Тверской Баскак
Шрифт:
Тут не выдерживает боярин Острата и, крякнув, отрезает сходу.
— Ни у кого в Твери столько денег нет! — Он кривит рот в усмешке. — Скажешь тоже, весь хлеб скупить! Это ж сколько деньжищь-то надо?!
Я тоже улыбаюсь ему в ответ, словно бы смеюсь над своими же словами, но говорю серьезным не вяжущимся с моим видом тоном.
— У одного нет, а вот ежели мы все скинемся, да закупщиков в Москву и Суздаль отправим… — Перестаю улыбаться и обвожу всех прищуренным жестким взглядом. — Предлагаю вам товарищество. Сбросимся, кто сколько даст, тот такую часть прибыли и получит. Выкупим все местное зерно. С этим думаю проблем не будет. С Низовскими
Тот улыбаться в ответ не торопится и мнет свою кустистую бороду.
— Излагаешь красиво, — он бросил на меня яростный взгляд, — но дело досель невиданное. — Он вдруг повел глазами в сторону купцов. — Получается, я свое добро должен чужим рукам доверить. — Крякнув, тысяцкий покачал головой. — А ежели что, кто ответит?
Из-под кустистых бровей на меня взлетел испытывающий взгляд, но ответил неожиданно Алтын Зуб.
— Ты на что намекаешь, Лугота Истомич, — Светловолосый здоровяк резко поднялся из-за стола. — Ты сейчас что, нас с Путятой в воровстве обвинил что ли?!
Я как-то в местные подковерные тонкости вникнуть еще не успел, и для меня, в отличие от остальных, бурная реакция купца стала полной неожиданностью.
Подняв руку, пытаюсь притушить вспыхнувший пожар.
— Никто ни на что не намекает! — Я еще не закончил, а Лугота уже поставил крест на всех моих дипломатических потугах.
— Так для купца обман то не грех… — Усмехнувшись, он с вызовом встретил взгляд Зуба. — Что не так скажешь?!
— Обман обману рознь! — Сидевший до этого тихо Путята вставил свое слово. — Ежели на торгу так то не обман, а хитрость… — Он недоумевающе развел руками. — Без нее-то купцу как?!
— Вот, а я что говорил! — Лугота торжествующе обвел всех взглядом. — Только безумец купчине свои деньги доверит!
Смотрю на эти разборки и мысленно качаю головой:
«Прямо как дети! А ты собрался с ними Великую Русь строить! Подумай, еще можно соскочить!»
Спрашиваю себя, но знаю, это я так… Рисуюсь! На деле, права на обратный ход у меня уже нет. Я должен этим людям, должен монголам, должен князю Александру. Так просто исчезнуть мне не позволят. Будут искать и рано или поздно найдут. Этот мир еще меньше, чем наш.
За столом идет уже настоящая ругань, но пока еще дело до оскорблений и рукоприкладства не дошло. Пресекаю этот базар резким ударом по столу. Мой кулак обрушивается на столешницу, подпрыгивают стоящие на ней кубки, и в полной тишине взгляды всех присутствующих устремляются на меня.
— Тихо! — Злой блеск моих глаз урезонивает их лучше слов. — Никто никому на слово верить не обязан. У каждого из нас есть имущество в городе, которое в отличие от серебра унести и спрятать невозможно. Оно станет залогом. Если кто-то из товарищества решит скрысить, то он будет знать, что потеряет здесь все! — Встречаю еще не заданный вопрос в нацеленных на меня взглядах и предвещаю его. — Конечно, после тщательного разбирательства. Во всех спорных случаях товарищество будет решать кто прав, а кто виноват, и как оно решит, так и будет.
Не проронивший до этого ни слова, боярин Якун вдруг шумно выдохнул.
— Ну,
Боярин замолчал, и лица всех присутствующих резко развернулись в мою сторону, мол что скажешь? Диспут в один момент перетек совсем в иную плоскость, но в отличие от предыдущих прений, к этому вопросу я готов. Даже более того, я его ждал, потому что передо мной стоит совершенно невыполнимая задача. Убедить этих сквалыг сброситься на общее дело, с учетом того, что у меня-то самого денег нет ни гроша.
Встаю и упираюсь двумя руками в стол.
— Новгород в драку не полезет! Это проблему я беру на себя.
— Одних твоих слов маловато будет. — Стрельнул в меня насупленный взгляд Луготы. — Ты здесь человек новый, сегодня есть, завтра нет, а отвечать нам придется.
Стараюсь смягчить ситуацию и растягиваю губы в улыбке.
— Как и что будет делаться — это уже детали. Их я буду обсуждать только с членами товарищества, поэтому сначала надо договориться о принципиальном согласии. — Вынимаю из-за пазухи свернутую трубочку пергамента и разворачиваю его. — Из опыта прошлых лет, я высчитал, что за осеннюю ярмарку проходит около пятисот пудов зерна. Значит, по существующим ценам, нам надо собрать около 60 гривен серебра. — Видя, какое гнетущее впечатление произвела цифра на моих слушателей, тороплюсь подсластить пилюлю. — И тогда, продав все по пол гривны за пуд мы получим почти двести гривен чистой прибыли.
Услышав мой проспект, глаза моих предполагаемых компаньонов полезли из орбит и им потребовались серьезные усилия, чтобы сохранить благообразное спокойствие. Пользуясь тишиной, я ставлю в разговоре последнюю точку.
— Итак, если поровну, то каждый из вас должен вложить в дело по двенадцать с половиной гривен серебра.
После этих слов, я осознал, что такое настоящая тишина. Она наступила только сейчас, даже сопение куда-то исчезло, и остался только стрекот сверчков где-то далеко за стенкой.
Наконец, первым отреагировал, один из купцов.
— Погоди, если шесть десятков разделить на шестерых, то получается по десять на каждого. Почему по двенадцать с половиной?
Как я и ожидал, купцам счет привычней, и они посчитали быстрее. Начиналась самая трудная и самая непредсказуемая часть разговора.
Выдержав паузу отвечаю прямо в нацеленные на меня глаза.
— У меня серебра нет. Все что было, все вложено в дело, с которого я верну вам свою долю после ярмарки. — Не давая никому вставить слово, поднимаю вверх указательный палец. — Но!.. Я беру на себя организацию всего процесса и защиту наших интересов.
— Ээээ, нет! — Якун резко поднялся из-за стола. — Я в таком разе не участвую! — Опрокинув табурет, он шагнул к двери, но вдруг, остановившись, повернулся к остальным. — А вы чего сидите?! Разе не видите?! Он развести нас хочет, как детей малых. Ишь, пряников наобещал, а вы и купились. Ему только серебро ваше и нужно, а потом ищи ветра в поле. — Скривившись усмешкой, он кинул на меня взгляд. — Так ведь, фрязин?! За дураков нас держишь?! — Тут он резко развернулся к тысяцкому, и в его голосе зазвучала угроза. — А тебе, Лугота, еще перед обществом ответ держать за то зерно, что мы уже ему дали по твоей милости. Выполнять свои обещания, как мы видим, он явно не собирается.