Твин Пикс: Расследование убийства. Книга 1
Шрифт:
— Энди… Она ушла. Иди к ней и выясни, чего же она хочет… Иди смелей… Не бойся, Энди. Во всяком случае, это гораздо безопасней, чем арест крупье из «Одноглазого Джека». Иди, Энди, и помни, что ты — настоящий мужчина.
Энди направился в сторону кухоньки, по дороге закрыв за собой двери. Подойдя к Люси, он неожиданно для девушки обнял ее и, нежно поцеловав, произнес:
— Люси…
Та всхлипнула.
— Энди…
— Люси… Почему ты…
Моран зашептала:
— Энди, Энди… Ни слова больше, не надо больше слов, Энди, прошу
Брендон вновь поцеловал ее.
— Люси…
Та всхлипнула.
— Энди…
— Люси, ответь мне, почему ты…
Та, уткнувшись мокрым от слез лицом в небритую щеку Брендона, произнесла:
— Энди… Я ведь тоже люблю тебя…
Брендон, с необычайной нежностью поцеловав ее в мокрый нос, произнес:
— Но и я тоже… Люси, ответь мне, что случилось, почему ты так внезапно…
Мисс Моран не дала ему договорить:
— Энди… Я… я беременна.
Ни слова не сказав, Энди отпустил девушку и, резко открыв двери, деревянной походкой вышел из кухоньки под недоумевающие взгляды коллег…
Внимательно пересчитав деньги, Хэнк аккуратно сложил их в атташе-кейс и, обернувшись к Джози, произнес:
— Это все?..
Та равнодушно кивнула.
— Да.
Это был первый визит Хэнка в «Дом на холме» после его возвращения из тюрьмы. Гибель Эндрю Пэккарда, мужа Джози, была трагической случайностью разве что для суда присяжных, усмотревших в ней все приметы непредумышленного убийства; на самом деле Эндрю Пэккард, сын Пита и Кэтрин, был ликвидирован Хэнком по заказу китаянки. А деньги, полученные Хэнком, были ничем иным, как платой за это убийство…
— Значит, девяносто тысяч? — Хэнк пристально посмотрел на Джози; та выдержала взгляд.
Китаянка кивнула.
— Да.
Хэнк с сомнением покачал головой.
— Маловато будет…
Китаянка принялась грызть ноготь большого пальца правой руки — это был верный признак того, что она сильно волнуется.
— Маловато… — повторил Хэнк.
Китаянка, никак не отреагировав на реплику Хэнка, вытащила пачку сигарет и, взяв одну, размяла ее пальцами и, закурив, отошла к окну, чтобы не выдавать своего волнения Хэнку.
— Это раньше, сидя в этом бетонном мешке, я думал, что девяносто штук баксов — огромные деньги… — Хэнк, вытащив из атташе-кейса одну пачку купюр, подержал в руке, словно пробуя на вес, достаточное ли в этой пачке
количество купюр, — да, это казалось мне сокровищами Шехерезады… А теперь я начинаю понимать, что это — не деньги… Это дерьмовая сумма.
Джози, глубоко затянувшись, выпустила из легких сизую струйку табачного дыма и, резко обернувшись в сторону Хэнка, произнесла:
— У нас был уговор.
Хэнк мрачно ухмыльнулся.
— Это было тогда, Джози… А это — теперь… Тогда, полтора года назад, эта сумма действительно казалась мне значительной, а теперь я понимаю, что этого — явно недостаточно за такую работу.
Джози вновь глубоко затянулась.
— У нас был уговор, — вновь
Положив пачку банкнот в атташе-кейс, Хэнк закрыл его и, щелкнув никелированными замочками, произнес:
— Понимаешь, Джози… Многое переменилось с тех пор… Да. Я многое понял с тех пор.
Джози медленно, глядя в глаза Хэнку, произнесла:
— У нас был уговор…
Хэнк махнул рукой.
— Джози, я не учел главного… Это ведь элементарная арифметика…
Джози затушила сигарету.
— Ну, и чего же ты не учел?..
— Элементарная арифметика… Значит, так. В этой паскудной федеральной тюрьме я провел ровно полтора года, не так ли?..
Китаянка коротко кивнула.
— Да.
Хэнк продолжал:
— Полтора года — это восемнадцать месяцев… Правильно или нет?..
Джози нехотя ответила:
— Ну, правильно…
— Значит, за восемнадцать месяцев я получаю девяносто штук баксов… Это… — Хэнк принялся шевелить губами, производя в уме арифметические подсчеты, — это… это получается ровным счетом пять штук баксов в месяц…
Джози впервые на протяжении всего этого разговора улыбнулась.
— А ведь неплохие деньги…
Хэнк охотно согласился с китаянкой:
— Да… Если твердо знать, что у тебя в запасе есть еще сорок-пятьдесят лет жизни как минимум…
Джози при этих словах невольно вздрогнула. Хэнк продолжал:
— А если жить осталось лет десять? А то и меньше — кто может знать?..
Китаянка молчала, прикидывая в уме, какую приблизительно сумму потребует с нее этот тип.
— Да, Джози… Сейчас такая жизнь, что ни в чем нельзя быть окончательно уверенным… Я хочу сказать, что этих денег мне недостаточно…
— Но у нас был уговор… — твердо произнесла Джози свой аргумент. — Да, Хэнк, ты сам назвал мне эту цифру — девяносто тысяч… И, как видишь, ты все честно получил — не правда ли, Хэнк?..
Дженнингс поспешил успокоить китаянку:
— Правда, правда… Однако, Джози, сидя в этой проклятой тюрьме, я немного изменился. Я как-то читал в одной книжке по философии — да-да, только не смейся, — поспешил произнести Хэнк, заметив на лице китаянки ироническую усмешку, — да, Джози, сидя в тюрьме, я стал увлекаться философией… Так вот, в той книжке я прочел, что каждому человеку в жизни отпущены определенные блага… Помнишь, может быть, как в «Колыбели для кошки» Курта Воннегута — «это было столько-то галлонов виски тому назад… столько-то тысяч сигарет тому назад… столько-то половых актов тому назад…» — принялся цитировать Хэнк, — он, кстати, очень верно подметил, этот Воннегут. Классный писатель, между прочим, я это понял только тогда, когда в тюрьме мне попался его томик… Так вот, Джози, каждому человеку в жизни отпущены определенные блага… И, к сожалению, человеческая жизнь так мимолетна, так скоротечна… — Хэнк сделал небольшую паузу, — я бы сказал — слишком мимолетна и слишком скоротечна…