Твин Пикс: Следы в никуда
Шрифт:
– Ребята, не пейте этот кофе! В кофейнике лежала рыба!
Слуги закона поперхнулись, но проглотили отпитый кофе. Пит виновато пожал плечами и забрал у них кружки.
Джози тем временем выслушивала по телефону гневную тираду от Кэтрин Мартелл:
– Мне показалось, тебе следует знать, что твой сентиментальный идиотский макиавеллизм стоил нам вчера – надеюсь, ты знаешь, что такое «макиавеллизм» – восемьдесят семь тысяч долларов! Остановка лесопилки на день обошлась почти в сотню тысяч! Ты думаешь, Эндрю отнесся бы к этому спокойно?
Кэтрин
Джози наконец вернулась в гостиную и робко спросила:
– А что такое макиавеллизм?
– Сумасбродство, вред, или предательский и вероломный поступок, - ответил Купер, отметив про себя, что после телефонного звонка женщина стала прямо-таки излучать беспокойство.
– Почему ты всегда спешишь? – спросила Кэтрин у Бена Хорна, который завязывал галстук перед зеркалом, стоя к ней спиной.
Кэтрин же лежала голая на кровати, лишь слегка прикрывшись одеялом.
– Мы здесь уже больше часа, - ответил Бен.
– А я помню времена, когда нам целого дня было мало, - сказала Кэтрин, пригубив шампанского из бокала.
– Просто нам вместе так хорошо, что часы становятся похожи на дни, - повернулся к ней Бен, улыбаясь.
– Спой это кому-нибудь другому, - рассмеялась Кэтрин. – Я не пустоголовая горничная, которая только и ищет, с кем бы покувыркаться в кровати.
– Прости, прости, - Бен шутливо вскинул руки.
– Нет, это моя вина. Раньше мы совмещали бизнес и удовольствие, и это было гармонично.
– Так и сейчас, милая…
– Не называй меня милой, старый хрен, - жестко сказала Кэтрин. – Я уже не школьница, чтобы мной можно было вертеть. Так что к делу, Бен: когда начинаем штурм?
– Возможно, никакого штурма не будет, - сказал Хорн, надевая пиджак. – Еще парочка местных трагедий, и старая лесопилка Джози прогорит сама по себе.
– Наш город не богат на трагедии, - покачала головой Кэтрин. – Не собираешься же ты сам их устраивать? Кроме того, мой муженек может пронюхать о нашей творческой бухгалтерии.
– Ладно, тогда, может, нам надо разжечь пламя?
– Ты говоришь о делах или об удовольствиях?
– Я говорю о лесопилке Пэккардов, - сказал Бен, присаживаясь на кровать.
– Там столько сухих бревен, - мечтательно произнесла Кэтрин, убрав с себя одеяло.
– Случайная искра, - сказал Бен и начал целовать ноги Кэтрин.
– Это произодет глубокой ночью, когда Пит не услышит пожарную тревогу…
– Теперь я вспоминаю те времена, когда наши часы превращались в дни, - сказал Бен, ослабляя только что затянутый галстук.
Кэтрин
Родители Ронет Пулсаки сидели на скамейке у входа в палату, где лежала их дочь. Хоук стоял рядом с ними и задавал вопросы. В отличие от родителей мертвой Лоры они отвечали более связно и выглядели спокойнее – ведь у них оставалась надежда, что их дочь выживет и станет такой, как прежде.
– И вы не видели Ронет в тот день после школы?
– Нет, - сказала мать.
– Она пошла на свою вечернюю работу?
– Да, она пошла в Центральный универмаг Хорна, - ответил отец.
– Кем она работала в универмаге?
– Рони работает в парфюмерном отделе, продает духи, помады, - сказала мать. Она не желала говорить о Ронет в прошедшем времени.
– Она часто шутила, что это - самая ароматная работа, - сказал отец.
Хоук повернул голову на звук открывшегося лифта и увидел, как из него вышел невысокий бородач без левой руки. Этого однорукого за последние два дня он видел в госпитале уже несколько раз, причем в разных местах.
– Простите, - кивнул Хоук родителям Ронет и завернул за угол, куда пошел однорукий. Он не мог объяснить, почему он им заинтересовался, но чутье, доставшееся помощнику шерифа от предков-индейцев, никогда его не подводило.
Однорукий вошел в дверь с надписью «Только для больничного персонала». На работника больницы он не смахивал, и Хоук решил пойти вслед за ним. Он тоже вошел в эту дверь, за которой начинался длинный коридор, освещенный мертвенно-бледными голубыми лампами, но однорукого и след простыл.
Хоук посмотрел на табличку на стене. «КИСЛОРОДНЫЕ БАЛЛОНЫ – 203. МОРГ – 205.» Посещать морг без необходимости Хоуку не хотелось, к тому же надо было продолжить разговор с родителями Ронет Пуласки, поэтому он закрыл дверь и до поры до времени забыл о странном человеке.
Одри включила магнитофон и стала танцевать в пустом кабинете отца. Ее движения были плавными и грациозными, глаза полуприкрыты – Одри получала удовольствие от себя самой, она очень себе нравилась. Одри любила танцевать в одиночестве, но сейчас она представляла, будто танцует перед одним-единственным человеком, загадочным незнакомцем, которого она впервые увидела в коридоре «Грейт Нотерн» вчера. «Ах, агент Купер, видели бы вы меня сейчас» - подумала Одри.
– Это что еще такое? – в кабинет вошел Бен Хорн. Он выключил музыку и раздраженно посмотрел на дочь.
– Я же просил тебя не беспокоить постояльцев этим шумом, - сказал Бен.
Одри ничего не ответила, продолжая танцевать без музыки. Она была погружена в мечты.
– Сколько раз я тебя просил не делать этого? – раздраженно сказал отец.
– Около четырех тысяч раз, - ответила Одри.
– Одри, Джули сказала мне, что когда норвежцы решили все вместе вернуться в Старый свет, ты находилась рядом с ними. Это правда?