Шрифт:
Он загнал машину во двор, запер ворота. Поднялся на крыльцо, прокрутил ключ два раза влево, один раз вправо и оказался на залитой светом веранде. Шторы на окнах были не задернуты, и в лучах солнца плясали пылинки. На секунду показалось, что он вернулся детство. Нет никакого переводчика-фрилансера Матвея Богородского, обворованного то ли любимой девушкой, то ли нечистым на руку конкурентом. Есть Матвейка,
«Странно, запах держится, а яблоки уже лет пять тут никто не хранит», – Матвей скинул с плеча рюкзак на пол, внутри что-то грохнуло, он чертыхнулся и полез проверять бутылку вискаря. «Гленфиддик» оказался цел, а вот банка помидор в собственном соку треснула и залила всё, что лежало в рюкзаке. Зрелище получилось жутким. Казалось, он привез на дачу не одежду и продукты, а свежеубиенный труп, причем уже заботливо расчлененный. «Вот так надо было с Игорьком разделаться. Журавлев, ты скотина плагиаторская», – Богородский вытаскивал джинсы, футболки, кроссовки и представлял, что это останки конкурента-переводчика. Хотя справедливости ради, надо признать, что Игорь был лишь одним из троих, имеющих доступ к ноутбуку. Подтвердить, что вор именно Журавлев, Матвей не мог. «Да какие ещё нужны доказательства?! Он единственный, у кого была причина для кражи и кто мог быстро доделать последнюю главу с эпилогом. Таня по-шотландски знает десяток слов. Если подозревать её, тогда и господина директора запишем в обвиняемые. Но стал бы Альберт Валентинович рисковать репутацией из-за суммы, которую он тратит в месяц на рестораны? Маловероятно», – запихнув всё в стиралку, Матвей нажал на кнопку и убедился, что допотопная техника в рабочем состоянии. Пора было выгружать из «Гранты» остальные вещи.
Очевидно, что он задержится здесь надолго – странная история с переводом книги шотландского астронома, который оказался у директора издательства «Твист» под авторством совершенно
Всё началось неделю назад. В тот пятничный вечер Богородский заканчивал десятую главу и звонок Татьяны, невесты и по совместительству редактора издательства, был как ветчина в супе «Том Ям» – ну очень неожиданным. Танечка обиженным голосом поинтересовалась, почему Матвей разорвал контракт с издательством, нарушил условия договора, сделал всё это по электронной почте и не предупредил её. Таню уже три раза вызывали на ковёр, а он весь день не берет трубку!
В понедельник директор предъявил письмо, отправленное с почты Богородского и с его цифровым факсимиле. Честно говоря, он тогда повел себя некрасиво, уговорив Таню показать перевод. И был в шоке, потому что текст копейка в копейку совпадал с его вариантом. Точнее, это и был его вариант, его работа. В суд Матвей подавать не решился. Как там говорится, «ложечки нашлись, а осадочек остался»? Богородскому было жаль терять репутацию, стоившую дороже денег.
Из-за образовавшейся финансовой бреши пришлось съехать со съемной квартиры. Он мог бы вернуться к родителям, но в двадцать восемь лет сидеть у них на шее Матвею казалось абсолютно неприличным. Так что пришлось набрать заказов и свалить на дачу. «Усадьба» ему досталась по наследству, дедушка и бабушка оставили дом с участком единственному внуку, который терпеть не мог возню с грядками, а помидоры любил только в салате.
Рабочее место Матвей решил устроить в гостиной. Здесь были диван, камин и, что особенно важно, несколько розеток. Через пару часов в камине пылал огонь, отстиранная от томатного сока одежда сушилась на чердаке, а продукты заняли свои места в буфете и холодильнике. Матвей открыл банку кильки, крупно нарезал сало, хлеб и луковицу, начистил целую миску картохи, сваренной в мундире. Банку маслин высыпал хрустальную розетку для варенья. Добавил на поднос вискарь, граненую рюмку, солонку с серой каменной солью и потащил всё к компу. Бутылку дорогого шотландского скотча он купил, чтобы отпраздновать с Таней начало совместной жизни, но отмечать оказалось нечего – невеста не простила просьбы нарушить должностную инструкцию.
Конец ознакомительного фрагмента.