Твое рыжее проклятие

Михалевич Ирина

Не знаю, знал ли он, о чем я думаю? Ощущение такое, что знал, потому что наши места оказались в центре зала на седьмом ряду, при этом в самой середине. Вокруг нас находилась масса людей, что меня успокаивало. Я расслабилась. А зря.

Мое ощущение безопасности оказалось призрачным, миражем. Как можно было доверять парню, забыв о том, что всего несколько минут назад его не смутило присутствие друзей?

Вот, честно, я совершенно не помню, что за фильм мы планировали смотреть. Комедия или мелодрама. Да пусть хоть боевик. Как только выключился свет и на экране стали крутить десятиминутную рекламу, мое тело перестало слушаться своей хозяйки. Вокруг хрустели снеками зрители, шуршали бумажки, а я видела лишь глаза Стаса. Точнее сначала,

когда он привлек меня к себе, видела его глаза. После, когда его губы соприкоснулись с моими – разноцветные круги, вспышки, ласковые огоньки, проникающие внутрь меня и щекочуще передвигаясь, растворяясь в моем теле, как я растворялась в этом мире.

Я не помнила, сколько прошло времени, сколько длился наш поцелуй. Периодически, выплывала из тумана странного удовольствия, с трудом осознавая, что мы все еще в темном зале. Ласковые руки на лице, волосах, руках, нежные прикосновения жесткими, но такими нежными губами моих глаз, щек, легкое покусывание, заглушая мои стоны очередным захватом в плен язычка. Мне было безразлично окружающее. Я находилась в центре вселенной, и этой вселенной был Он.

Мое счастливое безумие повторялось снова и снова. Я «просыпалась». Темный зал, Отблеск экрана с непонятными звуками голосов героев фильма. Шуршание бумажек от снеков, хруст попкорна. Нежные прикосновения Станислава в попытке «успокоить» мое разбушевавшееся сердечко, его тихий ласковый шепот мне в ушко, не слышимый никому кроме меня и него.

Не успеваю очнуться полностью, соединить себя в единое целое из тысячи молекул, разлетевшихся в мироздании, как очередная провокация моего тела. Стас не дает сопротивляться и осознать себя. Очередной плен. Я потеряна, единственное мое спасение – это Станислав, сидящий рядом, захвативший мои губы, мое тело, мое сознание. Я не могу без него существовать. Мы единое целое, я понимаю одно – если он меня отпустит, то просто погибну, умру, исчезну с лица Земли. Тянусь к нему сама, потому что только с ним я существую. С ним я живу. С ним я счастлива.

Включается свет и меня пронизывает боль разочарования, когда Стас выпускает из своих объятий. Холодно. Одиноко. Обидно. Демоны, я не знаю, что со мной было. Сейчас мое тело дрожит, ноги не слушаются, и мы остаемся в зале еще некоторое время. Выходим последние. Наблюдаю, все еще находясь в полубессознательном состоянии, как в пустой зал входят сотрудники кинозала для уборки. Станислав поддерживает за талию и не отпускает мою руку, а мне страшно посмотреть не только ему в глаза, но и самой себе.

Черт, я находилась словно в трансе. Но, как же, черт возьми, была счастлива.

Святые инквизиторы, если ЭТО именно ТО, чего я пытаюсь избежать, то ОЧЕНЬ ПЛОХО для МЕНЯ. Значит и правда Стас – тот самый человек? Тогда понятно, почему Судьба нас сводит постоянно вместе. Проклятье. Не хочу. Мне нужно бежать от него подальше. Господи, ну как тут выбрать? Наслаждаться счастьем с любимым парнем, но стать хранительницей, оказавшись привязанной к одному месту? Или стать несчастной, отказавшись от своей любви, но зато свободной от обязательств?

Демоны, не знаю что делать. Это очень трудно. Воспользоваться моментом и пока побыть почти счастливой рядом с ним? Но после обязательно нужно бежать. Однозначно. И постараться никогда не встречаться.

Глава 28. МАРТИН

(От лица автора.

Специально для тех, кому интересно понять: Кто такой Мартин и что он делает в книге?)

Дюссельдорф. Реальная школа.

Шел последний урок астрономии, а ученикам, занимающимися вместо учебы своими собственными делами, уже все надоело. Это было заметно даже учителю, и господин Шольц пытался быстрее завершить свою лекцию, прекрасно понимая – мало кто из его учащихся планирует идти учиться дальше. Этот год последний в реальной школе и желающих продолжить

обучение в гимназических старших классах можно пересчитать по пальцам. Из присутствующих сегодня в классе лишь юный русоволосый Мартин, обладающий удивительно настоящей арийской внешностью, что в последние годы является большой редкостью из-за перемешивания рас и национальностей, смог бы поступить в 11-й гимназический класс с последующим получением места в ВУЗе. Но и ему не было места в высшей школе. Наличие способностей и отсутствие возможностей понимал и сам Мартин. Сейчас настоящий ариец нервно крутил свой сотовый телефон, даже не пытаясь, сосредоточиться на теме.

Мартин, светловолосый, достаточно высокий, худощавый молодой человек, действительно, нервничал. И у него были на это все основания. Вчера доктор заявил, что у матери серьезная проблема со здоровьем, причина – тяжелая работа, горячие печи и постоянное нервное напряжение. Семейный магазин-пекарня теперь находилась на его юных плечах. Почти всю ночь он помогал матери, чтобы успеть с выпечкой к утреннему открытию их булочной, расположенной на самой оживленной улице в старом городе. Печь и продавать круассаны не являлась его мечтой, но тут уже ничего не поделаешь. На руках семнадцатилетнего парня – больная мать и маленькая семилетняя сестренка.

Отца парень никогда не видел, а те немногие мужчины, что периодически появлялись у матушки в качестве добровольных помощников ее небольшого хлебного бизнеса, он не мог считать надежной опорой их семьи. Доверие никто из них не вызывал, да и хватало их помощи на пару недель, потом вновь затишье и вечное женское окружение. Именно отсутствие мужского примера в доме и женское общество отразилось на мировоззрении парня. Мартин находился в поиске лет с десяти, когда очередной мамин ухажер оставил ее беременную, не забыв обчистить кассу их маленького только открывшегося магазинчика по продаже сдобы. Сначала мальчик искал идеал для матери, но после понял, что он сам ощущал мир не так, как другие мальчишки. Лет в четырнадцать окончательно осознал свою странную тягу к поиску настоящего мужчины… для себя. Увы! Идеальных в его понятии не существовало. Он фактически смирился с тем, что мир не совершенен и пытался найти хотя бы достойного, а не идеального. К сожалению, Мартину не везло, как и матушке. В поиске «единственного» не помогало и изучение специальной литературы по вопросам взаимоотношений. Зато парень стал проще относится к самому себе и окружающим, а люди, в частности, одноклассники, перестали задевать и дразнить по причине того, что он не такой, как они.

Возможно, схожесть судеб и умение находить общий язык тесно сдружили его с очаровательной русской девчонкой, Софьей Лисичкой или, как Мартин сам называл ее – Лисой Софи. В данный момент после навалившихся проблем он еще больше стал скучать по рыжеволосой очаровательной Лиске, ворвавшейся в его жизнь в прошлом году, проучившейся с ним почти весь девятый класс, и внезапно вернувшейся в свою холодную, заснеженную Россию к диким людям и белым медведям. Или там бурые? Пусть хоть панды. Главное она там, среди них, за тысячи километров, а он – опять один.

Мартину нравилось решать ее проблемы, опекать, смеяться, участвовать в ее проделках и даже спасать девушку от нее же самой. С девчонкой он чувствовал себя обычным, ничем не отличавшимся от остальных, забывал о себе и своем поиске. Мать считала Лиску второй дочкой и мечтала, что когда Мартин с Софи вырастут, то поженятся и будут продолжать семейный бизнес. Ни он, ни подруга не переубеждали ее в этом, и ему и ей так было удобнее.

Вообще, Лиса была особенной. Она не могла не нравиться. Кажется, ее любили все, никто не мог оставаться равнодушным к очарованию девушки и даже учителя все ей прощали. Именно дружба Софьи и Мартина, повернула отношение одноклассников к нему в положительную сторону. Даже когда она уехала, никто уже не сторонился, не шептался за спиной. Его перестали осуждать, считать изгоем и аутсайдером.