Твое сердце будет разбито. Книга 1
Шрифт:
Если честно, происходящее утомило Барса. Есин то и дело шмыгал разбитым носом, из которого торчали два марлевых тампона. Его мать орала, как резаная. Директор пытался успокоить ее, а завучи по очереди читали Барсу нотации. Спокойной оставалась только инспектор, которую парень видел впервые в жизни. Видимо, новенькая.
Она не кричала, но сразу жестко дала Барсу понять, что он — полный отброс. И теперь его ждут большие неприятности. Из того, как инспектор заискивающе разговаривала с матерью
— Еще раз. Я требую, чтобы этого, с позволения сказать, школьника отчислили! — заявила мать Есина. — Таким, как он, в школе не место!
— Поймите, Екатерина Михайловна, просто так мы его отчислить не можем, — терпеливо сказал директор в который раз. — Он ведь ученик. У него есть право на обучение.
— А мой сын не ученик?! — взвилась Есина. — У него прав никаких нет?
— Ну что вы, Екатерина Михайловна. Разумеется, есть. Все учащиеся равны в своих правах, — заверил ее директор.
— Тогда почему мой ребенок побитый и запуганный, а этот кабан сидит и ухмыляется?
На лице Барса появилась улыбочка. Веселая, но недобрая. Мать Есина уже одарила его разными эпитетами, но кабаном назвала впервые.
— Я просто очень веселый, — сказал Барс, и Атом тотчас его одернула.
— Мой бедный сын… Такой хороший мальчик… Вынужден терпеть такие издевательства! А школа бездействует! Школе плевать!
— Поймите, Екатерина Михайловна, мы не можем отчислить Барсова просто так, — устало сказал директор. — Это нарушает закон.
— Да-да, — подхватила Атом. — Как бы мы не хотели… А мы очень хотим, поверьте!
— Я прекрасно знаю закон, — огрызнулась Есина. — Отчисление неприемлемо за неуспеваемость или за единственное серьезное нарушение. Но! Во-первых, ему уже больше пятнадцати лет. А во-вторых, Барсов постоянно нарушает дисциплину. В нашем родительском чате его имя неоднократно всплывало. Его отчисление — мера дисциплинарного взыскания. Такой мусор не должен обучаться с нормальными детьми.
Мусор. Барс скрипнул зубами от внезапно набежавшей ярости.
Он ненавидел, когда его называют мусором.
— Давайте без подобных оценочных суждений, пожалуйста, Екатерина Михайловна, — вошла в кабинет классная руководительница. — Мы должны цивилизовано решать вопросы.
Заучи одарили ее недобрыми взглядами. Мол, зачем споришь с ней? А Есина рассердилась еще сильнее.
— Что-то я не поняла, Ольга Владимировна, вы на стороне моего сына или этого дегенерата?
— Пожалуйста, давайте обойдемся без оскорблений, — нахмурилась учительница и села рядом с Барсом.
— Это констатация факта. Знаете, мне не нравится позиция классного руководителя, — повернулась к директору Есина. — Буду поднимать вопрос о смене.
Ольга Владимировна
— Когда уже его мать приедет? — нервно спросила Екатерина Михайловна. — Сколько я должна ждать? У меня через три часа важное совещание в министерстве!
— Долго, — усмехнулся Барс, откидываясь на спинку стула и вытягивая ноги. — Всю жизнь.
Он сладко зевнул, а Есина разъярилась.
— Вы видите, как он себя ведет?! Его ругают, а он паясничает! Как тебя только мать воспитывала! Наверняка такая же хабалка, как сам! За сыном не следит. Не удивлюсь, если пьет. Только в таких семьях беспризорные дети растут. Настоящие бандиты.
Новая волна ярости ударила Барсу в голову, и он резко поднялся на ноги.
— Рот закрой, — сказал он, глядя матери Есина в глаза.
— Что?.. — ошалела та. — Что ты мне сказал?
— Сказал закрыть свой грязный рот, — повторил Барс хриплым голосом.
Воцарилась тишина — буквально на несколько секунд. Все смотрели на парня, а он крепко сжал челюсти, ненавидя в это мгновение каждого, кто был в кабинете. Даже себя.
— Барсов! — вскочил на ноги рассерженный директор. — А ну немедленно извинись перед Екатериной Михайловной!
— Что за поведение?! Да как ты смеешь?! — закричала одновременно с ним Атом.
— Мусор, я же говорю — мусор! — заорала Есина.
В кабинете стало так шумно, что Барсу захотелось закрыть уши руками. Только Есин не орал — сидел, опустив глаза. Боялся встретиться с Барсом взглядами.
— Перестаньте, пожалуйста! — вдруг ударила журналом по столу Ольга Владимировна, которая была белая, словно мел. — Дима, немедленно извинись. Это было отвратительно.
Она потянула его за руку, и Барс опустился на свое место. Ненависть выжигала его изнутри. Извиняться он не собирался. Никогда.
— А вы… Вы тоже не имеете права так разговаривать с учеником, — продолжила Ольга Владимировна звенящим голосом.
— Мать Барсова умерла, — встряла инспектор, листая документы. — Екатерина Михайловна, мы отца ждем. С ним все и решим.
Голос у нее был равнодушный. Как и многим, ей было все равно. Но уж лучше так, чем наигранная жалость.
— Да-да, отец Барсова уже скоро будет, — встряла Атом.
При упоминании Старика Барс почувствовал тошноту. Он до последнего надеялся, что тот не приедет. Однако Старик был как черт — только помянешь, так сразу и появится.
Когда обстановка в кабинете директора накалилась до предела, дверь без стука распахнулась. На пороге появился высокий мужчина в дорогом черном костюме.