Твои фотографии
Шрифт:
— Итак, нужно поговорить о тебе и студии.
— Я увольняюсь, — бросила она.
Он выпрямился.
— Не слишком ли ты драматизируешь?
— Я уезжаю в Нью-Йорк. В школу фотографии.
Она ожидала, что он впечатлится или хотя бы порадуется за нее, но на его лице были написаны скука и безразличие, словно Изабел сообщила, что идет на обед.
— Что же, молодец, — процедил он с таким облегчением, что Изабел стало неприятно. — Хочешь устроить прощальную вечеринку?
— Не стоит.
Она
— Потому что заказ нужно было выполнить сегодня, — отрезал он.
Только оказавшись на улице, Изабел сообразила, что он даже не спросил, почему и когда она уезжает и будет ли звонить.
Изабел решила прогуляться. Люк часто говорил, что она будет скучать по Кейп-Коду, если уедет. Но она так не считала. Если она станет жить в Нью-Йорке, ноги ее не будет на Кони-Айленде. И она с радостью забудет о соленом ветре и соснах.
Она по-прежнему ненавидела Кейп-Код. Бесконечные пляжи, песок, вечно набивавшийся куда угодно, даже в простыни. Ненавидела отдыхающих и город, который наполнялся людьми и пустел в зависимости от времени года. Сколько бы она ни жила здесь, все оставалось ей чужим. И она сознавала, что никогда не будет частью семьи Чарли, пока тот живет с призраком Эйприл. Сэм не станет ее сыном. Значит, нужно начинать новую жизнь. Потому что в этой ей места нет.
Она позвонила Мишель, поговорить и посоветоваться.
— Послушай, — сказала та, — ты все делаешь верно. Это твой шанс. И помнишь квартиру, которая нелегально сдавалась в прошлом году? Я только что говорила со своей подругой Дорой, и она сказала, что жилец оттуда выехал. Она пока свободна. Но нужно решать быстрее.
— Что?
Изабел обмотала телефонный шнур вокруг запястья.
— Скажи только слово, и я позвоню Доре. И более того, на следующей неделе я еду на Манхэттен, посмотреть, нельзя ли начать ювелирный бизнес на дому. Так что компания в пути мне не помешает.
Изабел пыталась сосредоточиться. Занятия в школе начнутся в сентябре. Но зачем ей торчать здесь до осени? Сможет ли она заплатить за квартиру и билет до Нью-Йорка? Добравшись до Манхэттена, нужно немедленно искать работу. Скажем, официантки… на неполный день. Можно откладывать деньги, чтобы меньше работать, когда начнутся занятия. Вот им и надо посвящать все свободное время. Сумеет ли она так сделать?
— Согласна, — сказала Изабел и, распрощавшись, позвонила матери.
— О, блудная дочь, — сухо бросила та. Изабел рассказала о школе. О Чарли и Сэме.
Мать долго молчала.
— Ты правильно поступаешь, — произнесла она наконец.
— Правда? Я думала, ты не одобришь, потому что я уже немолода. И ты считаешь меня неудачницей из-за моего развода.
Нора тяжело
— Мне никогда не нравился Люк. Ты это знаешь. К тому же брак — штука странная. Я всю веру вложила в твоего отца, а не в Господа, а твой отец разбил мне сердце. Я видела, что то же самое случится с тобой и Люком, но ты не слушала меня.
— Это не одно и то же, — возразила Изабел. — Па тебя обожал. Я обожала Люка. И не сразу поняла, что Люк обожает только себя.
— Так послушай меня сейчас. Я хочу извиниться. Потому что была не права, обращаясь с тобой так жестко. Мне приходится каждый день просить за это прощения у Господа. Но с этим Чарли ты поступаешь правильно. Нельзя посвящать остаток жизни еще одному мужчине, особенно такому, который ничем не желает пожертвовать ради тебя.
— Ма, я поверить не могу, что ты так говоришь.
— Иногда брак вовсе не столь уж священный институт. Вот, я сказала все, что думаю.
— Но почему ты не отвечала на мои письма? Я послала целый миллион. Тысячу раз звонила. Ты молчала.
— Не могла. Пока ты жила с Люком, я не желала в этом участвовать.
Изабел услышала гул голосов, шум включенного телевизора.
— Но теперь, — продолжала мать, — когда ты едешь в школу, может, я навещу тебя. Если захочешь. Все-таки мы родственники.
— Я хочу, — прошептала Изабел.
В утро ее отъезда по радио предупредили о дорожных пробках.
— Все стараются поскорее добраться до Кейп-Кода, — объявил диктор.
Сколько раз Изабел слышала это и мечтала удрать как можно скорее, и вот теперь все выходило совсем не так, как она представляла.
Оставалось только позвонить Люку. Когда он поднял трубку, до нее донесся детский плач и успокаивающий женский голос.
На мгновение ей стало больно и обидно, но она не собиралась этого показывать. Впереди у нее новая жизнь!
— Уезжаешь? Что же, счастья тебе, — пожелал Люк.
Они немного поговорили о том, где она будет жить и что делать, даже о Хлое, его милой малышке. Она только собиралась спросить его о работе, как он замолчал.
— Прости меня, Из, — прошептал он наконец. — Мне так жаль. Прости за все.
— Не стоит извиняться. Все это, кажется, было так давно.
Где-то прозвенел детский смех.
— Надеюсь, для тебя все обернется как нельзя лучше, — вздохнул он.
— И для тебя тоже. И по-моему, у тебя все прекрасно.
Повесив трубку, она поняла, что сгорает от нетерпения поскорее уехать. Все утро она провела в поисках фотографии, которую подарит Сэму. Изабел увеличила ее до восьми на двенадцать сантиметров. Снимок был черно-белым, и фон представлял собой игру теней. Ее любимый: только он и она. И хотя они не смотрели друг на друга, тесная связь между ними была очевидна.