Твои нежные руки
Шрифт:
Она ничего не ответила, даже когда остальные тихо заплакали. Скорее всего так и будет. Удивительно, что они до сих пор не погибли. Честно говоря, она не ожидала прожить так долго.
— И что будет, если нас продадут? — нерешительно поинтересовалась женщина постарше.
— Не знаю. Я слышала, как муж однажды рассказывал, что делают с женщинами, попавшими в лапы арабов… Несчастные становятся рабынями…
Сара помедлила, прежде чем добавить:
— Или хуже…
Значит, вот что ее ждет… ничем не лучше смерти…
Амелия отвернулась, стараясь не думать о том, что случится, когда корабль
На третий день вдали показалась суша. Огромные прибрежные скалы торчали из воды, подобно небрежно воткнутым в песок наконечникам копий. Сара сказала, что они вошли в Средиземное море и что она уже бывала в этих местах с мужем.
— Не так давно, — пояснила она, — когда его послали в Грецию. Какое чудесное было время!
Сказано это было таким тоскливо-мечтательным тоном, что Амелия поежилась.
Здешний климат был куда теплее. Солнце нещадно жгло кожу. Платье Амелии порвалось, запачкалось и совсем не годилось в жаркую погоду. Им ни разу не дали воды для умывания, и голова нестерпимо чесалась. К тому же девушку непрестанно терзали угрызения совести за бегство с доном Карлосом. Она даже не попрощалась с бабушкой! Какой же нужно быть дурой, чтобы не попросить совета у леди Уинфорд! Старушка все поняла бы. А вместо этого Амелия позволила гневу и унижению взять над собой верх и сотворила еще одну ошибку, хуже первой. А может, просто струсила? Поняла, что не сможет вынести осуждение и разочарование в глазах бабушки?
Куда легче было бы винить в своих бедах Деверелла, но и на это у нее не было прав. Да, он воспользовался ее слабостью, но лишь потому, что она разрешила ему все… все на свете. И теперь обязана нести свой груз вины. Неизменно честная с собой, Амелия признала, что втайне надеялась привлечь внимание Холта, когда тот в первый раз вернулся в Лондон. Прошли годы, но он неизменно присутствовал в ее снах, а когда возвратился героем, она окончательно погрузилась в сладостные грезы. И за это была достойно наказана. Герой! Скорее палач!
Но тут ее отвлекла неожиданная суматоха, и девушка недоуменно осмотрелась. Пираты принялись поспешно очищать палубу. Парус! Еще один парус по правому борту! И не приближается, а летит по воде!
Сердце девушки так и подскочило в надежде, что это окажутся англичане или даже американцы. Но, разглядев флаг, она сжалась от страшного предчувствия.
— Картахена, — глухо заметила Сара. — Колумбийский корабль. Картахена восстала против Испании и учредила свой флаг. Колумбия дает каперские свидетельства капитанам, которых обязывают нападать только на испанские корабли. Но каперы ничем не отличаются от пиратов, так что нас ждет очередная битва.
Амелия едва сдержала неуместный смех. Должно быть, у нее начинается истерика, но она отчего-то находила забавным то обстоятельство, что вот-вот перейдет в руки других разбойников. И сейчас вспомнила, как когда-то в Виргинии поймала на удочку рыбку, но, пока вытаскивала, обнаружила, что рыба успела
В точности как сейчас…
На борту арабского дау разразился форменный хаос, едва второе судно дало предупредительный выстрел. Матросы поскорее развернули паруса в надежде уйти от преследователя. Женщины, скорчившись под парусиновым навесом, ожидали, чем все кончится, хотя исход вряд ли мог повлиять на их судьбу.
Как ни старались арабы, их суденышко взяли на абордаж, и Амелия в который раз услышала скрип железных крюков, впившихся в дерево. На борту дау разыгралось настоящее сражение, длившееся, правда, недолго. Амелия со все возрастающей тревогой заметила, что победители выглядят настоящим отребьем.
Ее предчувствия оказались верны, когда один из пиратов, заглянув под навес, разразился восторженным воплем и схватил ближайшую пленницу, до которой смог дотянуться. Ею оказалась Сара. Несчастная истерически завопила, когда он вытащил ее на палубу за волосы. Амелия успела разобрать, что пират говорит на французском.
Вернее, хвастается, что нашел настоящее сокровище и собирается взять всех баб как свою долю добычи. Сара сопротивлялась из последних сил, когда тот начал грубо ее ласкать, но негодяй только смеялся еще громче. Швырнув женщину на палубу, он бесцеремонно задрал ей юбки со вполне очевидными намерениями. Такого Амелия стерпеть не смогла и, не успев сообразить, что делает, вылетела наружу и вцепилась в шею матроса. Долго копившийся ужас и ярость вылились во взрыв нерассуждающего бешенства, и она сама уже не помнила, что именно вопила на его родном языке. Кажется, называла сукиным сыном и свиньей, колотила кулаками по спине и голове.
Тот взвыл от боли и, выпрямившись, отбросил ее с такой силой, что девушка с грохотом приземлилась па палубу. Немного опомнившись, она вскочила, подобрала кофель-нагель, валявшийся у бухты каната, и, когда пират бросился на нее, огрела его по голове. Пират рухнул, как мешок с мукой, растянувшись у ног Сары. Амелия, пыхтя от злости, шагнула к нему и снова подняла свое оружие. Но кто-то стиснул ее запястье, выворачивая руку так, что ей пришлось уронить кофель-нагель Девушка, не растерявшись, лягнула противника в коленку. Тот, охнув от боли, ухитрился тем не менее поставить ей подножку и, не успела Амелия покатиться по доскам, проворно ее оседлал. Амелия, позабыв о страхе, вызывающе уставилась на него. И отчего-то не смогла вздохнуть полной грудью. В ушах громко зазвенело. Над ней склонилось лицо, которое она тысячу раз видела во сне, осунувшееся, загоревшее, но по-прежнему родное и любимое. Говорить она не могла. Только смотреть.
Куда подевался тощий, неуклюжий, нескладный подросток? Его место занял высокий статный великан с широкими плечами. Не глядя на нее, он отдавал приказы пиратам, сгрудившимся вокруг.
— Скрутите его и бросьте в трюм. И если кому-то еще взбредет в голову позабавиться с женщинами, он может обсудить эту идею со мной и тремя футами стали в руках.
С этими словами Кит чуть пристальнее глянул на пленницу, рывком поднял на ноги и неожиданно замер, глядя в такие же изумрудные, как у него самого, глаза.