Твои ровесники
Шрифт:
Совсем близко подступили белки, и Климке стало невтерпеж от них, заметался он, взмахнул руками, хотел разогнать белок и проснулся.
Вся яма была в жарких прыгающих огнях, посредине большой пылающий сноп. Схватил Климка лопату и давай кидать землю.
Кидает, а огни не потухают, будто не землю он кидает, а горючую смолу, сухие опилки.
Кидает, в руках уже боль, на спине пот, на лбу капли, в висках шум. В голове одно — борись, борись, а то сгорит, нечем будет платить за Борца заводу, корову придется продать.
У Климки руки работали без отдыха, без перерыва, точно не руки, а рычаги машины. Летит влажная земля, жрет ее огонь, шипит. Над ямой пар и дым. У Климки боль в груди, сухо во рту, он бросает лопату и припадает к котлу с водой. Пьет ее, мочит лицо и голову. Климке легче. Тогда он раскачивает котел и плещет водой на огонь.
Огня меньше, густой белый пар над ямой. Пар поднимается вверх, а огни вновь начинают показывать синие языки. Земля летит на них, языки прячутся, уголья начинают темнеть. Климка видит, что он поборет огонь, только бы еще простоять с полчаса, и парень стоит не полчаса, а больше, до тех пор, пока не гаснут все огни, когда земля покрывает всю яму.
Тогда Климка бежит к Каменке и, не снимая одежды, бросается в холодную воду. От воды гаснет в Климке жар, и он опять к яме. А там враждебные злые огни вновь начинают пробиваться красными тонкими листьями, как всходы.
Климка нещадно забрасывает землей эти ядовитые всходы, он накидывает земли толстый слой и падает на траву: у него нет сил.
На небе утренняя заря, горы розовые, сосны медные, и над Каменкой зыбкий туман.
В Петрокаменском гудит завод, скликает утреннюю смену. Климка слышит гудок, встает и опять кидает землю.
«Теперь им ни за что не пробиться», — это ясно для Климки, и он ложится, но третий заводской гудок опять поднимает парня.
Выкатилось солнце, у Климки нет сил, ему не поднять пустой лопаты, и он лежит на росистой траве. Он засыпает. Теперь ему не мешают жаркие белки, он чувствует прохладу, ветер, он едет, нет, он не едет, а падает камнем в бездну, в черную и пустую бездну, где не за что ухватиться. Кругом хлопья пустой темноты, и страшно лететь. Ищет Климка что-нибудь твердое и чувствует, что ему подают руку, полет прекращается.
Климка слышит знакомый голос.
— Вставай, в яме огонь показался, — это говорит Олька. Она давно уже пришла, а теперь полдень. Она следила за ямой.
Климка улыбается и берется за лопату:
— Огонь — это ерунда, мы его сейчас прихлопнем, ночью у меня горела вся яма, насилу справился, — и храбрый огонек умирает под комьями влажной земли.
Климка ставит лопату.
— К вечеру уголь дойдет, будем доставать, кулей двести будет. Поесть принесла? Я жрать хочу.
— Вон молоко и ватрушки, ночью пекли.
И
Дед Стратон после падения совсем обессилел.
Он сказал раз Климке:
— Не надейся на меня, я больше тебе не помощник.
Климка и сам видел, что придется ему одному жечь уголь, бороться со злыми огнями, которые ждут, когда он обессилеет, захочет спать, и норовят сожрать уголь и вместе с ним все Климкино счастье, всю его жизнь.
Первого сентября кончился договор с заводом, надо было заключать новый.
— Будем? — спросил Климка в конторе.
— Будем.
— Глянется мой уголь?
— Ничего. Мастер Буланов говорит, что лучше, пожалуй, всех доводишь ты его. Многие не доводят, привозят с древесиной.
И Климка подписал новый договор, ему накинули пятачок на каждый куль.
Пришел он домой, разложил договор на столе.
— Кто теперь будет помогать мне?
— Я не помощник, — прохрипел Стратон. — Я, видно, за твоим отцом отправлюсь. Парень, поставь отцу на могиле крест, это моя тебе последняя воля.
— Ладно, — пробурчал Климка. — Ольку отрывать от школы жалко, да и не справиться ей, пилу не сможет дергать: сосны толстые. Мамка, ты как?
— Пойду. В контору другую возьмут, безработных женщин много.
Климка с матерью поселились в шалаше возле угольных ям.
— К первому снегу поеду на отцову могилу, — говорил он.
— Поезжай, поезжай, крест здесь сделай, — хрипел дед.
— Крест там сделаю, зачем его везти за пятьдесят верст?
— Здесь, здесь и освяти его, окропи святой водой.
А Климка давно уже условился с Олькой, что поставит на отцовской могиле не крест, а просто камень и напишет на нем… Не придумали еще ребята слов, которые напишут, ну да придумают. Олька в школе зачислилась в пионерки, и она согласна с Климкой, что надо отцу поставить просто камень.
Ночью ребята шептались:
— Оль, Олька, как же быть, дед без креста не пустит нас, заставит взять.
— И возьмем, и освятим, только не поставим… Скажем, что поставили, а выбросим или отдадим кому-нибудь.
На том и уговорились.
Сделал столяр отцу большой березовый крест и выжег на нем слова:
Носили этот крест мать и Стратон в церковь на освящение. Климка не пошел, он сказал, что много дел с ямой. Олька убежала в школу и вернулась поздно, когда крест уже был освящен и унесен домой.