Твои
Шрифт:
Забыв и про боль, и про плохую свертываемость, я с замиранием сердца разглядываю знакомое сочетание слов. «Отец Полины». То есть говорить мы будем не вечером, а прямо сейчас?
— Привет, — как можно непринужденнее произношу я и, неловко дернув рукой, роняю на пол стопку бумаг. — Как твои дела?
В трубке слышится звук автомобильного клаксона и какой- то гул.
— Мои дела более, чем в порядке, Снежок, — отзывается знакомый веселый голос. — Ты ведь наконец соизволила поговорить.
— Ну да, —
— Минут через десять буду заезжать в город, — перебивает он меня. — Сможешь уйти пораньше? Поужинаем вместе.
Я растерянно сжимаю трубку, не веря своим ушам. Он приехал? Снова? Ради нашего разговора?
— Я так понимаю, ты в Иркутске? — все же переспрашиваю я через паузу.
— Правильно понимаешь, Рада. Я уже почти привык к шестичасовым перелетам.
Сердце бьется гулко, радостно. Я оказывается так сильно хочу его увидеть, что даже страх перед предстоящим разговором отходит на второй план. Образ Роберта ярким пятном оживает перед глазами: стоит передо мной в своем поло с неизменной улыбкой на лице.
— Я попробую отпроситься, — отвечаю я, стараясь не выдавать своего волнения. И с запинкой переспрашиваю: — Подождешь?
— Куда мне деваться? — в тоне Роберта появляется привычная веселость. — Надеюсь, твоя начальница смилостивится надо мной. Хочу есть и жутко хочу тебя увидеть.
Последняя фраза заставляет меня закусить губу от расцветающей улыбки. Я бы хотела уметь как Роберт: с легкостью произносить слова «хочу увидеть», «скучал» и не думать о том, что тем самым ставлю себя под удар.
Отпроситься с работы мне удается. Подозреваю, что лояльность Ирины Петровны к моим многочисленным опозданиям и периодичным отлучкам вызвана сочувствием с моему статусу матери-одиночки. Она большая фанатка Поли: встретившись с ней однажды на новогоднем утреннике для детей сотрудников, с первого взгляда была ей очарована.
К месту встречи я подъезжаю даже раньше назначенного и торчу в машине до тех пор, у входа в кофейню не останавливается такси. То, что в нем сидит Роберт, я не сомневаюсь: он всегда заказывает только бизнес-модели.
В последний раз взглянув на свое отражение, захлопываю козырек и выхожу на улицу. Волнуюсь страшно. Вспоминается то, как драматично мы прощались и те слова, что я ему сказала. Понятия не имею, как после этого вести себя непринужденно.
— Ну привет, Снежок, — широко улыбаясь, Роберт трется щекой о мою.
— Здоровались же, — отвечаю я, отступая. Смущаюсь под его взглядом как школьница. — Тебе поспать-то вообще удалось? Я так понимаю, ты сразу после моего сообщения билет купил.
— Ожидание лишило меня сна, — то ли в шутку, то ли всерьез отвечает он и указывает на дверь кофейни: — Идем? Ты после работы наверное тоже голодная.
От волнения
Заказав половину из нехитрого меню, Роберт демонстративно переворачивает телефон экраном вниз и пристально смотрит на меня. На губах играет легкая улыбка, но взгляд предельно серьезный.
— Пытаешься меня смутить? — уточняю я, глядя на него в ответ.
— Нет конечно. Просто соскучился. Как Полинка?
Слава богу, у нас есть общая дочь, обеспечившая нейтральную тему для разговора. Вряд ли я так сходу смогу произнести те жалкие три фразы, которые заготовила.
— Рисовала все это время. Готовила подарки тебе и твоим родителям. Хотя ты это наверное и сам знаешь. Вы же созванивались каждый день.
— Да, — озорно оскалившись, кивает он. — Полинка была моим верным шпионом.
— И за кем ты шпионил? — иронично осведомляюсь я, включаясь в игру. — За мной?
— А за кем же еще? Знаю все, вплоть до того, какие ты сериалы смотрела.
Я невольно ерзаю на стуле. Стало быть она и об ужине с Аланом ему рассказала?
— Вчера ты встречалась с Вероникой, — добавляет Роберт, будто подслушав мои мысли. — Хорошо посидели?
Щеки неумолимо краснеют. Ай да Полина, великий дипломат. Ее мудрости впору начать пугаться.
— После этой встречи я решила тебе написать, — спонтанно признаюсь я, не желая поддерживать ложь о посиделках с Вероникой.
От волнения пульс снова стремительно учащается. Не знаю, как Роберту это удается говорить о таких вещах напрямую… Помогают годы тренировок наверное, которых у меня не было.
— После возвращения в Иркутск у меня было время подумать… — Глубоко вздохнув, я поднимаю глаза: — Перестань так на меня смотреть, пожалуйста. И так сложно. В общем, я бы хотела попробовать… Отношения. Если ты еще конечно не передумал.
— Я не передумал, — твердо произносит он и к счастью достаточно быстро, чтобы я в этих словах не усомнилась. — И очень рад это слышать. Ради такого можно было и сутки в самолете просидеть.
В душе поднимается ликование. Слава богу, что он такой…. Слава богу, не передумал. Самый сложный в моей жизни разговор вышел на удивление легким.
— Хорошо…Только я не совсем понимаю, если честно, как все это будет. Ты в Москве, а здесь… А еще Полинка…
— Эй-эй, — перебивает он. — И это весь твой разговор?
Я невольно подбираюсь. А что еще от меня требуется? Признание того, что он мне дорог? Так и без этого понятно. Я не планировала рассыпаться в признаниях, сидя друг напротив друга при дневном свете. Может быть позже, в более интимной обстановке.