Твои
Шрифт:
– Только не рассчитывай, что будешь есть ее каждый день, – осекаю ее я, смиряясь с ролью плохого полицейского. – Ты ведь помнишь, что она вредная.
И взглядом пригвождаю Роберта к стулу. Даже не пытайся пробиться в дамки, портя моей дочери пищеварение.
Наш первый курортный обед проходит на удивление хорошо. Пока Полина уминает картошку, щедро окуная ее в соус, Роберт рассказывает о возможных развлечениях. Мы можем поехать на королевское сафари, сходить в дельфинарий,
Я пытаюсь стойко держать оборону, но с каждым произнесенным словом она разваливается, как многоэтажка из программы «Молодая семья», попавшая в эпицентр землетрясения. Сначала перед глазами вспыхивает картина залитого солнцем моря и белоснежной посудины, рассекающей его волны; следом появляются золотые песчаные барханы, через которые лихо перепрыгивает квадроцикл и слышится счастливый Полинкин визг. Я вдруг ощущаю себя не мамой пятилетней девочки, а восторженной двадцатилеткой, готовой завопить: «Да к черту этот обед с папайей, я хочу яхту, сафари и дельфинарий!».
– У вас есть время подумать до вечера, – резюмирует Роберт и хитро мне подмигивает. – Хотя ты, кажется, уже на все согласна, Снежок. Глаза блестят, как у ребенка.
15
К бассейну мы идем гуськом: впереди с легкостью припрыгивает Полина, которой ничуть не мешают две порции картошки фри, находящиеся у нее в животе; следом, приложив телефон к уху, вышагивает Роберт, а звено замыкаю я, объевшаяся няня в нелепом сарафане, которая то и дело таращится на его мускулистые икры.
– Вон бар! – громко выкрикивает Поля, едва мы приближаемся к шезлонгам, чем, конечно же, привлекает внимание каждого отдыхающего. – Там должны быть коктейли! Я хочу шоколадный!
– Сначала намажу тебя кремом, – предупреждаю я. – Раздевайся.
Раздраженно вздохнув, дочь задирает руки и со скорбным видом идет ко мне: мол, ладно, снимай.
– В такую капризулю превратилась, – укоризненно говорю я, дергая вверх подол ее кружевного платья. – Ты так весь отдых себя вести планируешь?
Взгляд машинально сползает в ту сторону, где наметилось движение, и невольно там замирает. Роберт снял с себя футболку и остался стоять в одних плавательных шортах.
– Мам! – раздается недовольный писк под моими руками. – Я ничего не вижу.
Опомнившись, я быстро избавляю голову дочки от пут наряда. Щеки покалывает, а голове голосом Вероники томно звучит: «Охо-хо! Охо-хонюшки. Поздравляю, Рада Дмитриевна. Вкус у вас действительно отменный».
Чтобы не отвлекаться от нанесения на ее плечи солнцезащитного крема, приходится и вовсе отвернуться, но картинка крепкого пресса намертво прилипла к глазам, как засохшая гречка к тарелке. Да что ж такое происходит? Семь лет назад Роберт был очень даже ничего, но вот этих четко вылепленных мышц у него не было. Какая волшебная
Напоследок мазнув кремом Полькин нос, я подталкиваю ее вперед.
– Все, беги терроризировать бармена. И для мамули коктейль попросить не забудь.
Поправив корону, дочь издает победный крик и уносится к бару.
– А тебя кремом намазать, Снежок? – весело звучит сзади. – Или ты в одежде будешь сидеть?
Надо ответить, но я не хочу поворачиваться. Потому что, если повернусь, то взгляд обязательно соскользнет куда-то пониже его лица, и Роберт, конечно же, это заметит. А в мои планы не входит повышать его и без того не низкую самооценку.
– Нет, спасибо, – вежливо, но сухо отвечаю я. – Самой мне сподручнее мазаться.
Пуговица за пуговицей расстегиваю сарафан и незаметно одергиваю зажеванные плавки. По меркам соседки слева, по ошибке напялившей бикини, снятый с Барби, мой купальник очень даже скромный: плотный верх и не слишком оголяющий задницу низ.
Вскинув подбородок, выпрямляюсь и наконец заставляю себя обернуться. Пресса у меня, допустим, нет, но и что ж теперь? Не у всех есть время торчать в спортзале. Кому-то надо еще и дочь растить.
– А ты сам-то кремом будешь…
Мазаться, – мысленно договариваю я, натолкнувшись на ошарашенный взгляд Роберта, который шарит по моему телу подобно лазерной указке.
– Ослеп от такой красоты? – натянуто шучу я, ощущая, как по коже табуном скачут мурашки. Сарафана нет на мне меньше минуты, а я уже начинаю по нему тосковать.
– Типа того, – отвечает он и даже шутить не пытается. Ни веселости в голосе, ни улыбки.
Да, Господи боже! Перестань уже на меня так таращиться! Не знаю, куда себя деть.
А вслух говорю:
– Надеюсь, теперь ты не станешь караулить меня под дверью номера.
Вот тогда на смуглом лице Полининого папаши вспыхивает озорной оскал.
– Не могу этого обещать. Десять баллов из пяти, Снежок.
«Плейбой недобитый», – беззвучно бормочу я и отворачиваюсь, чтобы спрятать выскальзывающую на лицо улыбку. Приятно, чего уж тут. Я видела пару фотографий его бывшей жены в инстаграм и была уверена, что с такой, как она, мне не сравниться.
– А отвернулась, чтобы я и сзади мог оценить?
– Посмотри лучше, где там Полина, – ворчу я и начинаю энергично растирать себя кремом в попытке избавить курортный воздух от того, что только что в нем повисло. – Глазом моргнуть не успеешь, как она оседлает какого-нибудь аниматора и заставит его катать себя на плечах.
16
– Я попозже еще один попробую, – деловито сообщает Полина, с шумом всасывая молочный коктейль. – Там у них много разных есть. Даже вишневый. Твой мне не очень понравился, мам. Слишком сладкий.