Творцы миров

Никитин Юрий Александрович

Аллодис сказал оскорбленно:

– Движок не так легко спереть!

– Я не о движке. Как только увидят наши находки, тут же постараются ввести их у себя. А когда коллектив большой, а денег у них много, то могут и опередить.

Кулиев сказал с нервным смешком:

– Какие домашние? Я уже месяц как ночую в офисе.

– Единственная моя неприятность, – буркнул Скоффин, – это наша байма. Но с нею разделаться не так просто…

Только Ворпед сказал очень серьезно:

– Босс, мы все учли. Потому и

тянули с открытым тестированием. Понятно, что как только завершим тестирование…

Я прервал:

– Сроки?

– Постараемся уложиться как можно быстрее.

Николай вставил:

– А если даже выпустим продукт чуть сыроватым, то можем сделать как в Дарк энд Лайте: первые три месяца бесплатно, пока будем убирать баги, глюки и поправлять геодаты. Но все-таки игра уже выпущена, народ заходит, пробует и… остается!

Ворпед сплюнул, перекрестился, сложил два кукиша и потыкал во все стороны, громко шепча:

– Только бы получилось, только бы получилось!

Я заглянул через плечо Ворпеда. Эльфийка, как и положено, светлокожая, с длинными волосами цвета свежевыпавшего снега, изумительными глазами, ресницы длинные и загнутые, взгляд прямой и строгий. Фигура – само совершенство, с поправкой на женское изящество, то есть что-то среднее между угловатыми и худыми манекенщицами и сексуальными формами темных эльфиек. Собственно, все светлые эльфы – это как бы застывшие в вечной юности парни и девушки.

Николай тоже подошел, всмотрелся, вздохнул горестно.

– А все-таки жаль, что отказались от темных эльфиек… Какие у них формы! Какие сиськи, какие задницы… А какие позы принимают…

– Ты о чем? – спросил Ворпед с подозрением.

– Это ты о чем, – огрызнулся Николай. – У тебя, как у поручика, одно на уме. Когда просто стоят – залюбуешься! А когда бегут, идут, танцуют? Каждое движение – изысканная эротика!

– Порнуха, – буркнул Ворпед.

– Эротика, – возразил Николай. – Каждое движение исполнено изысканного эротизма. Ну и что, что темного? Секс – весь темный.

Подошел Скоффин, поинтересовался вкрадчиво:

– Это что же, светлые эльфы сексом и не занимаются вовсе?

Николай фыркнул.

– Они занимаются не сексом, а любовью. Это что-то очень серьезное и скучное, как любовь к Родине или произведениям Третьяковки.

– Тебе откуда знать, бабник? Ты ни Родину не любишь, ни в Третьяковке не был.

Николай вздыбился.

– Сперва свой палец вымой!.. Стану я в москальскую Третьяковку ходить, смотреть на своих угнетателей? А ты сам, кацап, там был хоть раз?

– Был, – ответил Ворпед не моргнув глазом.

– Да знаю, когда ты был. И я тогда в музеи ходил! В третьем классе водили на обязательные экскурсии. А мы все спрашивали, где тут мороженое продают.

Я прервал их пикировку, что ушла далеко в сторону:

– Ворпед, а что, эльфийки все будут

такими?

– Нет, шеф, как можно!

– А где эскизы других?

Он самодовольно улыбнулся:

– Мир не стоит на месте. Это раньше все ручками-ручками, будто наскальные рисунки для вечности творим… Вот набор ушей, глаз, скул, губ, подбородки и все прочее-прочее… Николай, иди сюда, тебе отдельно сиськи покажу.

Николай посмотрел, фыркнул.

– Мелкие. Вот у темных… как на Украине…

Я спросил:

– Этот набор будешь сам цеплять, или…

– Обижаешь, – сказал Ворпед, но голос довольный, есть возможность похвастаться. – Прога все распределит сама. Более того, я еще одну маленькую прогу быстренько написал… Тут в наборе сотня ушей, так вот прога берет их за основу, а на ней творит еще миллионы вариантов в случайном порядке. Так что эльфы будут индивидуальными на все сто!.. Хоть миллион их будет, двух одинаковых не встретим.

– Покажи, – сказал я, – как работает.

Ворпед сказал с готовностью:

– Вот, босс, прошу вас в это кресло. Не пугайтесь, это пролитый кофе… Уже все засохло.

Я все же положил сверху книжку, не хватало только сзади на брюках коричневое пятно, никто ж не подумает, что кофе, у всех мозги как-то странно устроены.

На экране появилась женская фигурка. Странно, если бы Ворпед вызвал для образца мужскую, хоть в нетрадиционной ориентации подозревай. Все мы предпочитаем работать с женскими фигурами. Это у нас в крови. Даже самый тупой в рисовании всегда с удовольствием нарисует женскую фигуру или хотя бы ее часть. И в школьных учебниках подправит картины великих мастеров, дорисовав недостающие детали.

– Вот как это работает, – сказал Ворпед, – берем этот крохотный файлик… вставляем вот сюда… галочку здесь и здесь… а вот эту, напротив, снимаем к такой матери, чтобы не ограничивала свободу воображения машинному интеллекту… Все! Энтерякай, шеф.

Я нажал на клавишу ввода команды, на экране начали сменяться лица. Точнее, одно и то же лицо неуловимо менялось: глаза увеличивались, уменьшались, разъезжались в стороны, сдвигались к переносице, опускались или поднимались, поднимались кончиками по-азиатски вверх или, напротив, опускались, менялся разрез глаз, блеск, цвет.

То же самое происходило с ушами, скулами, носом, губами, прической. Даже цвет волос стремительно менялся по всей гамме от снежного-белого до цвета расплавленного золота. Я ожидал, что пройдет до рыжего, но Ворпед удержался от соблазна: все-таки красный или красноватый цвет характеризует ведьм, а эльфы по дефолту не могут быть связаны с нечистым колдовством.

– Стоп, – сказал я.

Картинка застыла, на меня смотрит удлиненное лицо с высокими скулами, глаза большие и внимательные, выразительные губы и тонко очерченный аристократический нос.