Творец бессмертия, или Исповедь гения
Шрифт:
– Обещаю, как минимум, попробовать, попробовать разобраться, Геннадий Петрович! Только кто же мне об этом в их логове расскажет? Не верю, чтобы они писали об этом в своих газетах или на каждом заборе! А там, где расписано от и до, мне точно прочитать не дадут! Кто я для них – наёмный работник, раб, слуга, временщик, которого потом шлёпнут за ненадобностью – и все дела!
– Ну-ну! Будет тебе, Саша, паниковать! С такими настроениями лучше вообще никуда не ехать!
– Надоело мне хлебовозить, если честно! Да только любые перемены,
– В этом ты перегнул! На всякий случай, больше взвешивай, меньше рискуй и не хнычь. В общем, удачи тебе по самое это самое! Вам обоим – удачи, Саша! Большой удачи! И о нас, о стариках, не забывайте там!
Геннадий Петрович расчувствовался, обнял меня, и я ответил ему тем же.
Потом из нашей беседы я многое по памяти восстановил и перенёс в свой главный блокнот, который всегда под рукой, чтобы уж ничего не забыть. И часто перелистывал его. Ведь всё со временем выветривалось!
Разговор с Геннадием Петровичем у меня вышел толково! И всё же в США я намеревался руководить не просто работниками, но полноценным научным коллективом, а как это делать, как планировать научную работу, как за нее отчитываться, как она финансируется и кем, что можно менять по ходу, что в моих правах, на что покушаться опасно или нельзя?
Много осталось вопросов. Но я понимал, что не проник в свои дела и на одну десятую. Деятельность научных коллективов оставалась для меня туманной. И как же я стану ее налаживать, если сам ничего не представляю?
Кто поможет? Да и кто эту работу знает, чтобы помочь? Разумеется, только те, кто этим занимается в рабочем порядке. Может, мне потереться в родном университете на профильной кафедре? Только вряд ли мне станут уделять там внимание! Я для них мальчишка! А уж если какая-то зависть добавится…
И кто-то непременно объявит меня изменником, я заранее уверен, ведь действительно на врагов еду работать! Кто-то из профессиональной подлючести мне ничего не выдаст, а кто-то и сам в своем деле ни черта не смыслит… Мало ли у нас было бестолковых преподавателей?!
Кратчайший путь к цели редко проходит по прямой. Зная это, я не пошёл в университет, а направился к губернатору. Без предупреждения и звонка. Хорошо, еще до отлёта доктора Кеннеди в Москву, я попросил отдать мне визитную карточку нашего губернатора, чувствуя, что скоро она мне пригодится. Как в воду глядел! А Кеннеди отдал без сожаления.
Но мой звонок по указанному номеру всякий раз сбрасывали. «Очень мило раздавать визитки, по которым невозможно дозвониться!» Зато я с визиткой как с пропуском преодолел все заслоны вплоть до секретаря губернатора.
Секретарь оказался женщиной, которая против меня встала насмерть: «Нельзя! Губернатор сегодня занят, как никогда! И завтра тоже! Он же работает, как вы не понимаете?! И мешать ему нельзя!»
Что
– Петр Степанович! – упреждая вопли оправдания со стороны секретарши, воскликнул я, видя как под моим напором двери одна за другой поддались.
– А! – воскликнул губернатор, завидев меня. Остальные смотрели на него и меня с удивлением и только. – Наш местный американец! И чем могу служить?
– Петр Степанович! Надо, чтобы ректор университета поскорее принял меня как родного. И чтобы свёл меня со своими профессорами. Иначе они меня проигнорируют! Только один ваш звонок! – торопливо выпалил я.
– Только и всего? – весело переспросил губернатор и через секунду связался с ректором. – Тимофей Владимирович! Сейчас к тебе подойдет твой бывший выпускник по фамилии Гвоздёв, так ты организуй ему всё в лучшем виде! Договорились? Ах, вон ты как! … Ладно! Это тебе будет! … Пусть так! Вот и хорошо! … Ну, уж нет, дорогой Тимофей Владимирович! … Это уж ты как-нибудь сам! И это ты сам! … Хорошо, хорошо! Я всё помню! Жди моего человека с распростертыми… Ну, бывай!
– Благодарю вас! – я не хотел более мешать, но губернатор меня придержал и отвёл в сторонку, положив руку на моё плечо:
– Ты, Александр Николаевич, зарезервируй там у себя, где сможешь, одно тёпленькое местечко. Для моей внученьки. Она в следующем году из университета выпускается. Биология. Имей в виду! Хорошо?
– Понял! – улыбнулся я ему. – Будто я там уже большой начальник!
– Вот и становись им поскорее! Звони мне, если что…
Через полчаса ректор действительно встречал меня с распростертыми объятиями:
– Что-то забыл ты нас, дорогой наш мистер Гвоздёв! Не заходишь почему-то, Александр Николаевич! Не наведываешься!
– Да вот, надумал, как раз! Мне бы про организацию научной работы в вузе узнать. Само ее существо!
– Так это тебе к проректору надо, дорогой! К проректору. Это же он у нас всю научную работу куда-то завёл! Он как раз на месте. Кабинет напротив, сразу и пойдём, провожу тебя. Как говорится, быка за рога, а вилы в бок! Но ты, дорогой, свою альма-матер тосковать не заставляй! Не забывай нас, Александр Николаевич! Может, какой-либо обмен специалистами наладишь? Или гранты какие-нибудь…
– У меня пока ни штатного расписания, ни… Я ведь и сам в подвешенном состоянии…
– Так это временно, дорогой! – уговаривал меня ректор, положив руку на моё плечо и провожая в кабинет проректора мимо улыбающейся нам секретарши.
С проректором мы часа три проговорили ни о чём, пока оба не одурели. Правда, я-то лишь слушал, изредка перебивая его вопросами, и всё равно предельно устал, впитывая информацию. Но узнал очень мало.
По большому счёту, ничего нового для своего дела. Слова, слова и никакой системы!