Творец бессмертия, или Исповедь гения
Шрифт:
– Тут я даже не знаю, рассказывать ли тебе? Дело-то семейное! Всё в том, что… Да, ладно – расскажу по секрету, раз удила закусил! Только то, что ты сейчас услышишь, никто и никогда не произносил вслух. А может, я это сам выдумал. Не знаю! Я ведь старался тогда самостоятельно понять, что стало причиной напряжения в нашей семье, которое я чувствовал. Понимаешь? Я боюсь, что это я всё придумал. Такое только в кино можно увидеть. Может, ещё в тех романчиках, которых я сроду не читал и читать не буду.
– Сам думай, если это семейная тайна. Я-то никому не проболтаюсь, будь спокоен, но не отразилось бы это на наших отношениях. Такое с тайнами случается. И не хочу, чтобы родители
– Ты, кажется, рыбину упустил… Забыл, зачем мы здесь? – посмеялся Пашка, видимо, решив сменить тему.
Я смолчал. Никакой рыбины я не заметил. Клёва в тот день не было. Не брать же с собой мелочь, вроде кильки. В общем, дело это обычное – рыбаки часто пустыми возвращаются, но в тот раз можно было подумать, будто вся рыба специально не мешала нашему разговору. Словно догадалась о его важности в моей последующей жизни.
Пашку всё же подмывало продолжить, и он опять заговорил:
– Отец, насколько я его знаю, горы бы свернул, но малышку забрал бы в свою семью. И удочерил бы обязательно. Но ведь этого не случилось! Почему? Этого я понять не мог. Но замечал, что мама как-то странно реагирует на заботу отца о Светке. Её ведь пришлось отдать в детский дом. То ли не нашлось родственников, согласных ее взять к себе, то ли вообще никого не оказалось. Отец очень переживал, что девочка живет в «казарме», а мать, я же это уже замечал, переживала потому, что переживал отец. Вот такое странное напряжение в семье постоянно и висело. Я теперь понимаю, что отец не стал делать по-своему, поскольку у мамы уже с сердцем было не очень хорошо. Стенокардия начиналась. То есть, любые волнения действуют как дрожжи! Приступ, «скорая», больница…
– Пашка, а ведь твоя мать элементарно ревновала. Странно только, что к такой безобидной девочке.
– Да что ты знаешь?! – странным тоном выкрикнул Пашка.
Я понял, что выстрелил в болевую точку. Разумно было бы покончить с этой темой, хотя о Светлане я узнал маловато. Жаль.
Но Пашка, на удивление, затих не окончательно:
– Я же единственный ребёнок в семье! Но мне кажется, будто отец всегда хотел не сына, такого оболтуса, как я, а дочку. Вон, с каким удовольствием он с соседкой возился! А мама, видимо, остро чувствовала свою вину за такое упущение. И гвоздь придуманной своей виной себе в мозги вбила. Вплоть до стенокардии. А отец, понимая опасность этой болезни, старался мать не тревожить. Однако же и о Светлане, крохе обездоленной, как он сам однажды выдал своё отношение к ней, забывать не хотел и не мог. Он ее в детском доме опекал до самого выпуска. Вот такая ситуация всегда давила на нашу семью. Вроде странно всё это, но иначе я происходившее тогда объяснить не могу.
– Кто бы вообще такой клубок мог распутать? – только и выдал я, чтобы дополнительно не ранить разволновавшегося Пашку. – Забудь, Пашка! Светка-то не пропала, слава богу! Знатная девица образовалась! Да и отец твой по отношению к девочке выполнил обязательства, которые сам на себя и наложил. Разве не так? Выходит, давно нет проблемы!
– Ещё как выполнил! Когда Светке исполнилось восемнадцать, ей пришлось покинуть детский дом, потому как перестала быть ребёнком. Тогда отец напряг все свои связи, чтобы ей выделили положенную в таком случае по закону однокомнатную квартиру. Положено-то каждому выпускнику детского дома, а как это получается в нашей действительности, ты можешь легко себе представить. Понимаешь? Но отец-таки добился. И Светкина квартира оказалась даже недалеко от нашего
– Ума не приложу! – подзадорил я Пашку.
– А кто такое мог придумать, если не любящая женщина! Теперь моя мама стала ревновать отца уже не к маленькой девочке, а к красивой и интересной девушке, которую он и не собирался вычёркивать из своей жизни в связи с ее совершеннолетием. Понимаешь, какие Дездемоны у нас завелись? И это притом, что мама концерты ревности не закатывала. Она даже вслух ничего не говорила. Я, по крайней мере, ничего подобного в нашем доме не заставал. Но она себя этой ревностью сжигала.
– А что же Светка? Как она с этим жила? – очень уж заинтересовался я.
– Да кто же ее знает?! Она у нас – вещь в себе! Ни за что не выяснишь, замечает ли она наши семейные бури? Думаю, всё замечает! Всё понимает, но ведёт себя так искусно, словно никогда и не становилась причиной конфликтов. Всех нас любит. Родителей моих уважает и считает своими родителями, с некоторой поправочкой, разумеется. То есть, не забывает, что она даже не приёмная дочь, а, получается так, будто всего лишь хорошая знакомая. Но вопросов и об этом не задаёт, и отношения не выясняет. Кажется, будто всё ее устраивает, каждому она в нашей семье благодарна. Даже мне, хотя я сам не знаю, за что? Лишнего Светка никогда не скажет! Если эмоции и проявляет, то без фонтанов! Ей бы разведчицей быть с такими нервами… Говорят, такая была когда-то. Вроде как Мата Хари. Не слышал?
– От чего же! Эта танцовщица мне известна! В действительности, если я не перепутал, с рождения она звалась Маргаретой Гертрудой Зелле. Вот только не надо Светлане желать ее участи. Мата Хари действительно считалась виртуозом разведки, работала на многие противоборствующие страны, за что жестоко и поплатилась. За такую измену каждая страна, на которую она работала, могла ее казнить. Так и вышло однажды. Ее арестовали в 1917 году ушлые французы и, конечно же, сразу казнили. Вот только в судьбе той женщины переплелось столько хитрого, что до сих пор никто не знает, какой державе она больше насолила, а какой помогла! Я думаю, может, она и сама запуталась, на кого работала, и на кого следовало работать? Но женщиной она оказалась роковой! Невозможно даже сосчитать, сколько высокопоставленных мужиков теряло из-за нее голову! Сколько становилось на путь измены родине за один ее благосклонный взгляд. Представляешь, сколько он стоил?!
– Нет! Наша Светка не из тех барышень, которые кому-то мозги крутят! Светка идейная, упорная и надёжная. Я бы сказал, верная! Она не предаст ни под какими пытками, и уж не за сладкие коврижки!
– Вижу, ты ее всё-таки высоко ценишь! – подытожил я.
– Так ведь по заслугам! Мне ли жалеть для нее добрые слова?!
– Пашка, а ты как считаешь? – решился я. – Мне-то можно с ней познакомиться?
– Ну, ты и выдал! Вы же знакомы! А если интересно моё мнение, так я двумя руками «за»! Думаю, что нашу Светку тебе, Сашок, доверить можно!
– Ну, спасибо за доверие! Только как эту встречу устроить? К тому же я более всего опасаюсь, что не перестану думать о ее беде каждую минуту. Понимаешь? Если Светлана догадается, то отшатнётся. Подумает, будто всё из жалости… И хотя она мне нравится, всё рухнет! – нагородил я поспешно.
– Зачем же ты передо мной оправдываешься? Ещё спляши! Сегодня после работы можешь ее и встретить. Она же на обувной фабрике у отца работает. На станке каком-то, не помню, что-то кроит или шьёт…
– Так делать нельзя! Надо чтобы всё выглядело случайностью, а то вообразит невесть что!