Творения
Шрифт:
П. Хорошо говоришь.
К. Итак, телец берется непорочный и не имеющий увечья во образ Христа истинно непорочного и не попустившего Себе потерпеть язву от греха: «ибо идет, — говорит Он, — князь мира сего, и во Мне не имеет ничего» (Ин. 14, 30). Ибо Он «греха не сотворил», по Писаниям (1 Пет. 2, 22). Приводится же к самым дверям святой скинии пред Господа, как бы не отказываясь пострадать за святую скинию, то есть за Церковь, и приносимый за нее в воню благоухания Богу и Отцу. Посему и сказал: «за них Я посвящаю Себя» (Ин. 17, 19), говоря «посвящаю» вместо: привожу и посвящаю себя в приношение непорочное Богу и Отцу; ибо посвящаемое Богу называется освящаемым, как написано негде: «Сеть для человека — поспешно давать обет, и после обета обдумывать» (Притч. 20, 25). А что приношение приятно и благоугодно, на это указывают слова: «пред Господа», потому что мы разумеем написанное о двоице братьев, — говорю о Каине и Авеле: ибо «призрел, — сказано, — Господь на Авеля и на дар его, а на Каина и на дар его не призрел» (Быт. 4, 4–5). Что Он взирает на приятное Ему и с ненавистью отвращается от того, что не таково, это ясно. По возложении же на тельца Рук согрешившего совершается заколение, и притом пред Господом: ибо «Он взял на Себя наши немощи и понес наши болезни» (Ис.53, 4), закалаемый, так как рука служит образом дела и деяний. А пред Господом закалается потому, что Отец почти снисходит к тому, чтобы за нас умер Сын, ибо не отвращается, смотря на закалаемого, не похваляя, конечно, страдания, но не не ведая, что страдание за нас
П. Почему же нет?
К. Так не желаешь ли, чтобы мы, как бы поворотив слово назад, обратились к повествованиям о скинии?
П. И очень.
К. Итак, когда окончены были все дела и священные сосуды были очень хорошо расположены на приличнейшем каждому из них месте, тогда Бог повелел освятить их и скинию, так говоря божественному Моисею: «И возьми елея помазания, и помажь скинию и все, что в ней, и освяти ее и все принадлежности ее, и будет свята; помажь жертвенник всесожжения и все принадлежности его, и освяти жертвенник, и будет жертвенник святыня великая» (Исх. 40, 9–10). Итак, ты видишь помазуемыми святым елеем и кивот, и трапезу, и светильник при ней, и золотую кадильницу; и что всем этим прообразуется Еммануил, это уже разъяснило нам пространное слово.
П. Правда.
К. Итак, пойми воспеваемое как бы к Нему (Богу) голосом Давида: «Ты возлюбил правду и возненавидел беззаконие, посему помазал Тебя, Боже, Бог Твой елеем радости более соучастников Твоих» (Пс.44, 8); пишет же и Павел: «Ибо и освящающий и освящаемые, все — от Единого» (Евр.2, 11). Но надлежит знать, что, по неукоризненному учению, Он Сам, будучи как Бог, вместе с Богом и Отцом, подателем и сораздаятелем освящения для всех других, однако же вместе с нами освящается по Своему человечеству. И это есть так называемое «уничижил» (Флп.2,7); ибо, будучи святым по естеству, как Бог, Он признается имеющим нужду в освящающем Боге. И это говорит блаженный Петр: «Иисуса, иже от Назарета, яко помаза Его Бог Духом Святым» (Деян.10, 38). Итак, к человечеству относится помазание и освящение плоти, святой не по естеству, но как бы по причастию от Бога: ибо извне приходит освящение тварям и по усвоению от Бога изобилуют они благодатью. Помазуется же вместе с другими предметами и алтарь служения по закону: ибо свят и закон, призывающий к помазанию Того, Кто есть Бог по естеству, и влагающий в души слушателей ведение правды и приводящий детоводимых к начаткам благости: «начало, — сказано, — пути блага, еже творити праведная» (Притч.16 6). Пишет также негде и божественный Павел: «темже закон свят, и заповедь свята и праведна и блага» (Рим. 12). Закон же есть святой святых, не потому что он — се но потому что, если обратиться к духовному созерцанию образы его возвещают нам Самого Христа, истинно Святого Святых, ибо как Бог Он освящает, помазуя Своим Духом соделавшихся причастными Ему чрез веру. После речи о воздвижении и помазании святым елеем святой скинии мы скажем, если угодно, и о следовавшем за тем.
П. Конечно так.
К. Написано таким образом: «И поставил двор вокруг скинии и жертвенника и повесил завесу в воротах двора. И так окончил Моисей дело. И покрыло облако скинию собрания, и слава Господня наполнила скинию; и не мог Моисей войти в скинию собрания, потому что осеняло ее облако, и слава Господня наполняла скинию. Когда поднималось облако от скинии, тогда отправлялись в путь сыны Израилевы во все путешествие свое; если же не поднималось облако, то и они не отправлялись в путь, доколе оно не поднималось, ибо облако Господне стояло над скиниею днем, и огонь был ночью в ней пред глазами всего дома Израилева во все путешествие их» (Исх. 40, 33–38). Когда явилась в мире святая и истиннейшая скиния, то есть из язычников составившаяся Церковь, тогда воссиял свет Христов и как бы какое облако духовное, обильно напояющее нас росою свыше, наполняет Божественный храм. Однако «не мог, — сказано, — Моисей войти»: ибо не вошел Израиль, не в силах будучи снести лучей Божественного света, и не уразумел таинства Христова, не достиг также и просвещения духовного и не узрел очами разума славы Господа, вместе с Которым, подъемлющимся как бы в образе облака от мира и шествующим к высоте, и мы поднимаемся по следам владычним: потому что Он «обновил путь новый и живой» (Евр.10, 19–20), разумею — на высоту и на небо; с Ним же как бы успокаивающимся и останавливающимся успокоимся и остановимся вместе и мы. С поднятием облака поднимался народ и с остановкою останавливался: ибо «облако, — сказано, — стояло над скиниею днем, и огонь был ночью»; потому что Христос напояет дарованиями духовными пребывающих как бы во дне и свете за то, что они приняли тонкое и тщательное познание о Нем и имеют просветленный ум; освещает же в неведении бывающих. И совершенно нет тьмы мирской лести в церквах, так как Христос окружает их блеском и все осиявает мысленным светом: ибо «все вы — сыны света и сыны дня: мы — не [сыны] ночи, ни тьмы», по написанному (1 Сол. 5, 5).
П. Ты сказал правильно.
К. Приложивши же к сему, и не в протяженности слов, законы о скинии и дароприношениях народа, изъясним также и поднятия его с места и остановки: ибо так речь наша пойдет правильным путем.
П. Соглашаюсь.
К. Итак, Законодатель и Судия постановил, чтобы в одной только святой скинии совершали жертвы желавшие делать это, отвращая их, как думаю, от прежнего лжеучения, разумею бывшего в Египте, где было великое посмешище идолов, нелепейшее множество лжеименных богов, которое и самим решившимся поклоняться им не могло быть известно,
П. Как прекрасна речь наша.
К. Но немало, я думаю, нам принесет пользы и другой! образ понимания того, сколь полезно и даже необходимо, чтобы заклание совершалось и священные жертвы приносились в одной только святой скинии.
П. Каким образом?
К. Не говорили ли мы, что образом и предначертанием Еммануила служил закалавшийся при святой скинии за священника и за грехи неведения народа телец?
П. Говорили.
К. По сей–то причине, говорим мы, Христово таинство должно быть совершаемо, как в святых скиниях, в церквах Божиих. Это прообразовал Он нам еще и в некотором другом месте: ибо, узаконивши вначале, каким образом сынам Израильским, поднимавшимся из земли Египетской, надлежало закалать агнца во образ Христа, говорит: «В одном доме должно есть ее, не выносите мяса вон из дома» (Исх. 12, 46). Итак, нарушают волю Божию иномыслящие еретики, помимо истинно святой скинии водружающие себе иную и вне закалающие агнца, весьма далеко относящие его от единого дома и разделяющие неделимого: ибо один и совершен во всем Христос. Но оный мудрец и священнотаинник Моисей заповедует нам во Второзаконии: «Берегись приносить всесожжения твои на всяком месте, которое ты увидишь; но на том только месте, которое изберет Господь, в одном из колен твоих, приноси всесожжения твои и делай все, что заповедую тебе. Впрочем, когда только пожелает душа твоя, можешь заколать и есть, по благословению Господа, Бога твоего, мясо, которое Он дал тебе, во всех жилищах твоих: нечистый и чистый могут есть сие, как серну и как оленя; только крови не ешьте: на землю выливайте ее, как воду» (Втор.12, 13–16). Итак, виною и осуждением нечестивейшей души служит дерзновение приносить жертву на всяком месте, а не в доме Божием совершать таинство Христово.
П. Хорошо говоришь; только объясни мне вот что: закон запретил вкушение крови, и весьма справедливо; но какой смысл заключается в букве этого предписания?
К. Если так угодно тебе, то скажем и о том, что постановлено о сем в книге Левит; ибо там содержится следующее: «Если кто из дома Израилева и из пришельцев, которые живут между вами, будет есть какую–нибудь кровь, то обращу лице Мое на душу того, кто будет есть кровь, и истреблю ее из народа ее, потому что душа тела в крови, и Я назначил ее вам для жертвенника, чтобы очищать души ваши, ибо кровь сия душу очищает; потому Я и сказал сынам Израилевым: ни одна душа из вас не должна есть крови, и пришлец, живущий между вами, не должен есть крови. Если кто из сынов Израилевых и из пришельцев, живущих между вами, на ловле поймает зверя или птицу, которую можно есть, то он должен дать вытечь крови ее и покрыть ее землею, ибо душа всякого тела [есть] кровь его, она душа его; потому Я сказал сынам Израилевым: не ешьте крови ни из какого тела, потому что душа всякого тела есть кровь его: всякий, кто будет есть ее, истребится» (Лев. 17, 10–14). Смотри, как ясно и очевидно кровь принимается во образ души.
П. Понимаю.
К. Таким образом, закон отчуждает и отделяет кровь от тел закалаемых, научая тому истинному догмату, принятому нами верою и чтимому в церквах, что разумную душу человека должно считать и представлять бессмертною, которую не приводит к нетлению вместе с земными телами смерть, а напротив, Зиждитель отрешает, и отпускает, и освобождает от страданий, соделав ее причастною жизни: ибо вначале человек сотворен «в душу живу», так как Бог ввел в него «дыхание жизни», как написано (Быт. 2, 7). Мы обвиним, как я думаю, в бессилии оживотворяющую все жизнь, если станем утверждать, что произведенное ею для жизни погибает вместе с привременными телами. И наоборот, мы увенчаем себя прекрасным венцом мудрости, веруя, что душа бессмертна, поелику зиждителю всех, Которым «мы … живем и движемся и существуем» (Деян.17, 28), угодно, чтобы она была таковою. Таков, по моему мнению, смысл законоположения об этом. Перейдем же и к другим постановлениям о скинии. Так сказал Бог в книге Исход, «Не изливай крови жертвы Моей на квасное» (Исх. 34, 25). Бесквасна, говорит, да будет проливаемая кровь, то есть не прилагается к приносимому в жертву Богу закваска или заквашенная пшеничная мука: ибо должно нам, очищенным и как бы пребывающим бесквасными, то есть не имеющим в душе своей, так сказать, примеси порочности и лукавства, посвящать Богу свои души, образом коих служит кровь. И божественный Павел называл «новым тестом, так как вы бесквасны» (1 Кор. 5, 7) соблюдающих душу свою чистою и неоскверненною и не смесившеюся с порочностью, очевидно, чрез? веру во Христа и чрез всесовершенную любовь. Но «тук от праздничной жертвы Моей, — сказано, — не должен оставаться до утра» (Исх. 23, 18), то есть вчерашнего тука не возноси в воню благоухания. В книге же Левит Законодатель делает более ясное изложение этого закона и представляет дело это очевидным, говоря о приносящем жертву: «Если же кто приносит жертву по обету, или от усердия, то жертву его должно есть в день приношения, и на другой день оставшееся от нее есть можно, а оставшееся от жертвенного мяса к третьему дню должно сжечь на огне; если же будут есть мясо мирной жертвы на третий день, то она не будет благоприятна; кто ее принесет, тому ни во что не вменится: это осквернение, и кто будет есть ее, тот понесет на себе грех» (Лев. 7, 16–18). Итак, тридневную жертву отметает, а что и вчерашнюю отвергает, это он разъяснил, говоря: «Если приносите Господу жертву благодарения, то приносите ее так, чтоб она приобрела вам благоволение; в тот же день должно съесть ее, не оставляйте от нее до утра. Я Господь» (Лев. 22, 29–30).
П. Какой же смысл и этих предписаний?
К. В прежде сказанном закон часто предуказывал нам, что Божественному Писанию обычно все время разделять иногда на два периода: на время, в которое был закон, и время, в которое воссиял Христос; а иногда еще на три, полагая между тем и другим и поставляя в средине то время, в которое воссиял лик святых пророков, хотя, впрочем, и во время Моисея и во времена святых пророков образ служения был один и тот же, именно в тенях законных. Когда же настало утро, или появилось наконец еще третье время, и мысленный свет, то есть Христос, облистал всю подсолнечную, а древний мрак наконец разрешился, то уже неприятным стал образ тогдашнего служения, но или вчерашним, или тридневным туком, пли жертвою уже не приятною, но мерзкою и отверженною пред Богом и в осквернение вменяемою решившимся не вовремя приносить ее. Разве ты не считаешь истинным того, что когда Христос евангельским учением осиявает души святых и весьма мудро тайноводит их в духовное служение, то уже некоторым образом излишне и бесполезно соблюдение закона?