Творения
Шрифт:
П. Конечно.
К. Поэтому–то оскверненный нечист до вечера, непричастен также и святой и животворящей пищи, ожидая времени очищения; но омывшись водою, после захождения солнца становится чист и имеет свой хлеб небесный: ибо освященным как бы водою, разумею в святом крещении, даровано благословение чрез Христа; и Он есть «хлеб животный», Он же опять есть и сшедший с небес «и дает жизнь миру» (Ин. 6, 33). А что захождение солнца означает время пришествия Спасителя нашего, это ты ясно увидишь из того, что Бог говорит об Агнце священнотаиннику Моисею: «скажи» сынам Израилевым, и да возьмут себе «одного агнца по семействам, — говорит, — и пусть он хранится у вас до четырнадцатого дня сего месяца: тогда пусть заколет его все собрание общества Израильского вечером» (Исх.12, 3 и 6). Десятым называется тот час, Щ который явился нам Еммануил, уже к самому вечеру, то есть к концу настоящего века. Мертвечина, затем, и звероядинане менее чем и проказа в духовном смысле приносит осквернение прикасающимся: причем мертвечина очевидно означает человека совершенно мертвого и угасшего как бы в делах плоти; звероядина же — душу, подпавшую власти диавола. А что, далее, спасительное дело — избегать человека, привыкшего мыслить о мертвом и угасшего умом и как бы питают го собою сатану (ибо он пожирает те души, которые захватит), это каким образом может быть не ясно для истинно здравомыслящих и весьма усиленно старающихся как можно далее отходить от всего, имеющего свойство осквернять?
П. Это так.
К. Но поелику разъяснения доходят у нас уже до такой точности, и цель закона та, чтобы отнюдь не оскверненные, а непорочные были причастниками святых и животворящих яств, то он тотчас же весьма ясно различает роды и определяет, кто достоин благословения и способен приступить к сему: разъяснил также и то, кому надлежит быть устраненным от святых яств говоря: «Никто посторонний не должен есть святыни; поселившийся у священника и наемник не должен есть святыни; если же священник купит себе человека за серебро, то сей может есть оную; также и домочадцы его могут есть хлеб его» (Лев. 22, 10–11). Исключает как оскверненного и еще не омовенного
П. Правда.
К. Присоединяет также постановление, что «Если дочь священника выйдет в замужество за постороннего, то она не должна есть приносимых святынь» (Лев. 22, 12). Домашнего явно почтил, допустив его причащаться святынь, как родственника. Но что имеющим родство со священником должно всевозможно остерегаться того, чтобы прилепляться к ней сродным по вере и образу жизни и как бы не приобретшим сродства по добродетели, это может быть ясным для желающих тщательно исследовать веру Священных Писаний: ибо как в прежде уже прочитанном закон считал нечистым прокаженного и с ним еще страдающего семятечением, а также причастником их осквернения и нечистоты полагал и близко к ним находившегося и как бы связанного с ними вследствие прикосновения: так и здесь говорит, что дочь священника, хотя и имеет святое родство, не получит отсюда никакой пользы, вступив в союз с другим, то есть с иноплеменником, отнюдь не родственным ей и не от крови Израиля происшедшим. Итак, вот исторический смысл сих слов. Если же закон перенесен будет нами к созерцанию духовному, то мы должны будем сказать, что дщерью священника он называет душу, от воды и Духа возрожденную силою Христа и чрез веру призванную к освящению. Но и таковая душа, говорит, может быть непричастна святым, если она посягнет за иноплеменника, то есть если вступит в союз с некоторыми не истинно святыми и не имеющими духовного расположения к Богу: так тела имеют телесный образ соприкосновения, а духи — духовный.
П. Кого же мы должны считать впадающими в это состояние?
К. Тех, кого предостерегало честное слово премудрости, так гласящие: «Сын мой! если будут склонять тебя грешники, не соглашайся; если будут говорить: `иди с нами, сделаем засаду для убийства» (Притч.1,10–11). К ним же мы присоединим и тех, которые, невежественно уклонившись от правой веры, идут вслед плоти, не приемля словес Святого Духа, но «внимая духам обольстителям, через лицемерие лжесловесников, сожженных» умом (1 Тим. 4, 1–2). Таковые, отметая родство со Христом, поистине посягнули за людей иноплеменных и приняли в себя семена диавольские и, будучи в заблуждении, плодоносят дела заблуждения и погибели. Итак, отвержена, хотя и священная некогда, и благочестивая душа, подпадшая столь постыдному осквернению: ибо вполне не священно все то, что соделывается нечистым и оскверненным вследствие союза с людьми дурными и нечестивыми. Рядом с этим Бог тотчас изрек и другой закон, который изложен так: «когда же дочь священника будет вдова, или разведенная, и детей нет у нее, и возвратится в дом отца своего, как [была] в юности» (Лев. 22, 13). Исторический смысл, думаю, ясен; посему должно перейти к внутренним и сокровенным мыслям. Если, говорит, душа, как осужденная, будет отвержена и окажется лишенной мужа, то есть мысленного Жениха, не имея никакого плода добродетели, то пусть бежит на первоначальный путь и скорее возвратится в дом отца своего, очевидно чрез раскаяние ища родства с Богом, и тогда да вкушает от хлебов Его. Впрочем, ничто не препятствует применить силу сказанного к тому, о чем мы недавно говорили. Если случится, сказано, что священная и святая душа, предавшаяся нечестивым мужам, впадет в заблуждение и воспримет скверну чуждых учений и посему станет как бы вдовою и оставленною Богом, трезвившись же как бы, познает, во что она пала: то пусть возвратится к Отцу, ибо Он приемлет заблудших, если они оказываются чистыми от приразившихся к ним нечестивых семян и если не принесут с собою никакого остатка мерзости введших их в заблуждение, и сопричисляет их к стаду святых своих поклонников так, что Себя Самого предлагает как хлеб с небес, пищу им животворящую. Впрочем, думаю, посредством этих законов Законодатель указывает нам и на нечто другое. Он предвозвещает как бы отпадение синагоги иудейской и ее осуждение за это, а также и имеющие снизойти на нее по времени благость, призывающую ее милостью Божией к обращению и возводящую в первоначальное состояние: ибо «Если дочь, — сказано, — священника выйдет в замужество за постороннего, то она не должна есть приносимых святынь». Что касается до научения и наставления, то как бы каким отцом синагоги иудейской был божественный Мои сей. Таким образом она была дщерью жреца, потому Что Моисей был священнодействователем, так как происходи, от крови и колена Левия. Но «дочь» его посягнула за человека «постороннего» (иноплеменника): ибо за совершенно малозначащее считая определенное Богом и некоторым образом пренебрегая семенами, свыше ниспосылаемыми, она заботилась об учениях и заповедях человеческих и плодоносила мнениям людей чуждых. За сие–то Бог и обвинял ее, говоря ей устами Иеремии: «Подними глаза твои на высоты и посмотри, где не блудодействовали с тобою? У дороги сидела ты для них, как Аравитянин в пустыне, и осквернила землю блудом твоим и лукавством твоим» (Иер.3, 2–3). Но это древние преступления иудейской синагоги; им родственны и новые, соделанные против Самого Христа: ибо отнюдь не приняв свыше и от Бога Отца пришедшего Жениха, она внимала словам книжников и фарисеев. Таким образом, она посягнула за человека иноплеменника и посему осталась непричастною святым, гак как не вкушала хлеба небесного, то есть Христа. Видишь преступления и тотчас наложенное от Христа на нечествовавших ими людей наказание. Посмотри теперь и на то, каким образом они помилованы и возведены в первоначальное состояние. «Когда же дочь. — сказано, — священника будет вдова, или разведенная, и детей нет у нее, и возвратится в дом отца своего» (Лев. 22, 13). Вдовою и отпущенною за нечестие против Христа явилась синагога иудейская и пребыла в грехах и в неимении ничего из духовных благ, и в этом (положении) провела долгие времена. Но она возвратится в отечески дом свой, ибо и она будет призвана чрез веру к Богу; признает для себя вместе с нами Отцом Зиждителя всяческих и сделается причастной благословения Христова. Эту тайну сделает тебе ясною и слово пророка; ибо он гак сказал: «Ибо долгое время сыны Израилевы будут оставаться без царя и без князя и без жертвы, без жертвенника, без ефода и терафима. После того обратятся сыны Израилевы и взыщут Господа Бога своего и Давида, царя своего, и будут благоговеть пред Господом и благостью Его в последние дни» (Ос. 3, 4–5).
П. Истинно слово.
К. Итак, священное, то есть святое, может быть вкушаемо благоприлично для восприятия только людьми неповрежденными в себе самих; но не может еще быть предложено не пребывающим здравыми или оскверненным чрез общество с чуждыми; ибо написано: «со строптивым развратишися» (Пс.17 27). А что и для людей истинно священных не безвредно как бы обращать на общее употребление святыню и думать, что она ничем не отличается от прочих яств, это он разъяснил, тотчас же говоря: «Кто по ошибке съест [что–нибудь] из святыни, тот должен отдать священнику святыню и приложить к ней пятую ее долю. [Священники] сами не должны порочить святыни сынов Израилевых, которые они приносят Господу, и не должны навлекать на себя вину в преступлении, когда будут есть святыни свои, ибо Я Господь, освящающий их» (Лев. 22, 14–16).
П. Не очень понимаю, что значит сказанное тобою.
К. Уразумеешь это, и очень ясно, ибо здесь нет ничего трудного. Возносимое в воню благоухания, тельцы ли то или же овцы, возносимы были на алтарь только отчасти, причем отделяемы были внутренности, ноги и голова, тук, а иногда и почки; остатками же питались священники, ибо «те, которые едят жертвы, не участники ли жертвенника», как и божественный Павел сказал (1 Кор. 10, 18). Итак, необходимо было, чтобы посвящаемо было Богу нечто из приносимого, согласно приличествующему каждой жертве обряду, а остальным телом жертвы вознаграждались бы совершители ее. Если же бы кто унес совершенно весь дар и употребил на собственные нужды, ничего не воскурив, то виновен был бы пред законом, как употребивший в пищу святое. Так поступали сыновья священника Илия, похищая и оскверняя посвящаемое Богу прежде принесения его в жертву и весьма нечестиво говоря приходящим для жертвоприношения: «дай мяса на жаркое священнику» (1 Цар.2,15). Но оные беззакония, как вольные и заключавшие в себе явное оскорбление, получили соответственное наказание. Если же случится кому–либо, сказано, или по забвению, или по неточному знанию постановленного законами сделать что–либо таковое, тот пусть подвергнется взысканию и немедленно отдаст равное возмездие; «и да приложит» к сему еще «пятую часть», то есть пятую долю ценности; и таким образом разрешит вину и устранит вред, происшедший «по неведению» (Лев. 22, 14–16). Итак, когда и по неведению совершенное не свободно
П. Вполне.
К. А что священствующим должно быть святыми и омовенными и мужественно отрясать мертвый, так сказать, и охлажденный помысел, не дышащий добродетелью, это Бог разъяснял, говоря: «И сказал Господь Моисею: объяви священникам, сынам Аароновым, и скажи им: да не оскверняют себя [прикосновением] к умершему из народа своего; только к ближнему родственнику своему, к матери своей и к отцу своему, к сыну своему и дочери своей, к брату своему и к сестре своей, девице, живущей при нем и не бывшей замужем, можно ему [прикасаться], не оскверняя себя; и [прикосновением] к кому бы то ни было в народе своем не должен он осквернять себя, чтобы не сделаться нечистым. Они не должны брить головы своей и подстригать края бороды своей и делать нарезы на теле своем. Они должны быть святы Богу своему и не должны бесчестить имени Бога своего, ибо они приносят жертвы Господу, хлеб Богу своему, и потому должны быть святы» (Лев. 21, 1–6). Если кто тщательно исследует предмет в его истине, то для человека совершенно никаким осквернением не может быть смерть другого. Но смертность телесная есть образ смертности внутренней и душевной, которою необходимо оскверняется приблизившийся к ней или хотением, или деланием того же самого: поэтому святым прилично удаляться и находиться возможно далее от мертвых дел, и прекрасно — не сходиться с недугующими таковыми делами; ибо написано: «Кто прикасается к смоле, тот очернится» (Сир.13, 1). Причастен может быть, и очень легко, порочности другого не остерегающийся прилепляться ему. Но закон дозволяет освященным неповинно оскверняться по отношению к отцу и матери, детям и братьям, а также и близким родственникам, чрез приближение даже к бездушным телам их, из уважения к естеству, и не обращает внимания на эти, бывшие образом, прегрешения, лишь бы знаемые Богу не казались жестокими, надменными и несострадательными. Закон ясно говорит: «Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле» (Исх. 20 12). И в другом отношении и смысле, говорим, запрещено освященным скорбеть: как можно отягчаться скорбью о смерти тем, которые являются священнодействователями жизни и приносят жертвы Богу в разрешение от смерти (ибо смерть Христова, прообразуемая овцами и тельцами, есть разрешение от смерти)? Так и божественный Павел ясно пишет крещенным во Христа в надежде жизни и воскресения: «Не хочу же оставить вас, братия, в неведении об умерших, дабы вы не скорбели, как прочие, не имеющие надежды. Ибо, если мы веруем, что Иисус умер и воскрес, то и умерших в Иисусе Бог приведет с Ним» и воздвигнет с нами (1 Сол. 4, 13–14 и 17). Итак, закон дозволил освященным подходить к умершим, очень близким для них по родству; но умеряет это и не дозволяет нарушать наиболее приличествующее им посредством пользования этим правом в излишестве и сверх нужды, дабы тем не оскорбляем был почетный дар священства. Так, например, запрещает остригать, по подобию других, головы и, для обезображения лица, брить бороду; повелевает также, чтобы и другие нечестивые дела эллинского безумия, разумею нарезы на теле, даже на мысль не приходили: ибо сочувствовать близким родным в скорби нисколько не безрассудно, но совершенно безобразить себя было бы вполне нелепо и безумно; потому что сказано: «всё должно быть благопристойно и чинно» (1 Кор. 14, 40). Предпочитать же обязанности в отношении к Богу обязанностям даже и в отношении к самим родителям, согласно с древним законом, повелел нам и Сам Спаситель, так говоря: «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня» (Мф.10, 37).
П. Ты хорошо сказал.
К. Итак, отнюдь не повелевает священникам оскверняться прикосновением к мертвым. А что не сходно и не согласно с нечистым святое, это и другими способами являет Он нам, установляя для нас законы о браках и тотчас после вышесказанного говоря о всяком священнике: «Они не должны брать за себя блудницу и опороченную, не должны брать и жену, отверженную мужем своим, ибо они святы Богу своему. Святи его, ибо он приносит хлеб Богу твоему: да будет он у тебя свят, ибо свят Я Господь, освящающий вас» (Лен. 21,7–8). Жена поистине не блудница и оскверненная недугует пороком открыто постыдным и несомнительно заслуживает осуждения; но никаким образом не безвинна и изгнанная (мужем): ибо не напрасно потерпела изгнание от очага сожителя своего. Поэтому возведенным на столь почтенную степень служения должно удерживаться не только от пороков, имеющих в самих себе явное и открытое осуждение, но и от всякого дела, с которым соединяется мысль о пороке и недоброе предположение и бесчестие по причине очень многих подозрении. Кажется, эти слова таинственно указывают и на несчастие синагоги иудейской, которую за то, что «со многими любовниками блудодействовала», по написанному (Иер.3, 1), не принял в духовное общение Христос, всечистый Священник, вознесший Себя Самого за нас Отцу, как бы какой избранный дар, — святой вместе с нами по человеческому естеству, хотя и Сам всю тварь освящающий, как от Бога происшедший и Бог. Затем более ясным делает значение таинства, говоря, что «Если дочь священника осквернит себя блудодеянием, то она бесчестит отца своего; огнем должно сжечь ее» (Лев. 21, 9). Предана пламени, как нечестивая и оскверненная, и синагога иудейская, следовавшая мнениям книжников и фарисеев и весь свой ум предавшая заповедям человеческим. Посему весьма справедливо слышала она пророка, говорящего: «Как сделалась блудницею верная столица, исполненная правосудия!» (Ис.1, 21.) Итак, соблудивши и совершенно призревши вышнего и духовного Жениха, она соделалась пищей огня. Посему–то, источая над нею горькие слезы, и пророк Иеремия говорит: «Зеленеющею маслиною, красующеюся приятными плодами, именовал тебя Господь. А ныне, при шуме сильного смятения, Он воспламенил огонь вокруг нее, и сокрушились ветви ее. Господь Саваоф, Который насадил тебя, изрек на тебя злое за зло» (Иер.11, 16–17). Таким образом род мысленного блужения есть уклонение от правомыслия и старание прилежать учителям постыдным и нечестивым.
П. Так полагаю.
К. Впрочем, образы сказанного не ясны и не довольно хорошо видны на других священниках, но они как бы воссиявают в Аароне, носящем образ Христа; ибо сказано еще: «Великий же священник из братьев своих, на голову которого возлит елей помазания, и который освящен, чтобы облачаться в [священные] одежды, не должен обнажать головы своей и раздирать одежд своих; и ни к какому умершему не должен он приступать: даже [прикосновением к умершему] отцу своему и матери своей он не должен осквернять себя. И от святилища он не должен отходить и бесчестить святилище Бога своего, ибо освящение елеем помазания Бога его на нем. Я Господь. В жену он должен брать девицу. вдову, или отверженную, или опороченную, [или] блудницу, не должен он брать, но девицу из народа своего должен он брать в жену; он не должен порочить семени своего в народе своем, ибо Я Господь, освящающий его» (Лев. 21, 10–15). Видишь ясно, как бы еще в образах, Еммануил а и Христа, наименованного как бы в Аароне: ибо Он помазан Духом, по Писаниям (Ис.11, 2; 42, 1 и др.), Сам будучи всесовершенный Священник. Посему и неотъемлемую имеет славу священства: «да не открыет, — сказано, — главы», то есть да не снимает священнолепного облачения; ибо Спасителю всех и Искупителю сказано: «Ты иерей во век по чину Мелхиседекову» (Пс.109, 4). «Притом тех священников было много, потому что смерть не допускала пребывать одному; а Сей, как пребывающий вечно, имеет и священство непреходящее, посему и может всегда спасать приходящих чрез Него к Богу»: так написал и божественный Павел (Евр.7, 23–25). Итак, запрещение снимать кидар с головы указывает на неотъемлемость священства. Если же сказать и так: да не снимает митры (увясла) с головы, — то ты весьма легко уразумеешь здесь постоянство и непоколебимость царства его: ибо митра, имеющая на самой вершине чела золотую дощечку, есть образ начальства и царства. Но «да не раздерет», сказано. У некоторых есть обычай делать это над мертвыми; но это дело совершенно чуждо Христа: ибо жизнь не может потерпеть никакого мучения от смерти. Для нее совершенно ничего не значит мертвое; но она сама есть и разрешение смерти и разрушение тления. Так и Спаситель некогда запрещал желавшим оплакивать дочь начальника синагоги, говоря: «отыдите» и не плачьте: «не умре бо девица, но спит» (Мф.9, 24). Поистине неразумно было проливать слезы над девицею, как над умершею, когда присутствовала жизнь всех, то есть Христос. А если Он и Сам прослезился над Лазарем (Ин. 11, 35), то это, как мы полагаем, было следствием любви, и сострадание к нам происходило от Божественной благости: ибо удручаемое смертью естество побуждалось к состраданию и разрешением страдания для Него были слезы.
П. Кажется, так.
К. А что во Христе отнюдь нет ничего скверною, на это косвенно указуется словами, что архиерей должен удаляться от мертвечины, не подходя ни к чему мертвому, не заботя» при сем о почтении к отцу, или к матери, или к братьям. Смотри, как благоразумен закон и сколь немалое значение придает он приличествующему предметам умопостигаемым благоукрашению: по отношению к другим священникам он обнаруживал внимание к естеству, и дозволял освященным безвинно совершать общепринятые действия по отношению к очень близким и кровным умершим; и не очень заботился о грехе в сени: ибо изображаемы были наши вины, и образ относился к людям, с которыми если бы и случилось осквернение, то ничего не было бы в том неестественного: «все мы много согрешаем» (Иак.3, 2), и самое естество наше немоществует склонностью ко греху. Но в великом Архиерее, то есть Христе, честь соблюдена чистою в самом даже прообразе и безукоризненность в самых тенях, дабы не была повреждена красота истины, как бы в них нарушаемая; потому что бессквернен Христос и не знает греха и превыше всякого осквернения, напротив, причастен светлости и чистоте мысленной, находится во всецелом освящении, и непреходящим им проявление этого, вследствие утверждения сего на естественных законах и всегдашнего пребывания в одном и том же положении и одним и тем же образом. И это, думаю, означает изречение: «И от святилища он не должен отходить и бесчестить» святыни «Бога своего» (Лев. 21, 12). Затем весьма ясно говорит, что женою для брачного общения должна быть дева, и исключает из брачного общения отверженную. Это было образом синагоги иудейской, ибо она извержена от общения с Ним и о ней говорит Он устами пророка, «ибо она не жена Моя, и Я не муж ее» (Ос.2,2) А Павел «обручил» Христу церковь из язычников, как «чистою девою, не имеющею пятна, или порока, или чего–либо подобного, но дабы она была свята и непорочна» (сн. 2 Кор. 11, 2 с Еф.5, 27). И таким образом это указание на церковь из язычников и матерь иудеев (синагогу) верно, и образ прекрасен. Если же кто пожелал бы силу этих мыслей надлежащим образом обратить на каждого из людей, то говорим, что с душами скверными и нечестивыми не соприкасается Христос; но со всесвятыми и чистыми, как бы с девами, духовно соединяется, и делает их плодоносными, и называет их своим родом: «ибо, кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, — говорит Он, — тот Мне брат, и сестра, и матерь» (Мф.12, 50).