Творения

Александрийский Кирилл

Ст. 17–19. И наследят дом Иаковль наследивших я: и будет дом Иаковль огнь, дом же Иосифов пламен, а дом Исавов в тростие, и возгорятся на них, и поядят я, и не будет избегаяй [32] дому Исавову, яко Господь глагола, и наследят иже во Нагеве [33] гору Исавову, и иже в раздолии [34] иноплеменники: и возмут гору Ефремову, и поле Самарийско, и Вениамина, и Галаадитиду.

32

, огненосец, или жрец, который во время жертвоприношенiй при выступлении войск брал огонь с жертвенника, нес его впереди войска и берег от потушенiя; он считался лицем неприкосновенным. Отсюда речь о погибели огненосца у греков обратилась в пословицу для выраженiя мысли о совершенном пораженiи или истребленiи войска или народа. Славянский перевод передает смысл присловного греческого выражения, соответствующiй мысли еврейского подлинника, как Акила и Феодотион: , или как Симмах: .

33

У св. Кирилла: , но должно: .

34

.

Неразумный Идумей подумал, что будет иметь наследием своим дом Иакова, то есть происшедших от семени Иакова, и уже делил землю, опустошив ее (вместе с халдеями). Но, говорит, дело это неожиданно для них примет совершенно иной оборот; ибо сами они будут достоянием потомков Иакова и истребятся так, как солома от пламени. Дом Иакова будет огнем, а дом Иосифа не уступит в силе никакому пламени. Итак они будут уничтожены совсем, так что из целаго племени или народа не возможно будет найти и одного огненосца [35] . Повидимому, применительно к этому обороту пророческое слово удотребляет выражение: огненосец ;

ибо огнем оно назвало дом Иакова, а пламенем — Иосифа. И под домом же Иакова не без основания можно разуметь потомков Иуды и Вениамина, а под домом Иосифа — живущих в Самарии, или десять колен, цари которых по временам были из Ефремлян, а Манассия и Ефрем происходили от Иосифа. В словах: и наследят иже в Нагеве (Агеве) заключается следующий смысл. Когда Вавилоняне, оставив свое отечество, пошли против Иерусалима, причем выступил с ними на войну Навуходоносор, тогда всей стране необходимо пришлось подвергнуться опустошению и впасть наконец в такое бедствие, что она доведена была до совершенного опустения и оказалась лишенною жителей. Когда же Бог умилосердился и освободил их из сетей плена; тогда они опять возвратились в свое отечество. Посему говорит, что Он распространит их и обратит в столь многолюдный народ, что они будут владеть землями соседних народов, между тем, как Идумея, по справедливости, будет находиться в стеснительном положении. Самым же очевидным знамением благословения Божия может служить следующее. Иже, говорит, в Нагеве, то есть, живущие к югу (ибо Нагев означает югъ) [36] получат в наследие гору Исавову, то есть, Идумею; ибо ею, как находящейся на юге, совершенно овладеют как соседнею и смежною страною, обитатели южной части Иудеи. Иже в раздолии  [37] , то есть, живущие в равнине (а это есть самая северная часть страны Iудейской) получат в наследие иноплеменников, под которыми разумеет Филистимлян, или Палестинцев. Будут обладать нисколько не менее и горою Ефремовою, Самариею, Вениамином, и Галаадом. А это были уделы, доставшиеся некогда коленам Израильским, когда Иисус, преемник Моисея, предводительствовал ими. Поскольку же они еще прежде пришествия Навуходоносора были опустошены при посредстве Ассириян царями Фулою Салманассаром; то и говорит, что заселятся и эти страны и перестанут быть пустынею, какою были прежде.

35

См. предшествующее примечание.

36

Такое значение имеет еврейское: ср. Onomasticon Eusebii Pamphili cum latina interpretatione — ed. Larsow et Parthey, Berolini, 1862, pag. 296–297.

37

евр. — низина, как собственное имя употреблялось и со времени Евсевия для равнины около Елевферополя, на север и запад. Ibid. pag. 334–337.

Ст. 20–21. И преселения начало сие сыном Исраилевым, земля Хананейска до Сарепты, и преселение Иерусалимле до Ефрафа: и наследят грады Нагевовы. И взыдут спасаемии от горы Сиони, еже отмстити гору Исавлю и будет царство Господеви.

Здесь переселением называет тех, которые переселены были из Иерусалима, или из всей Иудеи в Вавилон. Началом же их, говорит, будет удел земли, имеющий находиться под их начальством и властью, подобно тому как по начальнику называют начальство кого–либо. Итак будет, говорит, для древле переселенных началом и уделом земля хананеев. Имеет же в виду Аравию, даже до Сарепты, которая есть Сидонская, чтоб чрез это указать тебе на Финикию. Распространится же (пореселение), говорит, даже до Ефрафа, или, как читается у других толковавателей, даже до Босфора  [38] , то есть, до самых южных стран для востока [39] . И подчинят, говорит себе грады Нагевовы, то есть южные. Повидимому, пророческоо слово этим намекает нам на Индию; ибо Индийцы и их страны самые южные. В этом заключается почти такой же смысл, как еслибы кто сказал, что ими наполнится все, что находится к югу и северу, к востоку и к западу, словом они овладеют всяким городом и всякою страною. В словах же: и взыдут мужи, некоторым образом кратко выражается главная цель пророчества; ибо жители Сиона, говорит, спасенные Богом и сокрушившие узы плена, некогда взыдут и сотворят отмщение над Исавом. И действительно, они, как я сказал, воевали против Идумеев после времен плена, и над ними воцарился Бог всяческих, хотя некогда Он отверг их и отступил от Иудеи за отступничество; ибо они служили тельцам и телицам золотым. Когда же умилосердился к ним, — опять принял их и воцарился над ними.

38

Евр. , Ак. Сим. и Ффод.: , чтение и толкование, указанные св. Кириллом, имеются у Иеронима (Вульгата): ubi nos posuimus Bosphorum, in Hebraico habet Sapharad, — Вульгата: in Bosporo.

39

До южных стран востока, — до восточных стран, лежащих к югу.

Толкование на пророка Иону

Предисловие.

Божественный Иона имел отца Амафию и происходил из Гефа Ховер. По правдоподобному сказанию, это был небольшой город или селение земли Иудейской. Кажется, он пророчествовал в тоже самое время, как и прежние пророки, то есть Осия и Амос и Михей и прочие. Можно думать, что он изрек народу Израильскому очень много пророчеств, изъяснял небесные и божественные глаголы и ясно предвозвещал будущее. Но кроме этого никакого другого его пророческого слова не осталось в письмени. А что он неоднократно предвозвещал народу Иудейскому о событиях, некогда имеющих совершиться, об этом засвидетельствовало богодухновенное Писание. Так в четвертой книге Царств Священное Писание говорит об Иеровоаме, не о первом, что был в начале и который был сыном Навата, иже в грех введе Израиля, как написано (4 Цар. 13, 11), склонив его поклоняться золотым тельцам; но о другом Иеровоаме, который жил после многих царей и был сын Иоаса. Послушай, что предвозвестил о нем Иона: той приврати предел Израилев от входа Емафова даже до моря Аравитского, no глаголу Господа Бога Исраилева, егоже глагола рукою раба своего Ионы, сына Амафиина, пророка, иже от Гефаховера. Яко виде Господь смирение Исраилево, и спасе я рукою (от руки — ) Иеровоама (Цар. 14, 25–27), то есть, рукою — , ибо Иеровоам, сын Иоаса, воевал против иноплеменников и отнятые города земли Иудейской он опять подчинил своей власти и не мало помог Израильтянам при содействии покровительствующего и желающего спасать Бога, хотя они и дошли до последней степени бедствий. Итак были произносимы Ионою по временам и другие пророчества; но о нем записано только то, что полезно и назидательно. Так достойно внимания именно то, что он проповедывал Ниневитянам и что в это время претерпел сам. Но как бы в тенях он изображает и таинство домостроительства Спасителя нашего, как сказал об этом и Сам Христос, обращаясь к Иудеям. Итак в том, что было с божественным Ионой, изображается и отпечатлевается таинство Христа. Кроме того, почитаю нужным сказать читателям следующее. Когда излагается образная речь духовного созерцания, имеющая высший, духовно–созерцательный и таинственный смысл, и при этом предлагается и берется какое–либо лицо в прообраз Христа; тогда человеку мудрому и сведущему необходимо определить с одной стороны, что здесь не имеет значения для предположенной цели, а с другой: что полезно и необходимо и более всего способно послужить для назидания слушателей. Укажем такой пример: пусть предметом служит блаженный Моисей, который предстательствовал пред Богом от лица Израиля при горе Синае и был посредником между Богом и людьми. Устрашившиеся Израильтяне умоляли его, говоря: глаголи ты с нами, и да не глаголет к нам Бог, да не когда умрем (Исх. 20, 19). А что это событие предъизображало посредничество чрез Христа, этому ясно научил Сам Бог и Отец, говоря так: право вся глаголаху: пророка возставлю им от среды братий их, якоже тебе, очевидно, посредника, ходатайствующего пред Богом за род человеческий и возвещающего всем живущим на земле неизглаголанную волю Бога и Отца; ибо вложу слова Мои в уста его, и возглаголет им о всем, елика заповедаю ему (Втор. 18, 17–18). Итак божественный Моисей принят за образ Христа, но не все, принадлежащее Моисею, мы будем усвоять и Ему, чтоб нам не оказаться виновными в безумных словах и поступках. Так сам Моисей признается, что он был слабоголосен и медленноязычен и не способен к посольству, и умолял избрать для этого другого. Но Христос ни медленноязычен, ни слабоголосен, как тот, но Он есть великая труба; так называл Его Исаия, говоря: и будет в той день, вострубят трубою великою (Ис. 27, 13); ибо слово Спасителя провозвещено повсюду и соделалось слышимым для живущих по всей поднебесной. И Давид, зная это, сказал: Бог богов Господь глагола, и призва землю, от восток солнца до запад (Псал. 49, 1). Итак Моисей ходатайствует во образ Христа, между тем как своим косноязычием он уже не являет в себе образ Христа. Опять во образ Эммануила взят был и Аарон, увенчанный преимуществами первосвященства, получивший право входить во Святая святых и облачавшийся в славную и достойную удивления одежду (Исх. 28 гл. и др.). Но опять не все, ему принадлежащее, мы будем относить ко Христу. Так он не был совершенно непорочным; он был обличаем некогда за то, что вместе с Мариамою упрекал Моисея (Числ. 12, 1 и дал.). He был он безупречен и в другом случае, когда Израиль слил тельца в пустыне. Итак не все то, что находится в Писании и образах, пригодно для духавного созерцания; но если берется лицо какого–нибудь человека, изображающего нам в себе Христа, то по справедливости мы должны обходить человеческие недостатки и останавливаться на одних только существенно важных чертах, повсюду отыскивая то, что может быть полезно для цели предмета. Точно так же мы будем рассуждать и об Ионе. Он как бы предъизображает нам таинство Христа; впрочем не все, случившееся

с ним, можно считать пригодным и необходимым для этого. Так, например, он был послан проповедывать Ниневитянам, но старался убежать от лица Божия и оказался медлительным в исполнении посольства. И Сын от Бога и Отца послан был проповедывать народам; но он не был не расположен к служению и не старался убежать от лица Божия. Пророк убеждал плывущих, говоря: возмите мя, и вверзите в море, и утолится море от вас (Ион. 1, 12). И проглочен был китом, потом был выброшен чрез три дня, и после этого ушел в Ниневию и исполнил свое служение; но не мало был опечален, когда Бог умилосердился над жителями Ниневии. И Христос добровольно подъял смерть; Он пребыл в сердце земли три дня и три ночи, воскрес и после того отошел в Галилею и повелел положить начало проповеди к язычникам. Однакож он не был опечален подобно Ионе, видя спасаемых в покаяние. Посему, если мы не будем всякое слово исторического повествования обращать в предмет духовного созерцания, то пусть никто не ставит нам этого в вину. Как пчелы, облетая луга и цветы, всегда собирают потребное для приготовления сотов; так и мудрый толкователь, исследуя святое и богодухновенное Писание, всегда собирая и сочетавая необходимое для изъяснения таинств Христа, предложит благопристойное и неукоризненное учение.

Гл. I. Ст. 1–2. И бысть слово Господне ко Ионе сыну Амафиину, глаголя: востани, и иди в Ниневию град великий, и проповеждь в нем, яко взыде вопль злобы его ко Мне.

При размышлении о служении и посольстве пророка Ионы естественно приходит на мысль воспеваемое устами блаженного Павла: или Иудеев Бог токмо, а не и языков? понеже един Бог (Рим. 3, 29–30). Тоже самое и Петр по опыту узнав возвестил нам, говоря: no истине разумеваю, яко не на лица зрит Бог, но во всяком языце бояйся его и делалй правду приятен ему есть (Деян. 10, 34–35). Он устроил небо и землю, и вся яже в них (Псал. 145, 6) и сотворил человека в начале no образу своему и no подобию (Быт. 1, 26), дабы, объятый стремлением к добродетели, он проводил славную жизнь в святости и блаженстве и имел изобильное участие в благодатных их дарах.

Потом обольщенный лукавством диавола, он привлечен был ко греху, и посему подвергся проклятию и тлению. Но прежде сложения мира предопределен и предуведен был Христос для исправления всех; ибо Бог и Отец благоволил возглавити всяческая в Себе Самом, яже на небесех и яже на земли (Ефес. 1, 10; ср. 3, 9), но совершение этих великих дел предоставлено было соделавшемуся подобным нам Единородному и возсиявшему в мире с плотию. А что Бог и прежде времени пришествия Его необходимо имел попечение о заблудших и имел надзор за падшими по неведению, — в этом Он хотел удостоверить и делами. Посему повелел блаженному Пророку итти в Ниневию. Это был Персидский город, лежащий к востоку, знаменитый и, как говорит Пророк Иеремия, земля изваянных есть (Иер. 50, 38). Весьма много было городов, соседних с Иудеею и преданных идолослужению; Тир и Сидон и вся Галилея иноплеменников покланялись делам своих рук и у них существовали безчисленные виды демонов, и жертвенники и капища. Почему же, скажи мне, минуя соседние города, посылает Пророка в Ниневию, которая находилась весьма далеко и в которой в особенности, как я прежде сказал, народ был груб и неудержимо предан поклонению солнцу, звездам и огню? И притом выше всякого слова подвержена была страху пред богоненавистным волшебством, потому что устами Наума к ней сказано: блудница добра и приятна, начальница волхвований (Наум. 3, 4). Думаю,что всеведущий Бог восхотел благополезно показать и самим народам древности, что и они далеко уклонились и опутаны сетями заблуждения, но некогда уловлены будут в познание истины, хотя бы они были весьма дурны и грубы и доходили до крайней необузданности. Ибо слово Божие не имеет недостатка в том, что может напитать ум и расположить его учиться тому, чрез что он мог бы сделаться мудрым. Послушай, что говорит Иеремия в одно время так: се Аз даю [40] словеса Моя во уста твоя огнь, и люди сия древа, и пояст их (Иер. 5, 14), а в другое так: еда словеса Моя не суть якоже огнь горящий, рече Господь, и яко камень? (Иер. 23, 29) [41] .

40

В греч, , Вульг. do.

41

Греч. (вариант: ) — секира секущая, но славянский, как и Вульгата, ближе к еврейскому, malleus conterens.

Итак Иона посылался к Ниневитянам не напрасно, но для того, чтоб дать некое предъуказание того милосердия, которое свойственно Богу и которое некогда будет оказано и самим заблудившимся вследствие неведения. Но вместе с тем это событие служило в осуждение Израилю; ибо он изобличаем был как непокорный, как безчувственный, как мало радевший о законах Божиих. Между тем, как Ниневитяне вследствие проповеди одного Пророка немедленно же решились обратиться к покаянию, хотя страдали от весьма многих заблуждений; они же, напротив, презрев Моисея и пророков, пренебрегли и Самим Христом, хотя Он к поучениям присоединял чудотворения, чрез которые весьма легко можно было убедиться в том, что Он, будучи Богом по естеству, соделался человеком, чтоб спасти всю поднебесную и их (Иудеевъ) прежде всех других. А что это событие могло служить, и со всею справедливостью, обличением для Израильтян, — на это указывает

Сам Христос, говоря: мужие Ниневитстии, покаявшиеся проповедию Иониною, осудят род сей: и се боле Ионы зде (Матф. 12, 41). Каким же образом бывшее во Христе больше бывшего при Ионе? Один только угрожал Ниневитянам погибелью; Христос же, поражая неизреченными чудотворениями, составлял предмет удивления. Чудо, сопровождающее проповедь, почти всегда служит орудием привлечения к вере. Итак весьма благоусмотрительно Иона посылается для того, чтобы проповедывать жителям Ниневии, яко взыде вопль злобы их к Богу всяческих. Он, конечно, знает совершенно обо всем, но если он подвигнут бывает к особенному наблюдению за согрешившими; тогда Он говорит, что вопль от дел возшел к Нему; ибо как Бог Он есть Судия всяческих. Говорится также, что кровь Авеля вопияла против убийства Каина, а также необузданность постыдных дел городов Содомских.

Ст. 3. И воста Иона, еже бежати в Фарсис от лица Господня и сниде во Иоппию: и обрете корабль идущ в Фарсис: и даде наем свой, и вниде в онь плыти с ними в Фарсис от лица Господня.

Иоппия есть город Палестины, лежащий при самом море, и вместе пристань для отправляющихся в морское путешествие с необходимыми жизненными припасами из Иудеи и в особенности в города, находящиеся к востоку. Итак Пророк уходит; потом нашедши корабль, отплывающий в Фарсис (ибо предпочел бежать туда, чем итти в Ниневию), отдал плату за путешествие и отплыл вместе с другими. Фарсисом же называет ныне именуемые Тарсы или Тарс. Некоторые же думают, что этим именем обозначается город, находящийся, у Ефиопов и Индийцев. Несомненно, что у тех есть Фарсис. Или Фарсисом обозначается целая Индийская страна. Впрочем думаю, что в настоящем случае пророческое слово указывает не на нее; потому что для желающих совершить плавание к народам индийским это путешествие надлежало бы совершить не чрез Иоппию, но лучше чрез море Еритрейское [42] , если только не предположить, что пророк восхотел убежать внутрь страны Ефиопской, чрез страну Персов и Ассириян; но такое предположение совершенно не основательно. Итак Фарсисом, кажется, называет нынешние Тарсы, а это город Киликии, находящийся при реке Кидне и лежащий у самой подошвы Тарса, весьма высокой горы в Киликии. Итак пророк отправляется в путь и побуждением его отшествия служит (желание) бежати от лица Божия. Здесь, впрочем, нам нельзя оставить без исследования смысл этого изречения или лучше — образ бегства. Думаю, что бежать от лица Божия значит уклоняться от посольства и как бы укоснять служение. Но почему и что принимая в соображение Пророк устремляется в Фарсис, — этого не могу понять, если только не дозволить себе допустить такое предположение, что у него (пророка), как и у древнейших святых, было недостаточное понятие о Боге; ибо некоторые думали, что власть Бога всяческих простирается только на страну иудейскую, в ней как бы заключена и не касается никакой другой страны. Так божественный Иаков некогда уходил из отеческого дома и спешил к Лавану в Месопотамию; тогда он расположился на ночлег в одной стране и, по обычаю положив камень под голову, заснул, и видит лестницу, простирающуюся от земли до неба и Ангелов Божиих, восходящих и нисходящих по ней, и утверждающегося на ней Господа. Встав же от сна, Иаков сказал: яко есть Господь на месте сем, аз же не ведех (Быт. 28, 16). Думаю поэтому, что нечто подобное помыслил в себе и блаженный Пророк, когда удалялся из Иудеи и отправлялся в еллинские города. А о причине, почему он медлил и не хотел с готовностью исполнить (возложенного на него) служения, мы узнаем из его же собственных слов; ибо он возвестил об этом позже, при отшествии (из Ниневии). Когда же не пришло в исполнение пророчество его, он сильно опечалился и сказал: о Господи, не сия ли убо словеса моя, яже глаголах, еще сущу ми на земли моей? сего ради предварих бежати в Фарсис, зане разумех, яко милостив Ты ecu и щедр, долготерпелив и многомилостив, и каяйся о злобах. И ныне Владыко Господи, приими душу мою от мене, яко уне ми умрети, нежели жити (Ион. 4, 2–3). Как пророк, он не не знал об исходе своего служения; но он боялся, как бы Ниневитяне, после того, как не пришли в исполнение его предсказания, не оставили без внимания благости помиловавшего их Бога, не подняли на него рук и не умертвили его, как пустослова, обманщика и лжеца, возбудившего в них напрасное беспокойство; ибо варвар всегда склонен к ярости и весьма легко приходит в неистовство, хотя бы и не было достаточной причины к бешенству.

42

Чермное или Красное море.

Ст. 4–5. И Господь воздвиже ветр (велий) на мори и бысть буря великая в мори, и корабль бедствоваше еже сокрушитися. И убояшася корабельницы, и возопиша кийждо к богу своему: и изметание сотвориша сосудов, иже в корабли, в море, еже облегчитися от них.

По устроению Бога, взволновавшего море порывами ужасных ветров, корабль боролся с бурей. На корабельщиков напал страх и они уже стали говорить о последних минутах жизни, когда, по всей вероятности, корабль издавал скрипение и как бы уже с угрозою возвещал, что он готов сокрушиться. Толпа корабельщиков употребила обычные в таком случае средства и освободила корабль от груза, чтоб он был высоко над волнами и таким образом как можно легче носился по водам. Для доказательства же опасности от бури служит то, что и сами корабельщики повержены были в ужас, и как потерявшие уже надежду на спасение, стали весьма усердно призывать на помощь своих богов.