Творения
Шрифт:
8. А что он не должен быть представляем и святою, служебною силою, как угодно было некоторым думать, об этом скажем теперь, собирая правильные соображения в доказательство истины. По их собственному мнению, их слово составлено мудро. Поскольку, говорят они, о Мелхиседеке написано, что он был без отца, без матери, без родословия (Евр. 7, 3), а между тем благословил столь великое имевшего значение Авраама, без всякого же прекословия меньший благословляется большим (ст. 7): то он не должен быть представляем за подобного нам, но быть по природе Ангелом или же одною какою–либо из высших и служебных сил, почтенною и прославленною. Я же, возлюбленные, весьма удивляюсь тому, что благоговение к божественному Аврааму отвлекло их от стремления к полезному и приличному и удалило от рассуждений, необходимых для изыскания истины. Представляя Мелхиседека подобием и образом Еммануила, они не взирают на качество вещей и не испытывают образ священства, а напротив, исследуют природу лиц, к которым относится эта должность. Но всякий может по справедливости возразить им: что препятствует Аврааму получить благословение от Мелхиседека, даже и как от человека, хотя бы последний и не представляем был как превосходнейший его? ибо не природа каждого из них, но смысл действий их испытывается, и слова истины проявляются как превосходнейшие гаданий, заключающихся в тенях. Что было бы весьма безрассудно не противополагать теням то, что ими знаменуется, а скорее исследовать природу относящихся сюда лиц, это можно видеть из следующего: Аарон был избранный предстоятель и вождь святой скинии, увенчанный высшими почестями священства. Но как он был посвящаем? Закалаем был овен, и кровию его помазуем был край правого уха, а также руки и ноги: и таким образом он посвящен был на священство. Но если хорошо останавливаться на природе освящающих и освящаемых, то я сказал бы этим людям: не лучше ли от образа и сени переходить к красоте истины, к тому именно, каким образом меньшее благословляется от большего? Что в сем большее? — пусть скажут они. Неужели мы и Аарона поставим ниже овна? Бессловесным животным посвящается словесное существо. Кровию овчею, скажем, освящается избранный на священство, и пепел телицы, окропляющий тех, которые приобщаются ему, освящает их в плотской чистоте. Что же все это значит? Что за глубина смысла сего? Все эти действия были прообразами и изображениями, и, так сказать, предуказанием освящения во Христе. Прообраз же усматривается в делах, а не в природе освящающих или освящаемых: поскольку, как я сказал недавно, большее благословляется от меньшего, если только природа человека выше природы телицы и овна. Поэтому пусть не стыдятся того, что гораздо высший Мелхиседека Авраам благословляется, как сказано, от него. Победителем был прообраз, а не природа благословляющего. Удивляюсь же и тому, что, представляя его подобием и образом Сына, считают его однако Ангелом, как не имеющего матери и отца, хотя Христос некоторым образом имел и Отца и Мать. У Него была Матерь на земле, Святая Дева. Был также
9. Будучи научен в законе, Павел ведет речь с иудеями не на основании простых соображений, но на основании Моисеевых писаний, которым даже и поневоле должны были уступать они, привыкшие ратовать против истины. Итак, он принимает Мелхиседека за подобие и предызображание Христа, называя его царем правды и мира (ст. 2): ибо это может приличествовать одному только Тому, Который в таинственном смысле есть Еммануил. Он–то явился виновником и раздаятелем правды и мира для сущих на земле. В Нем мы оправданы (Рим. 5, 1; 1 Кор. 6, 11), отвергнув бремя греха. Имеем и мир с Отцом и Богом, омывшись от стоявшей между Им и нами и разделявшей нас от Него нечистоты нравов и как бы соединяясь с Ним посредством духа: ибо соединяющийся с Господом, сказано, есть один дух (1 Кор. 6, 17). Итак, в переводе на греческий язык Мелхи значит: царь, а Седек — правда. И всякий может видеть, что Мелхиседек, по собственному своему названию и по силе значения этого названия, есть царь правды; а по названию царя Салимскаго есть царь мира (Евр. 7, 2). Так, на основании ясного и очевидного уподобления Мелхиседека, божественный Павел применил таковое же и ко Христу. Но он принимает и образ высшего, нежели законное, священства в благословении Авраама и в предложении ему вина и хлебов: ибо мы не иначе благословляемся от Христа, великого и истинного священника. Мы благословляемся по благословению божественного Авраама, мужественнейшим образом воюя с князьями века сего, являясь сильнейшими руки неприятельской и ни в чем мирском не нуждаясь, а напротив, считая мысленным богатством то, что происходит от Бога, и славное и неувядающее разделение вышних дарований. Обрати внимание на то, что Авраама, победившего врагов и возвращавшегося от царей, как написано (Быт. 14, 17), но не удостоившего взять что–либо от князя Содомского в свою собственность, благословил Мелхиседек (ст. 19). Вождь содомлян говорил Аврааму, как победителю: отдай мне людей, а имение возьми себе (ст. 21); он же, не желая присвоять себе ничего из принадлежащего тому, говорит ему: поднимаю руку мою к Господу Богу Всевышнему, Владыке неба и земли, что даже нитки и ремня от обуви не возьму из всего твоего, чтобы ты не сказал: я обогатил Аврама (ст. 22–23): ибо у святых нет обычая радоваться мирскому богатству. Итак, побеждая видимых и невидимых врагов и ничего не принимая от мира, а напротив, чествуя вышнее богатство, мы получаем благословение чрез Христа, Царя мира. Получаем же благословение, принимая таинственное, как бы дар неба и напутствие жизни. Пусть же будет умолчано об этом пока, если угодно. Благословляемся же от Христа и посредством предстательства Его за нас пред Богом. Мелхиседек благословлял Авраама, говоря так: благословен Бог Всевышний, Который предал врагов твоих в руки твои (ст. 20). Господь же наш Иисус Христос, очистилище для всех нас, говорит: Отче Святый! соблюди их во истине Твоей (Ин. 17, 11 и 17). И из самого толкования имен Апостол извлекает полезное для предызображения Христа. И самый образ священства делает ясным указанием на то же. Мелхиседек … вынес хлеб и вино (Быт. 14, 18). Но чтобы он был без отца или без матери, или же без родословия, или не имеющий ни начала дней, ни конца жизни (Евр. 7, 3), на это нигде не указало Священное Писание. Так что же, скажет пожалуй кто–либо, стало быть божественный Павел обманул нас? Мы не говорим этого. Да не будет! Он говорит истину. Даже более того: искусный тайноводитель принимает и установленное домостроительством повествование о сем, возводя его к прообразу славы Еммануила. Ибо, что Мелхиседек был только священник, об этом объявило нам богодухновенное Писание, не поименовав рода его, или того, от какого отца или матери произошел он; но мы не находим сказания о том, до какого числа лет дожил он, или какие преемства священства оказывается имеющим. Итак, повествование о сем как бы изображает пред нами вечность и безначальность Христа, поскольку Он мыслится как Бог. Безначальность же разумею в отношении к количеству, то есть по времени: ибо Он Сам есть Творец веков. Указывает кроме того и на непрерывность священства. Потому, говорит блаженный Павел о Мелхиседеке, что не имеющий ни начала дней, ни конца жизни, уподобляясь Сыну Божию, он и пребывает священником навсегда (Евр. 7, 3). Но, казалось бы, можно еще и нечто иное мудрое предложить; а что это такое, о том я попытаюсь высказаться, насколько могу.
10. Иудеи противодействовали проповеди о Христе и дерзали едва не насмехаться над стараниями апостольскими, противопоставляя следующие два возражения: первое, что невозможно оставлять без исполнения данную отцам устами премудрого Моисея заповедь и отвергать закон, против ожидания вводя иные правила жизни, никому из древних неизвестные; второе же, что не должно, как утверждали они, славе священства выходить за пределы избранного колена, то есть Левиина, так как повсюду Бог устраняет от служения при храме тех, которые не из этого колена, и определяет им прямо крайнее наказание за дерзновение приступать к этому служению. Итак, наученный в законе Павел ведет борьбу против сего и пытается доказать, как из соображений здравого разума, так и из самого богодухновенного Писания, что и обновление закона, и пременение самого священства были предвозвещены в нем, и что указание на то и другое предвоссияло в прообразах. Так он выставляет на вид, что Мелхиседек был не из колена Левиина. Затем показывает, что он есть священник Бога Вышнего, принесший хлебы и вино, и так сказал о нем: Видите, как велик тот, которому и Авраам патриарх дал десятину из лучших добыч своих. Получающие священство из сынов Левииных имеют заповедь — брать по закону десятину с народа, то есть со своих братьев, хотя и сии произошли от чресл Авраамовых. Но сей, не происходящий от рода их, получил десятину от Авраама и благословил имевшего обетования. Без всякого же прекословия меньший благословляется большим (Евр. 7, 4–7). Но не в природе Мелхиседека мы полагаем преимущество его, а в образе священства, чего не отвергал и праотец Авраам, напротив даже как бы приписывал ему преимущество тем, что оказал ему честь и принес десятины. Получают десятины с народа, хотя и с братий, происшедшие от колена Левиина; а между тем не причитаемый родом к ним, то есть Мелхиседек (ибо он не был из колена Левиина), одесятствовал Авраама и благословил его. И образ в сем состоит. Христос же, в свою очередь, изображаемый в тенях, не причисляемый к родословию тех, которые на священство поставлены по закону (ибо Он воссиял из колена Иудина, о котором Моисей ничего не сказал относительно священства, (Евр. 7, 14), одесятствовал сынов Левия, то есть священство законное. Одесятствовал же древле в Мелхиседеке, а впоследствии в Аароне, так как и этот последний одесятствовал сынов Левия, нося в себе образ священства Христова, как мы уже прежде о том сказали.
11. Итак, на Мелхиседеке доказано, что некогда отнимется звание священства от священствовавшего по закону колена, и что воссияет иной образ и закон священнодействия. Ибо необходимо было, чтобы вместе с изменением и отнятием священнодействия изменен и отменен был и самый закон. Посему и божественный Павел любомудрствует об этом и говорит: если бы совершенство достигалось посредством левитского священства, — ибо с ним сопряжен закон народа, — то какая бы еще нужда была восставать иному священнику по чину Мелхиседека, а не по чину Аарона именоваться? Потому что с переменою священства необходимо быть перемене и закона (ст. 11–12). И опять: И это еще яснее видно [из того], что по подобию Мелхиседека восстает Священник иной, Который таков не по закону заповеди плотской, но по силе жизни непрестающей. Ибо засвидетельствовано: Ты священник вовек по чину Мелхиседека (ст. 15–17). Видишь ли, как осуждает законное священство, как не могшее привести ни к какому совершенству, показывая всю пользу привнесения лучшей заповеди. Ибо если бы в оном, говорит, была необходимость, то почему не лучше было бы явиться иному священнику по чину Аарона, а не по чину Мелхиседека, который был подобием и образом Христа, уже отнюдь не по плоти священствовавшего, но скорее по силе жизни непрестающей Он воспитывает нас для неувядающей жизни таинственными священнодействиями, хотя Аарон священствовал и по плоти. Чрез Аарона совершаемы были принесение волов в жертву и заклания овец и пепел телиц, окроплявший приобщавшихся ему для чистоты плоти, и все другое кроме сего, не приводившее служащих к совершенству по совести. невозможно, чтобы кровь тельцов и козлов уничтожала грехи (Евр. 10, 4). Итак, когда введен к нам иной способ священнодействия, удаляющий от первых и древнейших обычаев, то иной, конечно, должен быть и священник. И и Бог обетовал Новый Завет, так как первый обветшал, то Священником по чину Мелхиседекову, которого прилично было бы представлять и существующим во век, может быть никто иной как только Господь наш Иисус Христос, чрез Которого и с Которым Богу и Отцу слава со Святым Духом, во веки веков. Аминь.
Книга третья
Об Аврааме и обетовании относительно Исаака, и о том, что чрез них предызображено было таинство веры.
1. Божественный Павел пишет, что Христос соделался святителем и посланником исповедания нашего (Евр. 3, 1); утверждал он ясно и то, что, принесши нам несравненно лучшую и превосходнейшую, нежели древняя, данная чрез Моисея, заповедь, разумею евангельскую, лучшего завета поручителем соделался (7, 22). И это слово истинно, если закон производит гнев (Рим. 4, 15) и служит указателем греха, оправдывает же нас даруемая благостью Спасителя нашего благодать. Ибо и Сам Он говорит в одном месте, что пришел не судить мир, но чтобы мир спасен был чрез Него (Ин. 12, 47; 3, 17). Итак, о том, что Он, хотя и не произошел по плоти от колена Левиина, однако наименован первосвященником вовек по чину священства Мелхиседекова (Евр. 6, 20; 7, 17 и др.), нами уже достаточно сказано. А теперь мы скажем, заимствуя доказательства из самих Священных Писаний и по каждому предмету делая тонкое и тщательное исследование, о том, что таинство оправдания в вере провозвещено прежде обрезания в законе, и что израильтянам преднаписан был образ того, что не иначе они могут быть некогда спасены, как только чрез одного Христа, Который оправдывает нечестивого и отпускает вины. Кроме сего скажем и о том, что рожденные от обетования, данного блаженному Аврааму в Исааке, суть наследники Божий и сопричислены будут к самым законным чадам Божиим.
2. Священнейший Павел в Послании к Римлянам пишет так: Что же, скажем, Авраам, отец наш, приобрел по плоти? Если Авраам оправдался делами, он имеет похвалу, но не пред Богом. Ибо что говорит Писание? Поверил Авраам Богу, и это вменилось ему в праведность. Воздаяние делающему вменяется не по милости, но по долгу. А не делающему, но верующему в Того, Кто оправдывает нечестивого, вера его вменяется в праведность. Так и Давид называет блаженным человека, которому Бог вменяет праведность независимо от дел: Блаженны, чьи беззакония прощены и чьи грехи покрыты. Блажен человек, которому Господь не вменит греха. Блаженство сие [относится] к обрезанию, или к необрезанию? Мы говорим, что Аврааму вера вменилась в праведность. Когда вменилась? по обрезании или до обрезания? Не по обрезании, а до обрезания. И знак обрезания он получил, [как] печать праведности через веру, которую [имел] в необрезании, так что он стал отцом всех верующих в необрезании, чтобы и им вменилась праведность, и отцом обрезанных, не только [принявших] обрезание, но и ходящих по следам веры отца нашего Авраама, которую [имел он] в необрезании (4, 1–12). И к тому еще более тонкое делает исследование таинства; и именно так говорит: Ибо не законом [даровано] Аврааму, или семени его, обетование — быть наследником мира, но праведностью веры. Если утверждающиеся на законе суть наследники, то тщетна вера, бездейственно обетование; ибо закон производит гнев, потому что, где нет закона, нет и преступления. Итак по вере, чтобы [было] по милости, дабы обетование было непреложно для всех, не только по закону, но и по вере потомков Авраама, который есть отец всем нам (как написано: Я поставил тебя отцом многих народов пред Богом, Которому он поверил, животворящим мертвых и называющим несуществующее, как существующее (ст. 13–17). Слышишь ли, как повсюду и не прикровенно утверждает и говорит, что Аврааму, еще не имевшему обрезания, а напротив бывшему еще в необрезании, дана была оправдывающая его чрез веру благодать, и что наследниками даруемых от Бога благ назначены те, которые хотят идти по следам веры праотца Авраама, бывшей в необрезании; а не те, которые привыкли высоко думать о Моисеевой сени и похваляются плотским отцом Авраамом, который наименован отцом многих народов (ст. 17–18). Хотя Израиль представляет собою и один народ, однако он может простираться на неизмеримое множество, поскольку соделался отцом верующих, которые, будучи собраны из всякого, так сказать, города и страны, сделались сонаследниками во Христе (Еф. 3, 6)
3. А что дар оправдания в вере не к одному только Аврааму относится, хотя обетование дано было и ему, но простирается как бы и на всех уверовавших, в этом утверждает нас опять премудрый Павел, который к тому, что я недавно сказал, присовокупляет: не в отношении к нему одному написано, что вменилось ему, но и в отношении к нам; вменится и нам, верующим в Того, Кто воскресил из мертвых Иисуса Христа, Господа нашего, Который предан за грехи наши и воскрес для оправдания нашего (Рим. 4, 23–25 и 22). Итак оправдывающая нас вследствие веры благодать есть дар неба и милости свыше, и к чадам Авраама могут быть сопричислены не только происшедшие от него по плоти, но и те, которые приобрели сообразность с ним и, помышляя о себе, как о братиях, веруют в Господа нашего Иисуса Христа. Они же будут и наследниками даруемых от Бога благ, так как Израиль по плоти отвергнут вследствие неверия. И это обстоятельство весьма ясно изображено для нас в таинстве, относящемся до Исаака. Но скажем об этом, насколько возможно, предлагая на рассмотрение самые писания Моисеевы. А в них содержится следующее: После сих происшествий было слово Господа к Авраму в видении, и сказано: не бойся, Аврам; Я твой щит; награда твоя весьма велика. Аврам сказал: Владыка Господи! что Ты дашь мне? я остаюсь бездетным; распорядитель в доме моем этот Елиезер из Дамаска. И сказал Аврам: вот, Ты не дал мне потомства, и вот, домочадец мой наследник мой. И было слово Господа к нему, и сказано: не будет он твоим наследником, но тот, кто произойдет из чресл твоих, будет твоим наследником. И вывел его вон и сказал: посмотри на небо и сосчитай звезды, если ты можешь счесть их. И сказал ему: столько будет у тебя потомков. Аврам поверил Господу, и Он вменил ему это в праведность (Быт. 15, 1–6). Ибо сопряжена была с ним и была сожительницею ему блаженая Сарра (а имя ее толкуется: «начальствующая», жена отличавшаяся красотою и бывшая весьма благообразною: так свидетельствует о ней и Священное Писание. За нею следовала по сожительству с ним бывшая как бы во втором и незаконном с ним браке домочадица, то есть Агарь (ее имя толкуется: «пришельствие»). Но Сарра, еще не зачинавшая законных чад, оплакивала свое бездетство. Агарь же родила Исмаила. При таком положении дел по истории, Бог сказал Аврааму, говоря: Я твой щит; награда твоя весьма велика. Аврам сказал: Владыка Господи! что Ты дашь мне? я остаюсь бездетным; распорядитель в доме моем этот Елиезер из Дамаска. Примечай точность речи. Что ми, говорит, даси, Владыко? Понимаешь ли, как говорит, что он совершенно не нуждается ни в каких земных приобретениях, но даже, если бы он сделался обладателем и еще большего, то не считал бы, говорит, этого приятным, если не будет иметь законного наследника, родившегося от брака с свободною, сына по истине. Смотри, как он стремится к ясному познанию о полезном, влекомый к тому природою, а не писанными законами. Ибо хотя и был у божественного Авраама сын, разумею Исмаила, однако он именовал себя бездетным. Так природа знала, и очень ясно, что вообще по справедливости не может быть именуем сыном тот, кто родился от прелюбодейных и незаконных брачных уз; ибо он не дадут корней в глубину, как написано (Прем. 4, 3). А что, если бы и родился у кого–либо когда–нибудь сын от служанки, то это дело во всяком случае бесполезное и пустое, и не может быть так приятно, как если бы он был от свободной, на это указал он еще, говоря: распорядитель в доме моем этот Елиезер из Дамаска. То есть останется для меня последним утешением рожденный от крови домочадицы. Ибо Дамаск значит «утешение». Но он вменится также и в заступничество и помощь от Бога. Ибо это значит «Елиезер». Это подобно тому, как если бы он ясно говорил: вместо крови законной и любви к законному, утешением крови и заступничеством от Бога как бы по необходимости будет домочадец мой; он же будет и наследником моим. Так что Ты дашь мне? Если я не буду иметь законного преемника, то во всяком случае и непременно будет под гнетом позора твой Авраам, Владыко. Ибо бездетный означает лишенного детей истинных и рожденных от свободной. Но ненадолго оставил Бог праведника в печали. Он тотчас обетовал ему в Исааке семя, о котором сказал и то, что оно равночисленно будет множеству безмерного количества звезд. Утверждал также, что он будет назван отцом бесчисленного множества народов, хотя и потрясен страхом бездетства. Аврам поверил Господу, и Он вменил ему это в праведность. Итак наградою имеет правду тот, кто чтит Владыку всяческих верою. Ибо чрез это Бог засвидетельствовал, что все может сделать для него. Неверующий же и небрежный будет самохвалом и обидчиком, а потому, конечно, подпадет суду и ответу. Итак верил Аврам Богу и оправдан от Него. Он просил знамения в подтверждение и доказательство истины исполнения того, что обетовано. И Бог предусмотрительно утверждает это клятвою, не допуская того, чтобы уверовавший колеблем был сомнением. Ибо написано так: И сказал ему: Я Господь, Который вывел тебя из Ура Халдейского, чтобы дать тебе землю сию во владение. Он сказал: Владыка Господи! по чему мне узнать, что я буду владеть ею? [Господь] сказал ему: возьми Мне трехлетнюю телицу, трехлетнюю козу, трехлетнего овна, горлицу и молодого голубя. Он взял всех их, рассек их пополам и положил одну часть против другой; только птиц не рассек. И налетели на трупы хищные птицы; но Аврам отгонял их. При захождении солнца крепкий сон напал на Аврама, и вот, напал на него ужас и мрак великий. И сказал [Господь] Авраму: знай, что потомки твои будут пришельцами в земле не своей, и поработят их, и будут угнетать их четыреста лет, но Я произведу суд над народом, у которого они будут в порабощении; после сего они выйдут с большим имуществом, а ты отойдешь к отцам твоим в мире [и] будешь погребен в старости доброй; в четвертом роде возвратятся они сюда: ибо [мера] беззаконий Аморреев доселе еще не наполнилась. Когда зашло солнце и наступила тьма, вот, дым [как бы из] печи и пламя огня прошли между рассеченными [животными] (Быт. 15, 7–17). Но любознательный будет рассматривать, какой вообще смысл совершившегося; будет тщательно исследовать образ клятвы и расспрашивать о том, что бы значили рассеченными, полет птиц и то, что птицы слетели на эти оастесания; равным образом и о том, что значит, что Авраам сел близу их и что пламя прошло между рассеченными. Объяснимо все это.
4. У халдеев существовал обычай клятвы, состоявший в том, что человек проходил между рассеченными на две части животными и самым этим действием как бы провозглашал следующее: да не будет со мною того же, что с сими. Посему, так как Авраам был родом халдей и недавно только вышел из отечества своего, то Владыка всяческих предусмотрительно повелел ему при клятве действовать привычным для него образом, прекрасно соединяя таинство Христово с тем, что принесено было в жертву. Когда же в порядке действия рассеченные части были наконец разложены на земле, и когда Бог как бы уже намеревался проходить между ними, то птицы, сказано, многие слетелись на них. То есть, сев вблизи, он сторожил, как бы не сделалось им какого–либо вреда и как бы не послужило в пищу нечистым из птиц то, что принесено для совершения клятвы. При захождении солнца, сказано, напал на него ужас и мрак великий. Какая могла бы быть причина и сего, о том я также скажу, насколько могу. У халдеев был обычай, передаваемый от одного к другому без всякой перемены, — тщательно наблюдать за полетом птиц. И Бог всяческих предусмотрительно допускал то, чтобы люди были наставляемы относительно будущего на основании тех обычаев действия, какие у них существовали. Итак, когда птицы слетелись на разрезанные части животных, божественный Авраам был поражен страхом, быть может недоумевая относительно того, к чему клонится и на ком имеет исполниться это знамение. Ибо дурным казалось ему предзнаменованием и повергало в беспокойство то, что на жертвы прилетели самые нечистые из птиц, так как почти всегда нечистые птицы суть вместе и плотоядные. Когда же он стал бояться и за свою голову, как бы и его не постигло несчастие, Бог разрешает его от беспокойства об этом. На тебя, говорит Он, не придет то, чего ты страшишься; но знай, что потомки твои будут пришельцами в земле не своей (Быт. 15, 13; Деян. 7, 6). И очень много будет желающих делать им зло, образом которых были птицы, прилетевшие на предложенные жертвы. Впрочем, немного принесши огорчения, они понесут наказание. Ты отойдешь к отцам твоим в мире [и] будешь погребен в старости доброй. Затем сказано, что когда солнце было уже на самом западе, дым [как бы из] печи и пламя огня прошли между рассеченными [животными]. Под видом огня разумеется опять Божество, по обычаю халдеев, совершающее клятву. Посему и божественный Павел принимает это в значении клятвы, говоря: Бог, давая обетование Аврааму, как не мог никем высшим клясться, клялся Самим Собою, говоря: истинно благословляя благословлю тебя и размножая размножу тебя. И так Авраам, долготерпев, получил обещанное. Люди клянутся высшим, и клятва во удостоверение оканчивает всякий спор их. Посему и Бог, желая преимущественнее показать наследникам обетования непреложность Своей воли, употребил в посредство клятву, дабы в двух непреложных вещах, в которых невозможно Богу солгать, твердое утешение имели мы, прибегшие взяться за предлежащую надежду (Евр. 6, 13–18).
5. Итак весьма предусмотрительно Бог утвердил обетование клятвою, хотя Он и без того не может солгать, дабы, как пишет божественный Павел (Евр. 6, 18), мы имели крепкое утешение и уже не сомневались в том, что это обетование во всяком случае и непременно исполнено будет. Посему–то (возвращусь к сказанному немного прежде), когда Агарь имела во чреве Исмаила, Сарра с трудом выносила это, не терпя того, чтобы домочадица хвалилась пред нею своим плодородием и тем укоряла ее (Быт. 16, 14). Потом изгнала ее из дому и приказала идти куда хочет, конечно, действуя так с дозволения законного сожителя своего, то есть Авраама (ст. 5 и 6). Но, как говорит Священное Писание, И нашел ее Ангел Господень у источника воды в пустыне, у источника на дороге к Суру. И сказал ей: Агарь, служанка Сарина! откуда ты пришла и куда идешь? Она сказала: я бегу от лица Сары, госпожи моей. Ангел Господень сказал ей: возвратись к госпоже своей и покорись ей (ст. 7–9). И возвратилась Агарь и стала нести иго рабства. Дал Бог Аврааму и закон о обрезании, говоря: ты же соблюди завет Мой, ты и потомки твои после тебя в роды их. Сей есть завет Мой, который вы [должны] соблюдать между Мною и между вами и между потомками твоими после тебя: да будет у вас обрезан весь мужеский пол; обрезывайте крайнюю плоть вашу: и сие будет знамением завета между Мною и вами. Восьми дней от рождения да будет обрезан у вас в роды ваши всякий [младенец] мужеского пола, рожденный в доме и купленный за серебро у какого–нибудь иноплеменника, который не от твоего семени. Непременно да будет обрезан рожденный в доме твоем и купленный за серебро твое, и будет завет Мой на теле вашем заветом вечным. Необрезанный же мужеского пола, который не обрежет крайней плоти своей, истребится душа та из народа своего, [ибо] он нарушил завет Мой (Быт. 17, 9–14). Итак, поелику необходимо было повиноваться Божественным законам, то божественный Авраам и обрезан был со всем домом своим. Вместе с другими обрезал он и Исмаила. Но родился наконец и от свободной сын, то есть Исаак. И что же потом? Несносен стал, играя в доме, незаконный сын Исмаил, почти равною с Исааком честью пользовавшийся. Ибо видела, сказано, Сарра, что сын Агари Египтянки, которого она родила Аврааму, насмехается (Быт. 21, 9). Затем подходит плачущая, как вероятно, и говорит (Аврааму): выгони эту рабыню и сына ее, ибо не наследует сын рабыни сей с сыном моим Исааком. И показалось это Аврааму весьма неприятным ради сына его. Но Бог сказал Аврааму: не огорчайся ради отрока и рабыни твоей; во всем, что скажет тебе Сарра, слушайся голоса ее, ибо в Исааке наречется тебе семя; и от сына рабыни Я произведу народ, потому что он семя твое. Авраам встал рано утром, и взял хлеба и мех воды, и дал Агари, положив ей на плечи, и отрока, и отпустил ее. Она пошла, и заблудилась в пустыне Вирсавии; и не стало воды в мехе, и она оставила отрока под одним кустом и пошла, села вдали, в расстоянии на [один] выстрел из лука. Ибо она сказала: не [хочу] видеть смерти отрока. И она села против, и подняла вопль, и плакала; и услышал Бог голос отрока; и Ангел Божий с неба воззвал к Агари и сказал ей: что с тобою, Агарь? не бойся; Бог услышал голос отрока оттуда, где он находится; встань, подними отрока и возьми его за руку, ибо Я произведу от него великий народ. И Бог открыл глаза ее, и она увидела колодезь с водою, и пошла, наполнила мех водою и напоила отрока. И Бог был с отроком; и он вырос (ст. 10–20). Божественный Авраам, уступая законам любви к детям, заботился об Исмаиле. Когда же Божественное откровение призвало его к тому, чтобы быть привязану к одному Исааку, так как на нем сбылось обетование, то он отпустил Агарь и приказал ей удалиться из господского дому вместе с дитятею, чрез что закон предуказывал образ таинства Христова.
6. Будем вести речь об этом, по необходимости возводя слово к сказанному в начале. Весьма ясно всякий может видеть, что совершившееся чрез Христа древнее того, что было в законе, и что оправдание чрез веру прежде явлено было, нежели обрезание по плоти. Ибо обрезание дано было Аврааму, как знамение веры, которую [имел он] в необрезании, по слову премудрого Павла (Рим. 4, 11). Итак, тяжело было блаженному Аврааму выносить то, что он не был отцом свободного сына. И даже имея сына от египтянки, разумею Агарь, он проводил время весьма печально, полагая семя незаконное и не свободное наравне с бездетством. Когда же получил обетование о законном сыне, то есть об Исааке, и услышал ясно, что в нем он будет отцом бесчисленного множества народов, то веруя оправдан был. А что он получит в обладание и землю, показанную ему от Бога, ибо тебе, сказал Он, дам землю сию (Быт. 17, 8), об этом он также, для полной уверенности, спрашивал Бога, говоря: Владыка Господи! по чему мне узнать, что я буду владеть ею? (Быт. 15, 8.) В ответ на это Бог повелел взять рассеченные на части трехлетнюю телицу, а вместе с нею и козу, также овна, горлицу и молодого голубя. И четвероногих из животных Авраам рассек их пополам и положил одну часть против другой, то есть в ряд; только птиц не рассек. Он даже и отгонял от них тех из пернатых, которые хотели им наносить вред. Когда же солнце склонялось уже к самому западу, тогда Бог в виде огня прошел между рассеченными [животными] (ст. 917). Какой же должно применить к сему духовный смысл, об этом мы скажем теперь по возможности.