Творя божественное зло
Шрифт:
Элли поняла, что нужна этим опытным воякам, повидавшим больше неё, как моральный ориентир, позволяющий не терять человеческий облик, несмотря ни на что. Вскоре они столкнулись с другими геблеровцами, лишёнными такого ориентира, и между их отрядами едва не произошло столкновение. Прямо на остатках лагеря археологов Алимариса, копавшихся в руинах не то Зебоим, не то ещё старше. Их было приказано убрать из руин, за которые решил всерьёз взять Афон, однако первый отправленный отряд понял приказ однозначно — и всё археологи были убиты. Жестоко убиты. Над ними издевались так долго, что кто-то успел
Проводить время с отрядом Элли не особо хотела — тем более, что в комнатах, где они квартировали остался только Гельмгольц. Остальные в очередной раз ушли в столицу искать приключений. А помня разговор с обер-ефрейтором, она тем более не захотела оставаться в их комнатах. Вот и бродила без цели по коридорам бывшего королевского дворца, пока ей вдруг ни с того ни с сего не сделалось дурно.
Элли остановилась, прижав одну руку к низу живота — для месячных ещё слишком рано, но боль зародилась именно там. Сделав неуклюжий шаг, она опёрлась левой рукой на стену, и тут же ощутила чьи-то пальцы. Рефлекторно схватив их, она дёрнула на себя, и покатилась по мягкому ковру в обнимку с кем-то. Они быстро разорвали вынужденные объятия и вскочили на ноги. Оба замерли, готовые к схватке. И лишь узнав друг друга, нет, не расслабились, просто не стали бросаться в драку сразу.
— Ты? — удивлённо спросила Элли у Фея. Лишь сейчас она поняла, что чувство, испытанное ею, было знакомо — точно такое же, только слабее, она ощутила во время их первой встречи в Чернолунном лесу. — Но как?
— Не важно, — отмахнулся юноша. — Я и сам не знаю.
— Зачем ты здесь?
Второй лейтенант Геблера, Элли понимала, что вряд ли юноша появился тут случайно.
— Я здесь из-за девушки по имени Марго, — честно ответил Фей. — Мы пришли спасти её.
Отчего он разоткровенничался с Элли, солярианкой, да ещё офицером Геблера, Фей не понял сам. Однако лгать ей у него не возникло ни малейшего желания — он даже не подумал об этом.
— Мы? — спросила Элли, и только тут Фей понял, что в коридоре кроме него и девушки никого больше нет. — А кто был с тобой?
Фей снова решил не запираться, и ответил честно:
— Её кузен, мой друг доктор Узумо и Сигурд, он и привёл нас сюда. Где они теперь я не знаю. Я… — Он как-то беспомощно пожал плечами. — В общем, потерялся по дороге. Ты не знаешь, где держат девушку?
— Если ты об особой гостье, то знаю, — кивнула Элли. — Но почему я должна помогать тебе, Фей?
— А ты не думала, что это подлость? Ради чего её держат здесь? Чтобы использовать как приманку, поймать на неё, Макса, как паука на муху. Ответь мне, Элли, разве это не подлость?
— Наш мир далёк от идеала, Фей, — отмахнулась Элли, хотя подобного рода циничные рассуждения, на которые был горазд тот же Гельмгольц, претили ей. — Мы не враги пока, но можем ими стать.
— Я не знаю какая сила сводит нас во второй раз, — вроде бы невпопад ответил Фей. — Но если ты на стороне людей, берущих заложников, то нам с тобой точно не по пути. Хочешь считать меня врагом — считай, можешь даже попытаться прикончить из своего пистолета, как ранкара.
Отчего-то слова Фея задели её сильнее, чем она могла себе
— Я родом оттуда, — она указала наверх, — и нахожусь на службе. Я не могу помочь тебе.
— Я и не прошу помогать, — отмахнулся Фей. — Отойти в сторону, я сам спасу Марго и выведу её из дворца.
— А знаешь, — сказал Элли, — мне и самой не по душе, что кого-то держат в заложниках. Я видела, как к особой гостье заходил Шахан и слышал, что она плакала после его визитов. Он, конечно, её и пальцем тронуть не посмеет здесь, только языком молоть. Но, видимо, нашёл слова. Я провожу тебя к ней, но если на пути будут солдаты, не важно Аве или солярианские, сражаться вместе с тобой против них не стану.
— Предавать я тебя и не попрошу никогда, — заверил её Фей.
— Раз договорились, идём за мной.
Она быстрым шагом направилась по коридору, чтобы не передумать. Иногда лучше отдаться движению, действию, это позволяет выкинуть из головы лишние мысли. Фей поспешил за нею. Шли молча, отчего-то слова не требовались совсем, почти как во время трудного перехода через Чернолунный лес. Но там идти было тяжело, а тут они шагали по мягкому ковру, почти не слыша звука собственных шагов. И всё равно говорить больше не хотелось — им словно и не нужны были слова.
Перед дверью в комнату, где держали Марго, часовых не оказалось.
— Её называют гостьей, — пояснила Элли, — вот только дверь на замке.
— И как её открыть?
— Убери засов в сторону и входи, — указала на дверь Элли. На той не было даже замочной скважины, только прочный засов снаружи. — Эти комнаты предназначались для знатных узников, личных пленников и заложников королей, я читала об этом. — Элли и в самом деле прочла несколько книг по истории дворца и королевства Аве, исключительно от нечего делать. Сочинения эти были преимущественно написаны весьма вычурным слогом придворных летописцев, и продираться через них стало настоящей тренировкой для Элли. — Им создавали иллюзию свободы — никаких замков и сторожей. Но и выйти не получится.
— На пытку больше похоже, — заявил Фей, отодвигая засов, и входя в комнаты, где держали Марго. Элли, сама не зная зачем, шагнула следом за ним.
На тюремную камеру они похожи не были — и вообще больше подошли бы сказочной принцессе. Тот же мягкий ковёр на полу, массивная мебель, украшенная резьбой, большой стол посередине, двери, ведущие в соседние комнаты. Сама Марго расположилась в глубоком кресле с книгой на коленях. Одета она была в свободного кроя дорожное платье с пелериной, а на столике рядом лежала большое кепи с козырьком, который отлично закрывает лицо от солнечных лучей.
Как-то в разговоре Макс сказал, что Марго недавно исполнилось шестнадцать, не знай этого Фей дал бы на пару лет меньше. Даже сейчас, когда она сидела в кресле видно было, что девушка небольшого роста, а телосложение её можно было уверено назвать тонким. Услышав звук открывающейся двери, Марго повернулась к нежданным гостям, и увидев её глубокие и очень мудрые глаза, Фей понял, что мог бы ошибиться с возрастом и в другую сторону. У Марго был взгляд много повидавшей и много испытавшей в жизни женщины, ничего детского в нём не осталось.