Творящие любовь

Гулд Джудит

Шарлотт-Энн взглянула не ее мечущееся отражение в зеркале и пробормотала с полным шпилек ртом:

— Я делаю все, что могу. — Она сидела в комбинации перед туалетным столиком, ловко укладывая волосы в высокую прическу. — Все, готово, — наконец произнесла она, вынимая оставшиеся шпильки изо рта. Повернулась на стуле и посмотрела на Робин: — Ну, и как я выгляжу?

Та остановилась и одобрительно кивнула. Ей раньше не приходилось видеть Шарлотт-Энн с высокой прической, но теперь она оценила, насколько выше и изящнее кажется девушка.

— Подожди-ка минутку. Подержи это. — Она протянула Шарлотт-Энн мундштук, наклонилась

и высвободила наугад несколько локонов. — Прическа не должна быть слишком безупречной, — пояснила женщина. — В тебе есть невинность юности, и это следует подчеркнуть. — Ее ловкие пальцы укладывали несколько «отбившихся от стада» прядей так, чтобы они окружали лицо. — Так, отлично. Теперь повернись и посмотри.

Шарлотт-Энн снова повернулась и посмотрела на себя в зеркало. Робин оказалась права. Уложенная немного иначе прическа удлиняла ее личико сердечком и подчеркивала волосы, растущие мысиком на лбу, о чем Шарлотт-Энн и не подозревала [7] .

7

Волосы, растущие мысиком на лбу, согласно примете предвещают раннее вдовство.

— А теперь одеваться!

— Одну минуту! — Шарлотт-Энн открыла ящик и вынула изящную коробочку, которую мать дала ей перед отплытием, и достала оттуда медальон с анютиными глазками. Минуту она подержала его в пальцах, внимательно разглядывая. Раньше она никогда хорошенько не рассматривала украшение и теперь залюбовалась филигранным серебром и пурпурно-голубоватым оттенком лепестков и ярким золотом середины цветка, заключенного в стекле.

Шарлотт-Энн радовалась тому, что мать отдала ей медальон. Это было что-то родное, связь с прошлым. Она поняла, что для нее он будет значить так же много, как и для Элизабет-Энн.

— Позволь мне. — Робин взяла украшение, надела ей на шею и застегнула замок.

Девушка дотронулась до амулета. Он оказался холодным и гладким и придал ей уверенность в себе.

Встав со стула, Шарлотт-Энн подошла к кровати и взяла вечернее платье без рукавов, купленное ей матерью. По простоте фасона оно напоминало греческий хитон и было сшито из многослойного прозрачного белого шифона. Она надела его через голову, и наряд заструился вниз, облегая тело.

— Ты выглядишь… бесподобно. — Робин отступила назад, словно не веря своим глазам. — Рядом с тобой, можешь мне поверить, все остальные будут выглядеть слишком одетыми. — В ее голосе слышалось удовлетворение.

— Но, — на лице Шарлотт-Энн отразилось удивление, — разве этого не достаточно? Может быть, надеть браслет или немного подкраситься…

— Нет, нет. — Робин рассмеялась. — Это был комплимент. — Она вынула сигарету из мундштука, раздавила ее в пепельнице и убрала мундштук в сумочку. Потом взяла Шарлотт-Энн под руку и повела ее к двери, открыла ее и выключила свет. — Сейчас мы их сразим наповал.

5

Большой зал ресторана занимал по высоте три палубы. Негромкое журчание разговоров и отрывки элегантных музыкальных пьес доносились до самого верха огромной лестницы. Шарлотт-Энн впилась пальцами в перила на верхней площадке и посмотрела вниз. Вся ее уверенность в себе улетучилась. Даже с такой высоты зал представал

как море элегантно одетых мужчин и женщин в роскошных платьях. Как ей хотелось в это мгновение унаследовать от матери ее хладнокровие и умение легко приспосабливаться к любым обстоятельствам.

Девушка умоляюще взглянула на Робин.

— Ты выглядишь отлично, — заверила ее та с улыбкой. — Твоя мать выбрала для тебя великолепное платье. Оно так подходит и твоему возрасту и фигуре. Мне и в голову не приходило, что можно приобрести такой неземной и непорочный вид, всего-навсего заколов волосы в высокую прическу. Ты просто очаровательна. Идем вниз.

Шарлотт-Энн глубоко вздохнула. В зале целая армия официантов в белых куртках только что подала первое блюдо. Она увидела, что многие оборачиваются, чтобы взглянуть на нее и Робин. Несмотря на такую высоту, Шарлотт-Энн ощущала оценивающие взгляды. Большая лестница просто обязывала к величественному выходу, иначе, при отсутствии элегантности и грации, она лишь подчеркивала бы малейшие недостатки, и это пугало Шарлотт-Энн.

Девушка еще крепче ухватилась за перила. От всех этих взглядов у нее задрожали колени. Ох, если бы только они не опоздали! Если бы она не провела столько времени на палубе, то толпа спускающихся просто увеличилась бы на двух человек. А теперь они сами себе устроили парадный выход, наверняка случится что-нибудь ужасное. Либо она наступит на собственный подол, либо зацепится за ковер и полетит вниз, пересчитывая ступени.

— Подбородок вверх, — тихонько пропела Робин, ее губы сложились в легкую улыбку, когда она направилась вперед.

Шарлотт-Энн не могла не восхищаться ее осанкой, лебединой шеей, округлым подбородком, изяществом аристократических высоких скул. Робин, гибкая, изысканная, внешне казалась очень искренней. Когда она сделала шаг вперед, начиная долгий спуск, ее рубиновая тафта заволновалась вокруг ее тонкой талии, плотно облегая низко вырезанный корсаж.

«Вперед, — приказала себе Шарлотт-Энн, следуя за Робин и подсказывая себе: — Только иди осторожней. Аккуратно переступай атласными туфельками, и так до следующей площадки. Потом останется всего один пролет, и ты уже внизу».

Она еще раз взглянула на море повернувшихся к ним лиц. Это похоже… Шарлотт-Энн затаила дыхание. Это же совсем как на сцене. Странно, но подобная мысль прибавила ей уверенности в себе, она расправила плечи и двинулась вперед. Напряжение немного спало. Шарлотт-Энн еще не осознавала, что ее появление стало сенсацией. Она казалась такой юной и безыскусной, грациозной и свежей, словно молодая газель. При виде нее захватывало дух. Белый шифон подчеркивал каждое ее движение. С каждым шагом росла ее уверенность в себе.

Только когда Шарлотт-Энн дошла до средней площадки, где Робин, обернувшись, поджидала ее, она поняла, какой эффект произвела на сидящих внизу. Ей удалось завладеть вниманием зрителей, она это чувствовала. Словно электрическая дуга связала актрису и зал. Вместе с Робин они достигли конца лестницы, два элегантных лебедя, белый и красный. Все взгляды сидящих за столиками были прикованы к ним.

Шарлотт-Энн спрашивала себя, действительно ли при их появлении оркестр специально заиграл медленный вальс или ей это только показалось. Ее лицо порозовело, но от этого девушка стала лишь еще красивее. Робин повернулась к ней с полуулыбкой, глаза ее блестели.