Творящие любовь
Шрифт:
— Шарлотт-Энн! — Его голос был нежен, он подошел к ней и осторожно обнял.
Она взглянула в его скульптурно вылепленное лицо. Сильные и резкие черты, и в то же время такое аристократичное и тонкое. Черные гладкие волосы блестят, темная кайма густых ресниц затеняет блестящие глаза.
Ее лицо напряглось, а глаза сверкнули, когда его сильные руки обняли ее.
— Я люблю тебя, — просто сказал Луиджи.
Шарлотт-Энн вздохнула и отвернулась.
— Я хочу, чтобы ты стала моей женой, — прошептал он прямо в самое ухо.
Она резко вскинула подбородок и с удивлением посмотрела на него:
— Что ты сказал?
— Я хочу, чтобы ты стала моей женой, — повторил Луиджи.
Ее сердце забилось быстрее.
— Но…
— Я знаю достаточно, — твердо ответил он и прижался губами к ее губам. Бархатный поцелуй, не короткий и не длинный, почти целомудренный. Луиджи улыбнулся ей. — Ты мне не ответила. Или ответом был твой поцелуй?
— Нет… То есть я хочу сказать… Я ничего не знаю о тебе, — беспомощно закончила она фразу.
— А что тебе нужно знать обо мне? — Луиджи еще крепче сжал ее в объятиях. — Только то, что ты любишь меня.
— Кое-что еще, — слабо отозвалась Шарлотт-Энн. — Детали.
Он наконец встретился с ней взглядом и, увидев, что она говорит серьезно, негромко усмехнулся:
— Ну что же. Мне двадцать девять лет, у меня нет ни братьев, ни сестер. Мои родители живут в Италии, и они постоянно делают мне строгие выговоры за то, что, по их мнению, я напрасно трачу время, летая на аэропланах и участвуя в автомобильных гонках. Последние несколько месяцев я путешествовал по Америке, а теперь возвращаюсь в Италию. Премьер Муссолини вызвал меня, а когда дуче зовет, народ отвечает. Даже если это семья ди Фонтанези. Видимо, у него свои планы на мой счет.
— Планы?
Луиджи кивнул.
— Он хочет отправить меня в армию, а это, по всей вероятности, означает, что у меня останется совсем мало времени для полетов и гонок, хотя и то и другое я страстно люблю. — Он добродушно улыбнулся. — Я что-нибудь упустил?
Шарлотт-Энн долго смотрела на него, лицо ее было серьезно.
— Ты меня дразнишь, — сказала она.
— Может быть. Но все сказанное — правда.
Шарлотт-Энн дрожала. Она глубоко вздохнула. В голове у нее проносился водоворот мыслей. Все его слова несомненно правдивы, но эти несколько разрозненных фактов составляют лишь фрагмент его сущности. Любовь нуждается в совместимости характеров, что налагает определенные строгие обязательства и включает множество на первый взгляд не очень важных моментов. Как он себя ведет, когда сердится? Какие фильмы ему нравятся больше всего? Где он учился? Какой его любимый цвет? Амбициозен ли он? Как может она любить человека, остающегося для нее загадкой, когда она не может ответить на эти и множество других вопросов? В конце концов, что ей все-таки известно о Луиджи ди Фонтанези?
Практически ничего.
Да, она твердо уверена только в одном. Но только это и имеет значение.
Она хочет его.
Шарлотт-Энн мечтает разделить с ним все его секреты, сгорает от желания узнать о нем абсолютно все. Разве любовь — это не бесконечное путешествие, когда в течение долгих лет открываешь что-то новое в любимом человеке?
Шарлотт-Энн была сбита с толку. Она вздохнула. Ее глубоко укоренившийся физический страх перед ним и совершенно парадоксальное чувственное влечение к нему — казалось, он может пробудить в ней страсть одним только горящим взглядом, по ее телу пробегают почти электрические разряды при каждом его прикосновении — может быть, это любовь? Или всего-навсего сверхмощная химическая реакция в организме, связанная с физическим влечением?
«Нет, это должна быть любовь», — решила она. Отчего же еще, когда он рядом, ей не удается справиться со своими чувствами? Почему же тогда ее сердце, ее душа подчиняются ему?
— Ты так молчалива, — сказал Луиджи. Он тепло улыбнулся ей, и она затаила дыхание от
— Луиджи… — начала Шарлотт-Энн, но он набросился на нее с такой жадностью, словно изголодался.
С такой страстью ей не приходилось сталкиваться. Сначала она отбивалась, хватаясь пальцами за его сильные, мускулистые руки, и вдруг обмякла и закрыла глаза, забываясь в его горячем поцелуе. Его руки ласкали ее, из объятий невозможно было вырваться, ее грудь еще крепче прижалась к его мощной грудной клетке, когда он еще более страстно поцеловал ее. Его бедра касались ее тела, и Шарлотт-Энн почувствовала идущее от него тепло и ощутила его твердый пенис, натянувший ткань брюк. И совершенно потеряла голову. Желание накатывало на нее теплыми волнами и отступало, пока водоворот чувств не закружил ее. Ей казалось, что она беспомощно захлебывается, но не могла припомнить, когда она испытывала такое наслаждение.
Луиджи оторвался от ее губ, и ее веки медленно приподнялись. Их взгляды встретились, притягивая друг друга. Он пальцами осторожно коснулся кремовой кожи ее скул, красивого изгиба шеи, провел по волосам и ощутил юную упругость ее груда.
— Мне кажется, — произнес Луиджи, легкими поцелуями касаясь ее губ, — что нам пора доказать друг другу нашу любовь.
Ее глаза вспыхнули, и она напряглась, но не смогла вымолвить ни слова.
— Я никогда не принимаю «нет» в качестве ответа, — прошептал он, — особенно теперь, когда нам обоим так этого хочется. — Луиджи разобрался в своих чувствах и понимал, что нет никакой необходимости ждать.
Стиснув ее еще крепче, Луиджи снова поцеловал ее. Его губы двигались сначала медленно, мягко покусывая ее губы, потом его язык полностью овладел ее ртом, пока у нее не закружилась голова и ее не охватило желание. Словно во сне, Шарлотт-Энн ощущала, как ее ведут в бархатную роскошь апартаментов «Трианон».
Когда они дошли до его каюты, он взял ее за руку и довел до двери в спальню. Шарлотт-Энн на минуту задержалась на пороге, охваченная сомнением, но Луиджи поднес ее руку к губам, не говоря ни слова — они не нуждались в словах. Потом отступил в сторону, чтобы она могла войти первой. Шарлотт-Энн долго всматривалась в темноту комнаты, освещаемую только слабым светом двух ночников по обе стороны кровати, затем перевела взгляд на него. Луиджи опустил голову, его глаза мягко блестели. Она глубоко вздохнула и вошла в комнату.
Бутылка шампанского уже стояла на ночном столике, обернутое золотом горлышко самодовольно высовывалось из серебряного ведерка со льдом. Нежные звуки скрипок раздавались из динамиков, расположенных в спинке кровати. Стеганое атласное покрывало на большой двуспальной кровати поблескивало золотом вышивки.
Ее сердце пропустило удар, и в ней закипел гнев. Итак, он ждал, что она проведет с ним ночь, занимаясь любовью. С чего бы тут взялось шампанское, и еще эта музыка? Ди Фонтанези все спланировал заранее и старался исполнить задуманное. Он знал, что Шарлотт-Энн придет.
Луиджи заметил ее внезапное напряжение и пояснил:
— Я всегда на ночь слушаю музыку и пью шампанское. Другие предпочитают виски или коньяк. А мне нравится шампанское. Я нахожу, что оно помогает мне заснуть.
Шарлотт-Энн кивнула и опустила голову. Гнев, налетевший, как буря, тут же стих. Мягко тикали часы. В воздухе стоял запах морской соли, к которому примешивался легкий аромат одеколона.
Шарлотт-Энн почувствовала, что он стоит позади нее. Луиджи закрыл дверь, и тут же она ощутила его руки на своей талии. Почти без усилия он развернул ее к себе лицом. Шарлотт-Энн взглянула ему в глаза, и ей стали открываться те маленькие секреты, которые ей так хотелось узнать о нем. Она заметила маленький рубец на его нижней губе, а он смотрел на ее полуоткрытые губы, на розовый овал рта, на жемчужное белоснежное совершенство ее зубов.