Творящие любовь
Шрифт:
— Да? — В темных глазах мужа блеснул огонек.
Марчеллу так захватила ненависть к Шарлотт-Энн, что она и внимания не обратила на возросший интерес Антонио.
— Можно было услышать звуки, доносящиеся из комнаты, — с отвращением прошипела женщина. — Все было слышно в коридоре. Это возмутительно, я тебе говорю.
— Звуки? Что за звуки?
— Ну, ты знаешь… — У нее вырвался раздраженный жест.
— Они занимались любовью?
Марчелла вспыхнула и отвернулась.
— Эта девица отвратительна. Я и подумать не могу, что она будет носить фамилию ди Фонтанези.
— Значит, она не уедет?
Жена
— Она отказывается. Уверяет, что любит его. Она до того дошла, что заявила мне, матери, что он никогда не оставит ее. Наверное, ей нужны наши деньги. Или это… или то, чем они занимаются по ночам. — Княгиня в отчаянии всплеснула руками. — Она угрожала мне.
— Как это?
Жена рассказала князю Антонио об угрозе Шарлотт-Энн обнародовать свои антифашистские взгляды. Легкая улыбка изогнула уголки его губ. В течение долгих лет ни у кого не хватало смелости противостоять его жене. У девочки есть характер, и он мысленно аплодировал ей.
— Главное, что Луиджи счастлив, — осторожно проговорил Антонио, завидуя сыну.
— Может быть, этого достаточно для тебя. Мужчины всегда держатся друг друга. Но ты представляешь себе, во что нам обойдется признание действительным этого брака? А если мы этого не сделаем, то ты представляешь, какой будет скандал?
— Нам не нужен скандал, и тебе это известно. Еще одно щедрое пожертвование…
— И еще одно, потом еще одно, — раздраженно сказала княгиня. — Нет никого более алчного, чем Рим. Ватикан просто пожирает наши деньги. Ты хотя бы представляешь себе, сколько они из нас уже высосали?
— Нам это по карману, — мягко вставил он. — Я не возражаю. И потом, ты добрая католичка.
Княгиня вскинула подбородок.
— Да, это так, — убедительно отозвалась она, не поняв его иронии.
— Следовательно, у нас нет другого выхода: надо принять ее в семью.
— Может быть, выбора у нас и нет, но я не собираюсь принимать ее, — прорычала женщина. — Ни сейчас, ни в будущем. Она просто шлюха. Меня гложет то, что Луиджи мог увлечься ею. Что касается женщин, он никогда не мог похвастать хорошим вкусом.
— Если он с нею счастлив, пусть так и будет.
— Его может осчастливить любая женщина, раз он ищет только удовольствий подобного толка.
— Мне она показалась достаточно очаровательной, — возразил Антонио. — Немного стесняется, но при данных обстоятельствах это понятно. Она очень красива.
— Да, — сухо согласилась его жена, — красива. Но многие женщины красивы.
— Ты красива до сих пор, — прозвучал спокойный ответ. — Даже красивее, чем была в молодости.
Она удивленно посмотрела на мужа:
— Это потому, что я дама. Я не позволила страстям взять надо мной верх. Но она совсем другая. Ее красота быстро увянет.
Князь Антонио вдруг почувствовал, что в нем самом растет физическое желание. Кровь запульсировала в его поднявшемся фаллосе.
— Марчелла, — нежно прошептал он и потянулся к ней. — Cara mia [17] .
Но она уж повернулась и пошла прочь, дверь в ее спальню захлопнулась с мягким, но решительным стуком.
Князь Антонио вздохнул и откинулся на подушки. Как много времени прошло с тех пор, как умерла их
17
Дорогая моя (итал.).
Он закрыл глаза, представляя себе звуки, издаваемые сыном и невесткой. Почти не сознавая, что делает, князь опустил руку вниз, к пенису. Ему вдруг представилась сцена: Луиджи и Шарлотт-Энн вместе, обнаженные, он безжалостно овладевает ею.
Князь Антонио ди Фонтанези чуть коснулся своей напряженной плоти, и его пронзил взрыв наслаждения.
Его последняя мысль перед тем, как погрузиться сон, была о том, что, сколько бы ни пришлось заплатить, иметь такую девушку в семье стоило того.
Князь и княгиня скоро поняли, что даже для могущественных ди Фонтанези оказалось не настолько просто умилостивить властный Ватикан. Законы государства — одно, а законы церкви — совершенно другое. Только шесть месяцев спустя Рим официально признал брак Луиджи и Шарлотт-Энн.
Все это время Шарлотт-Энн старалась оставаться как можно менее заметной в «Хрустальном дворце». Между тем Луиджи отправился в Рим. Ей не позволили сопровождать мужа. По мнению кардинала Корсини — не самый удачный момент, чтобы щеголять недействительным браком перед обществом и церковью. Строгие условности следовало соблюдать. Это стало еще более необходимым, когда выяснилось, что Шарлотт-Энн беременна.
Перемирие, заключенное ею с княгиней Марчеллой, давалось молодой женщине нелегко. Правда, они обе старались не попадаться друг другу на глаза. Жить под одной крышей в течение шести месяцев оказалось тяжело обеим. Когда их дороги пересекались, они были вежливы, но о любви между ними не было и речи.
Шарлотт-Энн очень не хотелось оставаться вдалеке от Луиджи, хотя это расстояние и укладывалось в семьдесят пять миль. Точно так же она ощущала бы и семьсот. Назначение полковником авиации удерживало его в Риме, и иногда он неделями не появлялся во дворце. Шарлотт-Энн так хотелось переехать вместе с ним на Виллу делла Роза, но ей оставалось только ждать. Каждый раз, навещая ее, он шептал:
— Уже скоро. Потерпи.
Для этого требовалось терпение Иова [18] .
Только в январе Ватикан и ди Фонтанези пришли к окончательному соглашению. В конце концов это обошлось семье в пять миллионов лир, не считая пожертвованных Ватикану столь желанных для него трех картин религиозного содержания.
В тот день, когда их брак был официально признан, княгиня Марчелла пришла в апартаменты Шарлотт-Энн. Луиджи находился в Риме, и невестка встретилась со свекровью один на один.
18
Иов — страдающий праведник, главный персонаж ветхозаветной книги Иова.