Твой «Демон Зла»: Поединок

Волков Сергей Юрьевич

«Ага!», — внутренне восторжествовал Воронцов: «Угадал я тебя, друг ситный! Подсекай, тащи, как говориться!», вслух же решил «сдипломатничать»:

— Дело в том, Олег Александрович, что моя работа занимает практически все мое время, и вряд ли я смогу…

— Что вы, что вы! — замахал руками Наставник: — Просто, скажем, если, не дай-то Бог… Вы же могли бы защитить вашу жену?

Тут было не отвертеться. Воронцов кивнул — защитил бы, конечно! Олег Александрович улыбнулся:

— Ну вот! Значит, мы можем на вас расчитывать?

Сергею ничего не оставалось, как подтвердить:

— Да, можете!

— Ну и отлично! Вот вам мой телефон, если вдруг у вас возникнут какие-то вопросы! — Наставник протянул Воронцову визитку, на которой значилось: «Олег Александрович Петров, Наставник». И телефон. Видимо, поразумевалось,

что Сергей, как воспитанный человек, должен в ответ дать Наставнику номер своего телефона, но Воронцов неителлигентно подумал: «Шиш тебе!», спрятал визитку в карман, встал, и протянул руку:

— Разрешите откланяться!

Олег Александрович тоже поднялся, ответил крепким рукопожатием:

— Надеюсь, наше знакомство будет иметь взаимоприятное продолжение!

Воронцовы вернулись домой в одиннадцатом часу. Катерина всю дорогу взахлеб рассказывала мужу о теории какого-то Федорчука о Надмировом Разуме, который контролирует всю историю человечества. Теория была интересной, но Сергею все время казалось, что он где-то читал об этом, в какой-то фантастической книжке, причем в далеком детстве…

А потом случился скандал. Катя, оказывается, прибывала в уверенности, что Воронцов «без ума» от их клуба, особенно от общения с Наставником, и когда услышала рассказ Сергея о его разговоре с Олегом Александровичем, снабженный достаточно ехидными комментариями, буквально ополчилась на мужа:

— Вот, ты всегда такой! Знаешь, ты кто? Ты — разуверившийся в людях циник! Ничто светлое тебя не прельщает только лишь потому, что ты не в состоянии поверить в это! Ты не веришь, что есть ещё люди, которые могут «за так», бескорыстно делать что-то, и для которых высокие идеалы — не пшик, не пустой звук! Ты что же, вообразил, что наш клуб, и остальные клубы, по всей стране, создавались только для того, чтобы потом стать основой для деятельности какой-то новой политической партии? Да от отчаяния они их создали, понял? Стоеросовая ты, бесчувственная дубина! Он же, Олег Александрович, тебе о спасении нашей страны говорил, о том, что ещё немного, и мы все просто вымрем, как динозавры, у нас же у всех разум спит, а сон разума рождает чудовище!

Сергею надоело выслушивать все эти сентенции, говоря спортивным языком, на третьей минуте, и он только махнул рукой:

— Ладно, Катя, Бог с ним, с твоим клубом, и с Наставником вашим, в конце концов, у меня все равно все время занято работой, а тебе я бы посоветовал больше думать о нашем будущем сыне, и больше времени уделять своему здоровью, а не мотаться по холоду на другой конец города! Договорились?

— Я жду дочку! — вместо ответа заявила Катя и отправилась в ванную.

Так и закончился вечер — напряженным молчанием под разными одеялами, с книгами в руках…

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

«…У Джульетты пахло изо рта…»

Р. Бородуллин

Где-то в центре Москвы…

Маленький, лысый человек резко хлопнул ладонью о черную, полированную поверхность треугольного стола и закричал пронзительным фальцетом:

— Это черт знает что такое! Куда смотрела ваша служба, Дмитрий Дмитриевич?! Почему вы рекомендовали для работы по Пашутину этого… неважно! Молчите, я не желаю слушать оправданий! Да, я лично инструктировал его, но он начихал на мои инструкции! Что значит — «растерялся»? Что значит — «не предполагал»? Ах, Пашутин был пьян? Ну, это меняет дело… Извините, если я тут… А что же, внешнего наблюдения за Пашутиным в тот день не велось? Ну, хорошо… Значит так! Этого… да, Коваля! Отправте его назад, в превентарий, и пусть поменьше болтает! Все равно, толку от него… Куда девались его хваленые знания и гениальная интуиция, хотел бы я знать? Вам не кажется, что в последнее время Коваль просто саботирует? Обещал создать м-м-м… Прибор, — и не просто не создал, а даже теоритически не описал! Обещал склонить на нашу сторону Пашутина — тоже, не просто не склонил, а даже не смог поговорить с ним!

Хорошо, Бог с ним, с Ковалем… Давайте так: попробуем прощупать, а потом — пугануть Пашутина, сегодня же ночью попробуем, а если и после этого он будет упорен в своем нежелании помочь нам… Дмитрий Дмитриевич! Поднимайте группу немедленного реагирования, разработайте план захвата Прибора и ликвидации Пашутина, завтра — ко мне! Что еще?

Телохранитель? Один? Да ещё и молодой, неопытный? Учтите это в плане на всякий случай, но я думаю, что он не может нам помешать! Все, всего доброго!

Учитель проводил взглядом Дмитрия Дмитриевича, потом, оставшись в одиночестве, некоторое время походил по кабинету, словно бы переключаясь внутренне на другой ритм, и наконец, сел к компьютеру. Коротенькие пальцы ловко пробежались по клавиатуре, и вскоре на экране высветился портрет немолодого, усталого человека с острым взгядом проницательных карих глаз.

Побежали строки текста: Коваль, Владимир Захарович, родился, учился, женился, работал…

— Тэк-с… — вслух проговорил Учитель, нажал ещё несколько клавиш, и на экране появилась другая информация:

Личные качества: логик, прагматичного склада, недоверчив к непроверенной информации любого уровня, педант. В работе приветствует принцип единоначалия, недоверчив с сотрудниками, старается полностью контролировать все этапы работ, склонен к утаиванию информации. В отстаивании своих взглядов последователен, иногда — до упрямства. Работу ставит на первое место в жизни (тест 19/04), очень честолюбив, но без диктаторских замашек, к критике относится спокойно (аномалия типажа).

В нерабочей обстановки — холоден, плохо идет на контакт, циничен до грубости при общении с людьми, чей социальный статус ниже (тест 09/01). Дружеские контакты — умеренные, в дружбе замкнут, позволяет ценить себя другим (закольцованный эгоизм). Болезненно реагирует на общение с детьми, раздражителен, злобен.

Сексуальная ориентация — гетеросексуал, особых отклонений не обнаружено, при тестировании выявлены скрытые склонности к визионизму и пассивному садизму (отцовский комплекс).

В политическом плане представляет интерес, как последовательный приверженец идеи прихода к власти старых управленцев-профессионалов, разбавленных молодыми интеллектуалами. Не агрессивен, но признает целесообразность насильственных действий и необходимости «малой крови», если это позволит избежать «крови большой». Асоциален в силу традиционно обеспеченного происхождения (среди родственников по отцовской линии — крупные чиновники царского правительства, работники Наркомата железных дорог, Миннистерства Тяжелой Промышленности, крупные ученые-физики).

Здоров, спортивен, склонен к эпикурейству, но без явновыраженных излишеств. К алкоголю не пристрастен, для снятия стресса предпочитает чтения и длительный сон (наблюдения).

Резюме: пригоден для работы в превентарии в качестве руководителя темы или проекта. Пригоден к агентурной работе в качестве агента убеждения. Пригоден к использованию в качестве агента связи. НЕ ИСПОЛЬЗОВАТЬ НА РУКОВОДЯЩИХ ДОЛЖНОСТЯХ! Индекс лояльности — 06.

Учитель дочитал последнюю строку, удовлетворенно откинулся на спинку удобного вертящегося кресла, хруснул пальцами, потом встал, подошел к окну и замер перед открывшейся панорамой ночной Москвы, негромко бормоча:

— Что день грядущий нам готовит, а? Что?..

В понедельник Воронцов, как обычно, в восемь утра уже был в НИИЭАП, где его ждала закрепленная за Пашутиным машина, а в половине девятого стоял перед новенькой, коричневого цвета, стальной дверью Игоревой коммуналки.

Вообще, по идее, Пашутин к моменту приезда Сергея уже должен был быть готов, одет, умыт и даже, что назывется, позватракавши, но это на самом деле случалось крайне редко — творческая натура Пашутина любила с утра сладко поспать, и чаще всего Воронцов поднимал электронщика с кровати, сержантским голосом командуя: «Рота, подьем!!!».

Особенно сонным было понедельничное утро, и Сергей уже заранее приготовился, что сейчас на его звонок дверь откроет Элеонора Тимофеевна, и ему придется идти будить Пашутина, но все получилось по другому…

Едва палец Воронина дотронулся до кнопки звонка, как дверь с характерным лязгом распахнулась, и перед Сергеем предстал всклокоченный Пашутин с совершенно безумными глазами.

— Привет! Ты чего? Игорь, да что с тобой? — удивленно поинтересовался Воронцов, входя в квартиру. Пашутин молча потащил его за рукав через темный коридор в свою комнату.