Твой «Демон Зла»: Поединок
Шрифт:
«Маньяк какой-то!», — подумал Воронцов, а вслух ответил на вопрос:
— Моя фамилия — Воронцов! Ты — Связной! Мне надо связаться с Центром, у меня… У меня есть для них кое-что!
— Ты провокатор! — утвердительно, словно и не слыша Сергея, качнул головой голубоглазый: — Вставай, пойдем на двор!
— Зачем? — удивился Сергей.
— Не буду же я твоею смертью свой дом поганить!
— Мужик, пойми — я тот самый Воронцов, у меня ПРИБОР! — сделав над собой усилие и стараясь не вникать в смысл последней фразы, отчаянно крикнул Воронцов, медленно поднимаясь — голова после удара чугунной сковородой гудела, как колокол. Сергею начинало казаться, что
Голубоглазый никак не отреагировал на вопрос Воронцова, спокойно дождался, когда тот встанет, качнул стволом:
— Иди, сука!
«А ведь точно — убьет!», — сжался вдруг Воронцов: «С такими глазами — убьет, как высморкается! Что делать, твою-в-трибога-душу-мать!?».
— Пошел, я сказал!! — рявкнул мужик, ткнул Сергея стволами в бок. Надо было падать, словно бы от тычка, хватать «беретту», и пока голубоглазый будет опускать ствол своего неуклюжего ружья, всадить в него пулю, но боязнь потерять единтвенную ниточку, связывающую его с Центром, остановила Воронцова.
Он спокойно пошел по коридору, спиной чувствуя, как елозит сейчас палец голубоглазого по спусковым крючкам двустволки. Пора было выкидывать последний козырь:
— У меня Прибор, которым интересуется Центр! Я готов отдать его, в обмен на свою жену, которую ваши захватили! — вновь в отчаянии крикнул Сергей, но в ответ стволы ружья снова больно ткнули его в ребра:
— Иди, козел!
Воронцов и его конвоир проходили мимо открытой двери одной из комнат, Сергей скосил глаза и увидел четыре серых монитора на столе, в которых, как на ладоне, просматривались подходы к дому со всех четырех сторон!
«Он все видел!», — понял Воронцов, заметив в левом мониторе джип, и даже разглядел огонек сигареты Бориса внутри машины. «Я ему не нужен! Он убьт меня, а потом пойдет за Прибором! Он наблюдал, как мы приехали, как я выходил из машины, как проникал в дом… Господи, какой же я наивный дурак!».
Сергей аж заскрепел зубами от собственной тупости и бессилия. Он держал руки поднятыми, но близкое расстояние, на котором сзади шел голубоглазый, давало Сергею кое-какие преимущества, и Воронцов решил ими воспользоваться. Он не хотел ни убивать, ни калечить хозяина дома, но жизнь снова поставила его в условия, когда принцип «Убей, или тебя убьют!» стал главным.
Резко присев, практически упав на колени, Сергей вырвал из левого рукава нож и из такого неудобного положения, снизу вверх, вполуоборота, метнул клинок. Прямо над головой грохнули выстрелы, но ружье выстрелило впустую, «волчья» картечь с воем врезалась в стену, разворотив в обоях две дыры с кулак величиной каждая.
Одновременно голубоглазый вскрикнул, загремела упавшая двустволка, а следом за ним и хозяин оружия завалился на спину и упал, разбросав руки. Из правой его глазницы торчала узкая витая рукоять брошенного Воронцовым ножа…
«Что же теперь делать?!», — в сотый раз спрашивал себя Сергей, мечась по дому. Он уже обшарил все, нашел кучу оружия, пачки листовок и воззваний к членам «КИ»-клубов возле ксерокса, осмотрел аппаратуру наружного наблюдения, радиопередатчик, разобранный хозяином — видимо, когда они с Борисом приехали, Связной как раз ремонтировал его — рядом с передатчиком на столе валялись инструменты, стоял паяльник, баночка с канифолью и припой.
«Что же теперь делать?! Связной убит, Наставник больше ничего не знает! Как теперь выходить
— С…ука-а! — просипел раненый, разглядев единственным целым глазом склонившегося над ним Сергея: — Тебе… Все равно… не жить! И… бабе твоей… тоже!
— Кому из нас уж точно не жить, так это тебе! — сурово сказал Воронцов, наступая на вороненый ствол ружья: — Я бы мог вызвать врача, и спасти тебя, если ты сейчас, безо всяких условий скажешь мне, как попасть в Центр, или хотя бы как с ним связаться!
Голубоглазый, привалившись к стене, покачал головой:
— Я… умру! Но я… Ты… все равно туда… не попадешь! Ирисограмма… замок открывается только… по ирисограмме моего левого… глаза!
— Какой замок? Где он находится? Говори! — Воронцов встряхнул раненого, тот застонал, на миг потерял сознание, потом пришел в себя, и уже слабеющими губами прошептал:
— Все равно… Теперь уже все… равно! Ты… Камера связи… в подвале дома… улица Героев Панфилоцев, дом номер… пятнадцать.
— Что за камера связи?! — крикнул Воронцов, понимая, что Связной решил перед смертью облегчить душу, и говорит он правду — какой ему сейчас смысл врать? Связной прошептал:
— Камера связи за черной железной… дверью… Потом вторая… дверь… Тебе… все равно не пройти! Нужен я… А я умираю… В камере… видеотелефон… и кнопка! Экстренный вызов… Но… Все!
Он вдруг выгнулся, как в судороге, захрипел, силясь ещё что-то сказать, потом вытянулся, откинув голову, и перестал дышать. Все было кончено — Связной, имя которого Воронцов так и не узнал, умер!
Срегей с минуту посидел над трупом, повторяя в уме все услышанное, что бы запомнить. «Что такое «ирисограмма»? «Ирисограмма левого глаза»? Неужели он имел в виду рисунок радужки? Устройство замка сканирует рисунок радужки, эту самую ирисограмму, а потом сличает с запрограммированной, и если совпадение — открывает замок! Фантастика! Но если это так, он прав — без него я туда не попаду! Или…».
Раздумывать особо было некогда. Жалости к покойнику в этот момент он не испытывал, в конце концов, Связной сам нарвался — Воронцов просто хотел поговорить, а в результате чуть было не погиб! Сергей сбегал на кухню, притащил целофановый пакет и склонился над трупом… Возможно, за это на том свете его ожидают вечные муки, но Воронцова сейчас больше заботил свет этот!
Потом он вскрыл провод, подключающий ксерокс к сети, вставил между оголенными проводками кусок свечки, воткнув в неё жало предварительно остуженного в воде паяльника. Две канистры бензина, обнаруженные в кладовки, пришлись очень кстати — Сергей залил бензином пол в комнате, вокруг своего импровизированного запала, обильно полил коридор и труп Связного. После этого он воткнул паяльник в розетку, подошел к входной двери, и вдруг замер, пораженный — что-то изменилось в доме с того момента, как он проник в него. Нет, не вещи, разбросанные тут и там, не хитроумная машина для заметания следов — изменился запах. Что это был за запах, сказать было трудно, но так пах отнюдь не разлитый бензин или пороховой дым, стойко висевший в коридоре после перестрелки. Сергей физически ощущал, что теперь в доме ПАХЛО СМЕРТЬЮ…