Твой демон зла. Поединок
Шрифт:
Хосы коротко рассмеялся, повернув ко мне смуглое лицо:
– Да ты не бойся, чудак! До того, как изобрели все эти реланиумы, элениумы, седуксены и феназепамы, опий был главным лекарством от нервов, и продавали его, между прочим, в каждой аптеке, по рецептам, разумеется! Я тебе дозу чуть-чуть не рассчитал – ты, оказывается, восприимчивый к опиатам, а я бухнул, как обычному человеку.
– А откуда… у вас опий? – пробормотал я, пытаясь усесться на табуретке так, чтобы поменьше напрягать мышцы. Руслан Кимович, вскипятив в серебряной турке какой-то отвар, быстро вылил его в чашечку, выключил газ и повернулся ко мне:
– Понимаешь, Сергей Степанович, и в йоге, и в даосизме, и во многих так называемых
Хосы поставил на стол передо мной чашечку с дымящимся отваром какой-то травы. Я недоверчиво покосился на шефа, потом про себя махнул рукой, все равно хуже не будет, взял чашку двумя руками и начал мелкими глотками пить обжигающую жидкость.
Сперва мне показалось, что отвар безвкусен, похож на простую, только очень горячую воду, со слабым, чуть ощущаемым привкусом веника, но потом, вдруг, на языке, в пищеводе, в желудке словно бы взорвались горячие бомбы, терпкий, острый вкус встряхнул все тело, вышибая ватную слабость из рук и ног, и сонливую одурь – из головы.
– Что вы говорили про пожарных? – спросил я у Хосы, с улыбкой наблюдавшим за мной. Руслан Кимович сразу перестал улыбаться, кивнул, и начал:
– Через своих знакомых я вышел на руководителя Управления Пожарной Охраны того района, или, как теперь говорят, префектуры, где находилось сгоревшее здание Центра. Короче говоря, пожарники и ФСБ считают, что это был поджег, причем практически все здание заранее к нему подготовили– везде пол, стены, и даже потолки были покрыты специальным составом, над секретом которого сейчас бьются спецы-эксперты. Здание вспыхнуло практически мгновенно. Эта дрянь горит, выделяя большое количество того самого черного дыма, а он, в свою очередь, при контакте с водой выделяет кислород, поддерживающий горение… Понимаешь, что там творилось! Пожарные заливают пламя, а выходит – разжигают его еще сильнее! Да и не тушиться это вещество водой, здание, вернее, две оставшиеся стены и груду обломков, потушили только когда пригнали пеногоны. Температура внутри здания достигала двух-трех тысяч градусов… Пожарные в шоке – в бетонных плитах поплавилась вся арматура, а сам бетон рассыпался на свои составляющие, песок и гравий! Вот такие вот дела… По данным МУРа, в момент пожара в здании находилось порядка тридцати восьми человек – сотрудников Фонда, все они, естественно, погибли, причем бесследно – при такой температуре от человеческого тела не остается ничего… Понимаешь всю «гениальность» задумки? Теперь господин Учитель и его сподвижники официально мертвы! А где, когда и под какими именами, и кстати, с какой внешностью они всплывут – это большой вопрос, на который никому не ответить…
– А о Кате… О Кате вы что-нибудь узнали? – помрачнев, спросил я, отхлебывая из чашки еще глоток «антиопия». Хосы прищурился и мелко, рассыпчато рассмеялся:
– Не торопись, Сергей Степанович! От пожарников я поехал к своему другу, афганцу, тому, который нам помог на улице Инессы Арманд. Взяли живым они, к сожалению, лишь одного из «центровиков», сопротивлялись те, как сумасшедшие, а когда кончились патроны, двое взорвали себя гранатами! Но одного, я говорю, все же взяли, и «раскололи». Вот что он сказал про Катю: ее нет в Москве, она
– А этот… военнопленный, он про сам Центр что-нибудь сказал? – спросил я.
– Нет. Ну, почти ничего, по крайней мере, ничего нового для нас с тобой, – ответил Хосы, но мне показалось, что Руслан Кимович слегка… слукавил.
– А как вы объяснили вашему другу-спецназовцу, кто мы с вами и что, и какие у нас взаимоотношения с Центром? И кстати, спецназом какого ведомства командует ваш друг?
Руслан Кимович снова рассмеялся, но на этот раз в его голосе послышался звон самурайских мечей:
– Много будешь знать, Сергей Степанович… Надо искать эти самые Комоляки! Нужны хорошие карты страны, подробные и точные, с классической топонимикой, лучше всего – военные. В современных, продаваемых сейчас атласах России я уже проверил – никаких Комоляк там нет! Видимо, это даже не населенный пункт, а просто место, урочище, болото или урман… Есть какие-нибудь соображения?
Я с минуту подумал, потом решительно кивнул:
– Есть! Я знаю, где нам достать карты. Но для того, чтобы связаться с… картовладельцем, надо наконец разобраться в моих отношениях с полковником Урусовым!..
Катя проснулась рано – за заледеневшим окном еще было темно. Она встала, умылась над раковиной, привела себя в порядок, и уселась перед телевизором. После ночи Катя более-менее успокоилась, решив, что пока, по крайней мере, ничего ужасного с ней не произошло.
На улице рассвело, часов в девять появился угрюмый мужчина с парящими судками, и огромным тулупом в руках. Он, как всегда, молча кивнул Кате, поставил завтрак на стол, повесил тулуп на вешалку, и не обращая внимания на попытки Кати заговорить с ним, ушел, однако входную дверь не запер, видимо, для того, чтобы Катя смогла погулять возле дома.
В судках оказались макароны, салат и четыре котлетки. Катя без особого аппетита поела салат, поковыряла котлетину, и натянув тяжеленную овчину, вышла на крылечко.
Свежий воздух, легкий морозец. Метель, бушевавшая всю ночь, улеглась, завалив все вокруг сугробами. Заснеженный лес сверкал на солнце мириадами искорок, с крыш капало, где-то перекликались неведомые лесные птахи. С наслаждением вдохнув зимний, лесной воздух, Катя потянулась и огляделась.
Мощный забор стал как будто ниже из-за высоченных сугробов. Домики утонули в снегу, теперь ничего не стоила дотянуться до сосулек, висящих на кромках крыш.
«А, пожалуй, я смогла бы перелезть через забор, если бы забралась на сугроб! При условии, что снег плотный, и я не провалюсь», – вдруг пришла в Катину голову шальная мысль. Правда, мысль эту пришлось сразу же и оставить – из-за соседнего дома с лаем вынеслась стая сторожевых псов, рыжих, здоровенных, крепкими лапами взрывающих пушистый снег…
Катя стояла и смотрела на собак, и в ее сердце вновь начала заползать тоска…
Вдруг она почувствовала на себе чей-то взгляд. Резко обернувшись, Катя встретилась с желтоватыми, тяжелыми глазами огромной собаки, появившейся из-за сугроба возле дома. Сперва Катя испугалась – псина, с головой больше, чем у взрослого человека, выглядела устрашающе, но потом что-то во взгляде зверя заставило Катю вернуться в дом, взять миску с котлетами, и выйдя вновь на крыльцо, кинуть одну котлету собаке.