Твой образ (Второе лицо)
Шрифт:
Давно ему не было так хорошо. Чуть приглушенная многоголосица зала, музыка эстрадного оркестра - все это после больничной тишины будоражило, приподымало, и, разгоряченный вином и Верочкиными словами, он порой забывал, кто он и что с ним. Но потом вдруг стало обидно за себя прежнего - слишком ласково смотрели Верочкины глазки-шарики на него, нового поклонника.
Он расплачивался с официанткой, когда Ватагина куда-то улизнула. Стал искать ее и нашел в другом конце зала с какими-то девушками. Одна была в очках и пристально смотрела в его сторону.
Тут Верочка прервала беседу и поспешила к нему.
На улице их остановили ее друзья. Минут семь болтали ни о чем, и только распрощались, как он увидел Октябреву Она выходила из ресторана с очкастой девушкой. Это с ними разговаривала Ватагина. Он понял, что его разыграли Настроение вмиг испортилось. Было досадно и неловко.
Верочка стушевалась, потянула его за руку, но он отстранился.
– Не сердись, - пробормотала она.
– Мы хотели тебе помочь.
Он неприязненно взглянул на нее, подождал, пока Октябрева поравняется с ними.
– Мой личный детектив неосмотрителен, - сказал он.
– В следующий раз советую гримироваться под официантку.
7
Пухлощекий человек в зеркалах уже не отталкивал. Некторов сросся, слился с ним. Однако на смену вражде к своему телу пришло щемящее чувство жалости. Оно захлестнуло с такой силой, что на время вытеснило то, что зарождалось в нем к Октябревой. Кто знает, во что бы вылилась эта жалость, если бы не одно происшествие.
Некторов лежал и рассматривал бородулинскую фотофантазию "Превращение", когда стук каблучков в коридоре возвестил, что его мучительница будет сейчас здесь.
– Все модничаете?
– буркнул он, заметив плиссировку на ее халате.
– Еще бы нацепили на нос батистовую маску с кружевами. Между прочим, ваш курс уже закончил практику.
Октябрева протянула ему градусник:
– Я вам надоела?
– Очень!
– Благодарю. Вы мне тоже.
– Она присела на теплобатарею, вынула из халата миниатюрный флакончик с лаком и стала подкрашивать ногти.
– А не пора ли вам уходить из этой кельи? Косовский не решается предложить что-нибудь, надо бы и самому подумать о своем будущем.
– Профессор не был сегодня на обходе. Почему?
– У него неприятность.
– Кто-нибудь умер?
– Да Обезьяна.
– Клеопатра?!
– Кажется.
Октябрева мельком взглянула на него и замерла. Лицо Некторова исказила гримаса ужаса. Он медленно встал. Градусник выскользнул из-под его руки и звякнул об пол.
– Что с вами!
– она бросилась к нему.
Он оцепенело смотрел куда-то мимо нее и беззвучно шевелил губами.
– Отчего она умерла?
– наконец выговорил он.
– Неизвестно. Знаю только, что Косовский очень дорожил ею.
– Догадка вдруг мелькнула в ее глазах, и она испуганна прикусила губу.
– Мне нужно побыть одному.
– Он тяжело опустился на койку.
Она
Некторов судорожно притянул к себе подушку, зарылся в нее, будто скрываясь от незримой, подступившей вплотную угрозы. Неужели что-то упустили, и его срок тоже отмерян какими-то жалкими месяцами? Да что там месяцы, в любую минуту и секунду может прерваться его связь с миром. Черная тяжесть навалится на него, придавит, расплющит, и уже не будет ничего. _Ничего_. Боже мой! Ему подарили способность дышать, двигаться, говорить, любить... А он валяется на этой койке и терзает себя никчемными, жалкими мудрствованиями. И ведь уже побывал _по ту сторону_, но свершилось чудо, а он до сих пор не понимал этого.
Как бы не веря себе самому, что он живой, встал, сделал несколько шагов, согнул руки в локтях, подпрыгнул. Обвел глазами палату. Сердце колотилось сильно и болезненно. И эта неожиданная боль была тоже одним из компонентов его бытия, физическую полноту которого он никогда так остро не ощущал.
– Надо что-то делать, что-то делать, - забегал он по палате. Бросился к шкафу и стал поспешно одеваться.
Во дворе института наткнулся на служителя питомника, схватил его за плечи и встряхнул:
– Что с Клеопатрой? Отчего она умерла?
– Да ты кто такой? Да отпусти же!
– дядя Сеня вырвался из его объятий и сердито отряхнулся.
– Она что тебе, тетка или бабушка, эта Клеопатра? Ходят тут всякие. Обожралась эта дура порченными консервами, вот и все дела. Куда ж там, траур мировой устроили! Косовский аж почернел. А кто виноват? Уборщица. Это она угостила шимпанзе отравой. А меня, наверное, теперь уволят, - тоскливо сказал он.
– Консервы!
– Некторов опять бросился к дяде Сене и поцеловал его в нос.
– Консервы!
– Ты чего?
– опешил служитель.
Некторов рассмеялся и побежал в лабораторию.
Консервы! Выходит, ему дана отсрочка на неопределенное время. Собственно говоря, у каждого подобная отсрочка, но многие считают, что они, если не вечны, то, по крайней мере, отмечены печатью долгожительства.
Манжурова сидела у микроскопа, когда он вошел. Подняла голову и опять уткнулась в микроскоп.
– Отчего умерла Клеопатра?
– с ходу спросил он.
Не отрываясь от работы, Манжурова небрежно бросила:
– Порченные консервы.
– Лицо ее было сосредоточенно скучным.
– Точно?
– Точно.
– Ясное море!
Ирина вздрогнула, обернулась.
– Ясное море!
– повторил он весело.
– Отчего ты такая кислая, Ирина? Отчего люди вообще часто хмурятся? Злятся?
– и, не дав ей опомниться, выскочил из лаборатории.
Был обычный сентябрьский день с чадом машин и деловой кутерьмой. Некторов шел по улицам и смотрел вокруг глазами человека, который вдруг вынырнул из черной пропасти и вот оглушен, ослеплен и очарован хлынувшими на него звуками, красками, запахами.