Твой последний шазам
Шрифт:
— Ну уж нет. Мы ещё и не начали.
— Мне нехорошо.
— А мне-то как нехорошо. Ты просто не представляешь. Даже всей своей хвалёной фантазией вообразить не можешь.
— Меня тошнит.
— Меня от тебя тоже.
Но меня не стошнило, а просто начало отключать. В точности, как на теплоходе. Я слышала музыку и звук его голоса, но слова уже не различала.
Только почувствовала, как остановилась машина, спинка сидения опустилась, в салоне ощутимо посвежело.
Артём навис надо мной и потряс:
— Эй, Витя, что
— Жарко и не ела три дня.
— Наказание какое-то, — привычным ласковым жестом машинально погладил по голове. — Встать сможешь? Или тебе сюда принести?
— Лучше выйду.
Пока мне было плохо, Артём на время стал прежним: заволновался, засуетился, довел до ближайшего ресторана, нагрубил администратору, не желавшему нас пускать из-за его майки и моего короткого платья, устроил панику среди официантов, заказав кучу еды и всё «срочно». Но после того, как заметил, что мне становится лучше, разговаривать снова перестал и сидел, откинувшись на спинку стула, пристально глядя, как я пью третий стакан воды подряд.
— Что? — я вытерлась салфеткой. — Ужасно выгляжу?
— Да.
— Хочешь расскажу, почему я не ела?
— Нет.
— Почему?
— Лучше не разговаривай.
— Мне уже легче. Спасибо.
— Нет, вообще лучше не разговаривай. Не только сейчас. Тебе это не идёт.
— Можешь просто выслушать? Я больше ни о чём не прошу.
Он подался вперед, через весь столик, почти лёг на него грудью и тихо, но очень зло проговорил:
— Если сейчас же не замолчишь, уйдем без еды.
Два кусочка рыбы, которые я кое-как впихнула в себя, приходилось запивать большими глотками, отчего воды в моем организме, вероятно, стало чересчур много, и она крупными «крокодиловыми» каплями неожиданно покатилась из глаз. Накрашенные ресницы слиплись и всё вокруг размылось.
— Вот только этого не надо, — Артём поморщился и протянул салфетки со стола. — Смягчение приговора — последнее, на что ты можешь рассчитывать.
— Я хотела рассказать потом. Когда приедешь. Чтобы не в переписке.
— У наших соседей был такой случай. Одному пацану очень понадобились деньги, и он влез в тайник родителей. Не собирался красть, просто так вышло, что никого не предупредил. Некогда было. Но мать пришла, увидела вскрытый тайник и вызвала полицию. Полиция начала шариться и нашла у их отца наркоту. Сам отец не употреблял, даже связан с этим не был. Просто решил другу одному помочь, которому спрятать нужно было. Но про эти наркотики он тоже никому не сказал. Хотел потом. Так что его арестовали и посадили. В общем «потом», Витя, никогда не прокатывает, — Артём подозвал официанта и, даже не взглянув на счёт, сунул в него карточку.
— Ты мне не отвечал.
— Но я ничего и не скрывал. И н-не обманывал тебя. Н-никогда!
— Я тоже не обманывала.
— Просто не сказала, да? — растянул деланую улыбку. — Хотела потом? Это так мило. Совершенно в твоём стиле. И ведь действительно не
— Пожалуйста, перестань обвинять меня в том, чего не было.
— Ты провела на теплоходе с Ярославом три дня? — его взгляд напугал так, что я не успела сообразить, откуда Артём может знать его имя.
— Да.
— Видишь, мне и п-придумывать н-нечего.
Я попробовала взять его за руку, но он отпрянул от меня, как от прокаженной.
— Жду в машине.
И всё же, после еды мне значительно полегчало.
Ресторан, где мы остановились, находился на оживленной улице. Повсюду были расположены офисные здания, и вокруг многочисленное скопление машин.
Я ни за что не заметила бы спрятавшийся за углом Патриот, если бы не въезжающий во двор ресторана микроавтобус с наклейкой в виде колбасы на кузове. Разъехаться у них не получилось. Мы уже вырулили с площадки, и я своими глазами увидела, как из Патриота выскочил Веня и стал орать на водителя микроавтобуса.
— Они ехали за нами. Смотри! — я ткнула пальцем в стекло.
Артём поднял голову и долго всматривался в зеркало заднего вида.
— Вот, чёрт. Что им ещё нужно?
Мы подрезали большую блестящую Вольво и быстро перестроились через два ряда в левый. Отовсюду засигналили возмущенные водители. Но Артёму было всё равно, он ловко встал на скоростную полосу и втопил.
— Я же говорила, что они требовали твой адрес. Из-за этого мне пришлось уехать.
— Почему ты не написала?
— Ты бы тогда сразу поехал в Москву.
— Естественно.
— А я не хотела, чтобы ты приезжал.
Взгляд, который за этим последовал, должен был убить.
— Потому что боялась, что вы с ними свяжетесь.
Я предприняла новую попытку взять его за руку, но он вывал её и, просунув между моих коленок, с силой сжал ногу. Я вскрикнула.
— Что-то не так?
— Больно. И неприятно.
Артём сжал ещё сильнее. Я вцепилась в его пальцы, машина вильнула, со всех сторон снова раздались возмущенные сигналы.
Он вернул руку на руль.
— Какая же ты л-лохушка, — с горечью сказал он.
— Это было гадко.
— Это было не просто г-гадко. Это было очень п-подло.
— Если ты так злишься, то зачем мы вообще куда-то поехали? Ты бы мог обидеться, не разговаривать со мной или….
— Мы поехали, потому что я обещал отвезти тебя куда-нибудь. Я же не знал, что ты уже съездила. Н-не ожидал. Растерялся, — он вытер подолом майки взмокшее лицо. — Всё. Л-ладно. Ты же не хочешь, чтобы мы куда-нибудь врезались, п-поэтому не нервируй меня.