Твой путь

Кононова Татьяна Андреевна

— Ивенн! — закричал юноша, уже не боясь быть услышанным кем-то другим. — Ивенн!

Ответа не было. Только где-то настойчиво и печально выводила трель серая горлинка.

— Ивенн!

Иттрик осмотрел всё вокруг, все кусты, овраги, но девушка будто сквозь землю провалилась. Не отзывалась, не выходила, а все следы, которые могла оставить её обувь, смыл дождь. Он остановился в растерянности и нерешительности. Надо было бежать за помощью, вот только куда? К кому? Слишком мало вероятности того, что поблизости окажется кто-то из знакомых… Но другого выхода не было, да и медлить нельзя, а ну как с Ивенн что-нибудь случилось, и он об этом не знает? Иттрик вышел на дорогу

и побежал в противоположную сторону.

Ветер нещадно хлестал по лицу и трепал волосы, без плаща было всё-таки куда холоднее, да и руки начали замерзать. Юноша не знал, сколько времени прошло с той минуты, как он расстался с Ивенн, и отыскать хоть кого-нибудь он уже было совсем отчаялся, как вдруг где-то среди деревьев мелькнули чьи-то высокие тёмные фигуры, хрустнул валежник под тяжёлым конским копытом. Иттрик понял, что эти люди — первая и последняя надежда, и бросился наперерез всадникам. Предводитель небольшого отряда успел его заметить и резко остановил коня, отчего тот поднялся на дыбы, и всадник едва удержался в седле. Остальные тоже остановились чуть поодаль — их было пятеро, и все были, как один, одеты в тёмный бархат и золото. Среди жителей Кейне и Халлы Иттрик не припоминал таких одеяний, но до того ли было…

— Совсем с ума спятил! — закричал на языке онхён предводитель, воин солнцеворотов сорока от покрова на вид. Приглядевшись, юноша заметил, что внешность у него была тоже весьма непривычная для этих краёв: тёмный загар, короткие чёрные волосы, слегка вьющиеся на висках, ровно остриженная чёрная борода. — Куда под копыта лезешь? Напился, что ли, и дороги не видишь совсем?

— Не пил я, — тихо промолвил Иттрик, протянув руку и взяв поводья его лошади. Люди, на которых он наткнулся, явно были чужаками: на онхёне просто так говорить не станут, это наречие, которое понимают здесь все, а значит, члены отряда не уверены, что юноша здешний, так как сами не из этих мест.

— Что тебе нужно? Пусти повод!

Всадник слегка ударил Иттрика хлыстом по руке, и тот вынужден был выпустить уздечку. Несмотря на то, что удар был не особенно сильный, на запястье тут же покраснел и обозначился бугорком косой рубец.

— Помогите, прошу, — в нескольких фразах Иттрик передал им случившееся, сбиваясь и путаясь от волнения в словах. Говорил он недолго, но с каждой минутой предводитель отряда, Октавий Ренн, всё внимательнее присматривался к нему и, когда он замолчал и поднял на воинов глаза в ожидании ответа, первый всадник подозвал к себе жестом другого и велел наклониться поближе.

— Вышивку видишь?

Молодой дозорный тоже взглянул на стоящего перед ними юношу, рассмотрел на его рубахе алые узоры и кивнул.

— Жрец, не иначе, — так же тихо продолжал Октавий. — Похоже, немного того. Точно… Приказ асикрита помнишь? Отыщем хоть одного — доставить в столицу. Идём с нами, парень, наш лагерь тут недалеко, — промолвил он уже громче, обращаясь к Иттрику. — Обогреешься, поешь, там и видно будет.

Юноша попытался возразить, но тон Октавия был непреклонен и возражений не допускал, пришлось покориться. Мысли об Ивенн всё никак не выходили из головы, он был уверен, что с ней непременно что-то случилось, иначе она отозвалась бы или сама отыскала его. Ведь навряд ли она успела убежать так далеко, к тому же он бы заметил её без особого труда.

Лагерь, в который незнакомцы привели Иттрика, тоже показался странным и очень непривычным взгляду. Вокруг хаотично располагались шатры, украшенные узорами, парчой, золотом, камнями и шёлком, перед ними пылали костры, то тут, то там слышались разговоры на непонятном языке. Речь была быстрой, спешной,

слов невозможно было разобрать. Предводитель отряда всадников оставил Иттрика у одного из шатров под присмотром своего молодого помощника, который не проронил ни слова за всё минувшее время, и ненадолго исчез, а позже вернулся, ведя под уздцы ещё одного коня, серого в яблоках, красивого, статного. Иттрик, любивший лошадей больше всех других животных, невольно залюбовался, но грубый окрик вернул его на землю:

— Долго ждать-то? Ехать пора!

— Куда ехать? — растерянно переспросил юноша, поглаживая коня по умной кареглазой морде. — Вы обещались помочь найти Ивенн!

Октавий резко развернул свою лошадь и поглядел на него в упор.

— Сам поедешь, или руки связать?

Отпираться было бесполезно. Иттрик понял, что его обманули, слишком поздно. И только тогда он спохватился о том, что наговорил первым встречным слишком много: и про Ивенн, и про её проявления Тьмы, и про то, что девушка хотела бы стать ученицей лорда Эйнара, но это невероятно… Однако сказанного назад не воротишь. Сам виноват, теперь-то уж выкручивайся, как знаешь…

За всю дорогу, занявшую чуть больше седмицы, у Иттрика не было ни единого шанса улизнуть, ни конному, ни пешему: Октавий установил за ним постоянное наблюдение, не позволял отбиваться от строя, даже отходить от мест остановок не позволял. Напрасно юноша ждал, пока все заснут, напрасно тайком освобождал стреноженного коня, напрасно в дороге высматривал все встречающиеся на пути развилки и повороты: Октавий ставил его коня всегда в самый центр отряда, чтобы следить за ним была возможность отовсюду. Не давали покоя мысли об Ивенн — где она, что с ней, жива ли вообще? Смерть в Прави всегда казалась юноше такой глупой, хоть и вполне естественной…

Сайфад встречал шумным великолепием, блеском, золотом, разноцветными драгоценными камнями в упряжках, на эфесах мечей, на украшениях женщин. Повсюду, куда ни глянь, казалось, что течёт нескончаемая людская река: все улицы были запружены до отказа, вокруг шумели, кричали, торговались, пели. Когда отряд проезжал по главной рыночной площади, Иттрик нахмурился и невольно опустил взор на дорогу: невыносимо было смотреть на то, как людей, живых людей продают, словно бездушный товар. В столице Октавий немного оживился, гораздо больше отвлекался и разговаривал со своими спутниками на родном наречии, обсуждал дела, порученные, уже исполненные и ещё только предстоящие. Иттрик молчал и на расспросы не отвечал ни слова: и без того рассказал уже слишком много, да к тому же не тем людям, кому бы следовало.

О дворце Реджетто, высоком — в несколько полов — строении, он слышал не раз, и всегда рассказы об этом месте были разными, однако в действительности он выглядел поистине великолепным, хоть и не было никакого настроения любоваться местной красотой. Высокие мраморные своды, массивные колонны с изящными, витиеватыми завершениями, широкая парадная лестница, высокие окна, орнамент и барельеф на белоснежных стенах — всё это, безусловно, завораживало. Кроме людей из отряда, на Иттрика никто не обращал внимания, хоть некоторые и оборачивались вслед, он не принимал этому особенного значения. О том, что про него вообще не забыли, он понял, когда Октавий, остановив свой отряд властным жестом, велел, как и обычно, стеречь пленника, а сам спешился, бросил поводья кому-то из подоспевших слуг и быстро направился во дворец. Иттрик смотрел за ним из чистого любопытства и от безысходности. До дверей Октавий не дошёл, на верхних ступеньках встретился с кем-то, очень богато одетым, сказал ему несколько слов и снова вернулся к отряду.