Твой путь

Кононова Татьяна Андреевна

1. Чужая жизнь

На Флавиду спустился мягкий серый вечер. Розоватая гряда пушистых облаков свернулась клубочком где-то на пиках перевала, лиловые заросли вереска окрасились последними лучами солнца в нежный малиновый. К ночи ощутимо похолодало, в главной горнице пришлось затопить камин. Заплатив за временный приют и за еду несколькими медными грошами, бродяга покинул трактир, и хозяева, наконец, остались одни.

Йоханн и Уна, его супруга, жили в этих местах давно. Звёздный Путь привёл обоих в Кейне, и Йоханн даже добился некоторого успеха при дворе, но впоследствии разногласия с Китом, Отцом

Совета, со временем превратившиеся в настоящую холодную вражду, не оставили шансов на спокойную жизнь обоим. Йоханн принял решение оставить Совет, но в этом случае ему пришлось бы уйти и из самого Кейне, а дальше устраивать свою жизнь самостоятельно — но за пределами княжества.

Тот вечер он запомнил надолго: вернувшись с очередного сбора Совета, он понял, что больше в Кейне ему не оставаться. По каким-то никому неведомым причинам Кит был в ужасном расположении духа и мало того, что не принял доклад дозорных с границ, так ещё и в качестве наказания за недобросовестность назначил отряд на приграничную службу ещё на целую луну. Такая служба, вдали от города, практически без защиты и средств к существованию, вполне оправданно считалась самой нелёгкой и опасной. Йоханн как предводитель отряда имел неосторожность заявить, что негоже справедливому Отцу Совета так поступать по отношению к подчинённым, за что был просто удалён с заседания.

Поздней ночью, сидя за столом у себя в главной горнице, Йоханн был зол как никогда. Удаление из залы Совета вполне могло быть приравнено к оскорблению перед своим же отрядом. Предводитель просто не представлял себе, как он теперь будет смотреть своей небольшой, но сильной команде в глаза, отдавать им приказы. Пол-ночи он не мог уснуть, да и Уне тоже не спалось: она не решалась расспрашивать мужа ни о чём, покуда он был в таком состоянии, и просто сидела за столом подле него с вязанием. Негромкий, но такой уютный перестук спиц нарушал тишину, однако не мешал хозяину думать. Оставалось только два выхода: покинуть Северные земли, или же прийти к Киту с повинной и начать весь путь сначала. Последнее дорогого стоило, а чем обернётся первое, Йоханн и не думал: слишком тяжело для него было бы упасть после всего, до чего он добрался за пять солнцеворотов службы при Совете.

Дело было уже за полночь, когда в дверь дома предводителя постучались. Уна побежала открывать и недоумённо застыла, едва увидев нежданного гостя: на пороге стоял член старшего Совета, Хольд Лерт. Уна никогда не привечала в своём доме столь «высоких» гостей и оттого не знала, как себя вести — то ли кланяться в пояс и ждать приказаний, то ли проводить гостя в большую горницу, согреть что-нибудь из еды, предложить ему отдых. Однако Хольд, не любивший долгих церемоний, сам разрешил ситуацию: вошёл в дом, слегка кивнул хозяину, почтительно поцеловал руку хозяйки и присел подле камина, отогревая руки. Уна, смущённая таким уважительным приветствием и ледяным спокойствием пришедшего, снова взялась за вязание, но спицы стучали уже не так поспешно, а куда более осторожно: хозяйка с интересом рассматривала странного посетителя, и тот делал вид, что не замечает её пристальных взглядов. Прошло довольно немало времени, прежде чем Хольд, наконец, заговорил.

— Вам необходимо уйти, — промолвил он, задумчиво глядя в огонь. Руки его уже согрелись, но кого не привлекает бесконечная пляска пылающего золота в камине? — Я пришёл, чтобы предложить хорошее место тебе, Йоханн, и тебе, Уна. Это довольно-таки далеко отсюда, но я уверен, вам должно понравиться. Рассветы там красивые, горы, вереск, дороги старые… Женщин это привлекает, знаю, вы, Уна, это местечко полюбите.

— Вы предлагаете нам уехать отсюда? — переспросил Йоханн. — Но куда? Знакомых у нас нет, через перевал безопасно нам не перебраться. Строить новый дом было бы слишком долго и затратно, у меня нет достаточных средств…

— Не нужно перебивать, Йоханн, будь добр дослушать, — Хольд нахмурился, взглянув на него. Уна невольно

вздрогнула от этого пристального взгляда пронзительных голубых глаз, хоть он был направлен и не на неё: точно две льдинки в душу смотрят, того гляди, заморозят… — Вы уедете на восточные склоны перевала Ла-Рен, там располагается городок Флавида, быть может, слышали, — он вопросительно приподнял одну бровь, но супруги синхронно покачали головой. — Тихий, отдалённый, зато через него нередко лежит дорога множества путников, воинов, странников, словом, от людей не изолированный. Там есть трактир, он пока что заброшен и пустует, но я уверен, что добрый хозяин и хорошая хозяйка сумеют вдохнуть в него жизнь и обеспечить временный приют многим.

Йоханн и Уна переглянулись. Вот такое вежливое разжалование из предводителей в трактирщики… Но что поделать, когда иного выхода нет? Уна опустила вязание, Йоханн развёл руками.

— Разве у нас есть выбор, милорд? — вздохнул он, пока ещё не приняв окончательного решения. — Вы вольны в своих приказаниях, отправимся, куда скажете. Только что, если нас там будут узнавать? Мы бежали от общества, но общество найдёт нас само…

— О, на сей счёт будьте покойны, — лёгкая, едва уловимая улыбка скользнула по губам Хольда. — Так что? Вы согласны?

— Мы с женой всегда будем покорны вашей воле, милорд, — он слегка склонил голову, и Уна, вскочив с места, поклонилась тоже. Хольд удовлетворённо кивнул.

— Что ж… Я рад, что вы поступили благоразумно. Подойдите.

Йоханн подошёл первым. Хольд протянул руки, коснулся лица хозяина дома, и вдруг сквозь его пальцы заструилось что-то тёмное, дымчатое, неуловимое. Черты лица Йоханна за несколько мгновений преобразились: он будто бы постарел солнцеворотов на десять, щёки и подбородок затянулись серебристой щетиной, веки набухли, брови стали гуще, волосы закурчавились и поседели. Едва Хольд закончил, Йоханн бросился к кадке с водой и застыл, глядя на своё отражение и не узнавая себя самого. Когда настала очередь Уны, девушка подошла на негнущихся ногах и послушно прикрыла глаза. Она не боялась преобразиться, — скорее, её пугало возможное превращение в старуху, древнюю, согбенную, с желтоватым лицом, покрытым сетью морщин. Но Хольд не сделал этого: волосы девушки поменяли цвет, из пепельно-русых стали огненно-рыжими и пушистыми, по круглому, загорелому лицу рассыпались золотистые крапинки веснушек, кончик носа поднялся кверху, губы стали меньше и пухлее — через несколько мгновений такого необычного преображения Уна изменилась так, как будто это был совсем иной человек. Супруги переглянулись и поняли, что теперь узнавание им точно не грозит…

— Завтра мои люди сопроводят вас до Флавиды и покажут вашу новую обитель, — Хольд соединил ладони вместе, и чёрный дымок, струившийся между его длинных, крепких пальцев, свернулся колечком и исчез в ладони. — А пока — отдохните. В скором времени вам многое предстоит. И, да… Никому не говорите о превращении. И обо мне тоже.

С этими словами он ещё раз поклонился хозяину, коснулся губами руки Уны, набросил на плечи свой плащ и вышел. Женщина обессиленно опустилась в кресло и уронила руки на колени. Йоханн задумчиво провёл ладонью по подбородку — пальцы накололись на трёхдневную щетину.

Поутру, как и было обещано, в дом предводителя и его супруги заявился целый конный отряд в чёрных одеяниях — человек семь, Йоханн уже не помнил, сколько. С тех пор они жили во Флавиде, Йоханн стал трактирщиком и постарался позабыть о своей прежней жизни. Уна же, казалось, ни о чём не жалела: готовила еду, стирала вещи, занималась рукоделием, всегда готова была выслушать уставших путников, поддержать кого угодно улыбкой и добрым словом. Так минуло шесть солнцеворотов, и уклад жизни во Флавиде стал привычным, будто и не было ранее ничего иного. Теперь же Йоханн чувствовал, что появление в его доме этой девушки, Ивенн, юной Хранительницы Света, перевернёт их жизнь с ног на голову, — а к худшему или к лучшему — кто знает?..