Твой путь
Шрифт:
— Она жива, — перебил его Эйнар. — И её слово будет стоить дороже каких угодно слов, потому что она моя сестра.
Асикрит не нашёлся, что ответить, он стушевался под пристальным ледяным взглядом правителя и замолчал, нервно вертя в пальцах полу своей рваной туники.
— В отличие от тебя, я понимаю, что ты тоже человек и тоже чувствуешь боль. Не хочу становиться орудием мести. Моё дознание проще и легче любых других. Просто расслабься и позволь Тьме довершить наш разговор.
— Не имеешь права! — крикнул Витторио, отступая. Правитель и Уилфред подошли к нему с двух сторон, отходить
— Не сопротивляйся! — прошипел Эйнар, наклонившись над Витторио. — Будет хуже!
Тот неожиданно резко распрямился, вцепился в рукав правителя и резко дёрнул его к себе. Эйнар не устоял на ногах, упал на одно колено, но Уилфред вместе со стражником тут же бросились к Витторио, оттащили в сторону, вывернули руки за спину. Он исподлобья взглянул на лорда Мансфилда, тяжело дыша.
— Держите, — спокойно сказал Эйнар, подошёл ближе и прикоснулся к его вискам.
Нити Тьмы потянулись от его рук к широкому зеркалу, и Уилфред вдруг услышал обрывок фразы:
— …Старик мёртв. Они примут тебя как императора, как только ты выйдешь.
— Вы изменили их сознание?
— Я изменил тебя, философ, — надменно хмыкнул Свартрейн. — Тебя и твою судьбу в их глазах. Тьма, как видишь, очень мощная вещь, она дала тебе то, что не смогли дать даже родители — Силу. И власть, разумеется.
— В чём подвох? — Август, всё ещё не отходя от стены, вскинул на духа Нави огромные чёрные глаза. — Ведь вы ничего не делаете безвозмездно?
Сухая костлявая рука тронула его подбородок, словно погладив, и тут же хлёстко ударила по щеке. Юноша поморщился, но не двинулся с места.
— А ты умный парень, — прошелестел хриплый голос фигуры в чёрном. — Верно мыслишь. Вы трое — мои должники. А уж как и когда я потребую оплату, это моё дело.
Неожиданно кудрявый юноша, оттолкнув в разные стороны товарищей, встал перед Свартрейном лицом к лицу.
— Ты не вправе требовать с нас большего, чем уже взял! — воскликнул он. — Мало тебе было смерти доброй трети Сайфада? Ты оставил нас сиротами в обмен на туманные обещания! Мои родители погибли в Тьме у меня на глазах, а теперь ты хочешь заключить со мной какой-то договор?
— Разве ты так уж любил их? — Свартрейн наклонил голову набок. — Отец, который бил тебя, мать, у которой были дела поважнее семьи?
Витторио нахмурился и опустил голову. Отвечать было нечего, дух Нави знал слишком много. А если кто-либо знает тебя лучше, чем ты сам, разве есть смысл спорить…
— Подумай. Этот договор выгоден всем. Ваш друг-император получит всеобщее признание и поддержку на троне, ты станешь его правой рукой, и тебя будут бояться.
— Я бы и так стал его правой рукой!
— Да, но без поддержки магии ты никто. Когда-нибудь вы мне поможете набраться сил и пройти в Правь, теперь уже навсегда.
Юноша вздохнул и ничего больше не сказал. А потом Тьма накрыла картинку, и зеркало растворилось в воздухе. Уилфред и стражник отпустили Витторио.
— Кажется, Тьма сделала своё дело, — тихо бросил Эйнар и медленно вышел из подземелья, придерживаясь за стену.
35. Суд и признание
Совет лорда был спешно собран вечером. Никто не задержался, ни жители Вендана, ни имперцы. Но разговор предстоял не из добрых и приятных, это понимали все: вид правителя и его суровый, тяжёлый взгляд не предвещали ничего хорошего. Он стоял на возвышении в длинном чёрном плаще с капюшоном и молча оглядывал присутствующих, дожидаясь, пока соберутся все. Уилфред и Альвис привели Хольда, остальных имперцев окружил отряд из гарнизона. Пленник смотрел через весь зал на правителя, и в глазах его, когда-то зловещих и надменных, теперь сквозила затаённая мольба.
Ивенн зябко куталась в мягкий тёмно-синий плащ, подарок Эйнара, и осматривалась по сторонам. В зале церемоний были все: и советники, и воины, и посланники императора, и даже некоторые обитатели замка, которым позволили присутствовать на суде. Леди Регина была непоколебимо спокойна. Она стояла рядом с братом, но взгляд её пересекался с тёплым взглядом коменданта крепости.
Глухой удар колокола призвал всех к молчанию. Люди начали перешёптываться, переглядываться, кто-то в открытую указывал в сторону Хольда с нелестными словами и замечаниями, кто-то из толпы кинул к его ногам скомканный лист бумаги — подобный жест почитался за оскорбление, но человека в белой льняной рубахе, разорванной на груди, и шерстяных запылённых штанах, никто не боялся оскорбить. Хольд стоял молча, опустив голову и ни на кого не глядя. Он был безоружен, руки его были связаны за спиной. Ивенн старалась на него не смотреть: уж больно жалкое и неприятное зрелище. Сам он знал, что когда-нибудь ему придётся расплачиваться за своё высокое положение, за свою магию, за свою двойную жизнь, и теперь он понял, что время пришло.
Эйнар сделал знак Уилфреду и Альвису, чтобы обвиняемого подвели ближе. Все трое подошли к возвышению, поднялись по трём ступеням. Теперь на Хольда смотрели глаза всех присутствующих, и так как весть о давешних событиях разлетелась по всему замку на крыльях ветра, ни в одном взгляде не было жалости или сочувствия.
— Развяжите его, — велел правитель. — Хочу, чтобы он выслушал свой приговор свободным.
Уилфред перерезал верёвку, Хольд вздохнул и потёр запястья. Альвис взял его за плечо, предупреждая возможные попытки сбежать.
— Хольд Лерт из Кейне, ты обвиняешься в похищении и подлоге государственных документов и чужих писем, в заговоре и организации покушения на леди Регину Мансфилд. Ты признаёшь себя виновным?
Эйнар обернулся. Хольд поднял голову. Глаза их встретились, и пленник невольно закусил губу и посмотрел куда-то в сторону. Он не мог вынести взгляда правителя, о который можно было обжечься или оцарапаться, настолько он был тяжёлый, цепкий, колючий.
— Нет, — тихо бросил Хольд. — Доказательств моей вины у тебя не имеется. Письмо Отца Совета из Кейне ещё ни о чём не говорит, возможно, он хотел обвинить меня.