Твой путь
Шрифт:
— Не тревожьтесь, — негромко ответила Юлия. — Всё непременно как-нибудь обойдётся. Конечно, зря вы согласились на заговор против сестры лорда Эйнара, теперь у вас нет союзников, но пройдёт время, и слухи станут сказками, а молва утихнет. Нужно ждать.
— Ты как всегда права, — Август неторопливым движением стянул вышитую накидку, и тёмные волосы императрицы водопадом рассыпались по плечам. — Я доверяю тебе, как никому другому. И поэтому пообещай мне одно.
Он взял её руку и приложил к своей груди. Сквозь плотную ткань туники и лацерны женщина почувствовала, как часто и рвано бьётся его сердце.
— Если
Юлия испуганно вскинула на мужа чёрные глаза, полные слёз, и попыталась отдёрнуть руку, но он резким движением притянул её к себе, не дав вырваться.
— Нет! — вскрикнула она. — Я не смогу!
Сердце императора забилось чаще — она это почувствовала. Он побледнел, на виске напряжённо дёрнулась голубая жилка, крылья носа гневно дрогнули.
— Ты должна это сделать! И мне не будет больно, если я умру, отдав свою силу тебе!
Юлия в ужасе отшатнулась, упала на колени и умоляюще сложила руки перед собою.
— Нет! Прошу тебя!
Август схватил её за руку и рванул вверх. Женщина с трудом устояла на ногах. Щёки её были исчерчены мокрыми дорожками слёз, она задыхалась от всхлипов. Он обнял её — туника тут же намокла на груди. Сбивчивое, горячее дыхание Юлии обжигало хуже пламени.
— Обещай! — тихо, но твёрдо сказал Август. — Если любишь меня, обещай!
— Обещаю, — едва слышно прошептала Юлия куда-то ему в грудь. Он устало прикрыл глаза и прижался щекой к её волосам, пахнущим сандалом. Понемногу её плечи перестали вздрагивать от рыданий, дыхание стало ровнее и тише, только сердце билось с неимоверной быстротой.
* * *
В Кейне справляли Гвенндейр, праздник окончания зимы и начала весны, как будто бы начала новой жизни. Кит с позволения королевы Даны отменил утреннее заседание Совета, и всю первую половину дня жители города посвятили приготовлениям к празднику. В столицу приехали поселяне, торговцы и ремесленники из близлежащих сёл и деревенек. По специальному разрешению Совета Кейне на главной городской площади была открыта ярмарка, и Ренхольд будто сразу преобразился. Из окон домов виднелись свечи в круглых плошках, залитых окрашенным воском, что создавало иллюзию разноцветных огоньков. Между домами и воротами женщины и девушки развесили гирлянды из сухих веточек, цветов, деревянных и стеклянных бус и безделушек. День длился уже гораздо дольше, нежели в середине зимы, но тем не менее темнеть начало достаточно быстро.
В центре площади собирались музыканты, освобождали место для королевы и её свиты, которых почему-то всё не было и не было. Вся ребятня Ренхольда и хозяев ярмарки шумным, пёстрым, хохочущим потоком схлынула в угол площади между колоннами перед входом в здание Совета: Ярико показывал фокусы и немыслимые штуки с огнём. Держал на ладони огромный костёр, поджигал пушинки и подбрасывал их в воздух — и они, мягко кружась, медленно слетали на землю, чертил огненные рисунки, жонглировал горящими шарами, что вызывало безудержный восторг малышей и делало глаза похожими на круглые медные монетки у ребят постарше.
Сам Ярико развлекался, как мог, и через некоторое время
Почему-то он узнал её сразу, вернее, сразу понял, что это именно она, хотя никогда не видел её такой раньше. Достаточно высокая, почти одного роста с ним, зеленоглазая, как и он, со светло-русыми волосами, подхваченными с двух сторон зажимами, в зелёном холщовом платье и такого же цвета плаще.
— Ты… красивая, — наконец выдохнул он. — Очень красивая.
— Спасибо, — Сигрид осталась спокойна, и лёгкая тень улыбки стёрлась с её лица.
— Как ты вернула свой облик?
— Мастер Винд вернулся давеча ближе к ночи. Он сказал, что Хольд совершил не одно преступление и был наказан. Лорд Эйнар стёр ему память и забрал его внутреннюю Тьму. Получается, что для Тьмы он умер, а все заклятия теряют действие со смертью того, кто их накладывал.
Ярико не нашёлся, что ответить, и только молча кивнул. Сигрид задумчиво смотрела куда-то сквозь него.
— Что-то случилось?
— Нет, — девушка посмотрела на него снизу вверх, и Ярико вдруг заметил, что в глазах её стоят слёзы. — Ничего.
Не дожидаясь дальнейших расспросов, она обошла его и направилась куда-то в сторону торговых рядов. Ярико посмотрел ей вслед. Перед внутренним взором почему-то всё ещё стояли её красивые зелёные глаза, полные слёз.
Танцы начались как-то незаметно, сразу после ритуала: королева Дана надела венок на саженец яблони, провела руками по его ветвям, и деревце будто окутала светло-зелёная дымка: появились листочки. А потом заиграла музыка — рожки, свирели, дудочки, у кого-то в руках была лютня, у кого-то — гудок, гусли. Королева сняла корону и передала её кому-то из своих спутников, а сама слилась с толпой.
Праздник весны вдохнул жизнь в Ренхольд, почти полностью восстановившийся после нападения имперского войска. Вокруг горели огоньки, покачивались в такт мелодии гирлянды из цветов и веточек, повсюду пестрели яркие платья девушек, праздничные кафтаны и накидки юношей. Отец Совета с супругой тоже не пренебрегли случаем одеться красиво: на Райде было длинное алое платье с широким белоснежным поясом и шнуровкой на груди, а Кит надел яркий плащ с изящной вышивкой и круглой золотой фибулой.
— Идём, потанцуем, — Райда коснулась руки супруга и заглянула ему в лицо. Кит задумчиво улыбался, но мысли его были где-то далеко.
— Да какие уж мне танцы, с моей-то ногой, — усмехнулся он, приобняв жену за талию.
— Ты это говоришь каждый, каждый солнцеворот, — Райда улыбнулась и положила руки ему на плечи.
— Только ради тебя, — Кит подмигнул ей, и они вошли в круг танцующих.
Йала стоял рядом с Ольгердом и Сверре, насвистывая знакомую мелодию, которую исполняли музыканты. Через некоторое время Ярико, следивший за всеми танцами из-за его плеча, не выдержал:
— Мастер Йала, ради всех богов, перестаньте! Вы же ужасно врёте в ритме!