Твой звездный час
Шрифт:
Дверь кабинета с треском распахнулась, Энн подняла глаза и увидела ворвавшуюся женщину с двумя детьми, требующую, чтобы ей уделили внимание.
Это была одна из их постоянных подопечных, которая то и дело уходила от мужа, заявляя, что нет такой силы, которая заставила бы ее вернуться. Но едва проходило несколько недель, делала это сама, добровольно.
— Должно быть, она так любит его, — наивно предполагала Энн в первое время.
— Разумеется — как пьяница бутылку. Она, можно сказать, пристрастилась к нему: к его дурному обращению и ко всем дикостям их совместной жизни, — мрачно пояснил Дэвид. — Какая-то
— А как можно узнать, насколько они искренни? — потрясенно спросила Энн.
— По опыту, — коротко ответил Дэви. — Как и все на свете.
Тогда она еще подумала, что Дэв неоправданно суров. Сейчас-то она лучше во всем разбирается. Но сегодня, едва ли не впервые после окончания смены, она уходила с мыслями не о заботах обитателей приюта, а о своих собственных.
Рейт не пришел в восторг, когда она сообщила, что хочет пригласить шефа на свадьбу, но тут уж Энн была непреклонна.
Посаженым отцом на свадьбе должен быть Уолт. Рейт набросал текст объявления в газету о свадьбе. И лишь горсточка людей была приглашена в церковь на обряд венчания.
Обряд венчания… Через два дня они с Рейтом станут мужем и женой перед Богом и людьми. Эту ситуацию ее разум был не в состоянии осмыслить. Они — муж и жена, мистер и миссис. А попросту — участники обмана. Если он раскроется, это приведет к невиданному скандалу.
Неужели все невесты так чувствуют себя на свадьбе? — волнуясь, думала Энн, когда машина подъезжала к церкви. Неужели у всех бывают такие заледенелые руки, отупевшее сознание и полная заторможенность? Или же все это связано с совершенно особыми обстоятельствами ее замужества?
Сегодня утром, когда она, застывшая и напряженная, примеряла перед зеркалом подвенечный наряд, а миссис Диджен суетилась вокруг, то закрепляя многочисленные обтянутые атласом крохотные пуговки, тянущиеся вдоль спины, то поправляя там же пышный бант, Энн испытывала такую вину и муку, такую боль, что готова была сорвать платье и куда-нибудь убежать. Но потом приехал Уолт, привез цветы от Рейта, машина заработала, и момент был упущен.
И вот она уже входит под величественные своды приходской церкви, идет мимо окон с цветными витражами, которые пожаловал какой-то из ее предков. На ней атласное подвенечное платье из Парижа, принадлежавшее еще ее матери, в которое Энн, хоть и похудела за последнюю неделю, еле втиснулась — такой тоненькой была ее мама. Платье все еще хранило слабый аромат ее духов, и Энн казалось, что в этом наряде она словно носит с собой частицу мамы. Слезы навернулись на глаза, и она взмахом ресниц сердито стряхнула их.
А фата на ней была еще прабабушкина, когда-то белая, а теперь — цвета слоновой кости, пожелтевшая от времени.
Надевая эти вещи, сохраняемые с любовью, Энн как бы стремилась компенсировать отсутствие чувства в ее скоропалительном браке.
Нет-нет, это не бракосочетание, решительно напомнила она себе. Это — деловое предприятие, и только. Договоренность…
В церкви было прохладно. Старинные каменные плиты неприятно холодили ноги сквозь тонкую подошву. Церковь была почти пуста, только передние скамьи
Затем Энн увидела и самого Рейта и тут же споткнулась. Услышав этот тихий, шаркающий звук, он немедленно обернулся. Каким же чужим и далеким выглядел жених! Невозможно было представить, Что она выходит замуж именно за этого человека. Ее передернуло. Слава богу, что фата скрывала ее лицо.
— На тебя смотрит Пат, — тихо предупредил ее Уолт. — Улыбайся.
Теперь и Энн увидела дядюшку, а с ним — его жену и двоих сыновей, две бледные, уменьшенные копии их матери, с гладкими, зачесанными назад волосами и в школьной форме. Взглянув на того, что повыше, Энн тут же виновато отвела взгляд. Выходя за Рейта, она лишала этого мальчика возможности унаследовать Голд Краун. Правда, если бы поместье досталось Патрику, то его сыну впоследствии нечего было бы и наследовать. Подходя к жениху и становясь рядом с ним, Энн держалась за эту успокоительную мысль, чтобы чуть приободриться.
Солнечный свет ударил в глаза. Выбравшись на воздух после полумрака церкви, Энн невольно зажмурилась, ослепленная. От громкого, неуместно радостного перезвона колоколов ей было не по себе. А может, она просто не опомнилась от того момента, когда священник объявил их мужем и женой, и Рей, откинув назад фату, посмотрел ей в глаза таким долгим и проникновенным взглядом, что на миг и она поверила в подлинность его любви.
Вокруг толпились люди. Кто они? Энн смутно узнала нескольких женщин из приюта, каких-то знакомых ее отца и деда. Все они улыбались, поздравляли, отпускали шутки по поводу неожиданной перемены в ее жизни.
В стороне от всех стоял Пат, и Энн с тревогой встретила его злобный взгляд. Она всегда знала, что он ее не любит, но раньше это ее не беспокоило. Она и сама его не любила. Но сейчас она поняла, что его «нелюбовь» другого сорта. Это стало ясно лишь теперь, когда она была вынуждена отнять у него то, что родственник уже почитал своим. Мороз пробежал у нее по коже.
— Что с тобой? Что-нибудь не так?
Энн удивленно посмотрела на Рейта. Она никак не ожидала, что он заметит ее состояние. Ведь, казалось бы, он был целиком поглощен беседой с Уолтом.
— Нет-нет, все в порядке, — улыбнулась она, зная, что Патрик не сводит с них глаз.
— Какое красивое платье! — восхищенно заметил кто-то.
— Благодарю вас. Это платье моей матери, — рассеянно отозвалась Энн.
— Верно, я узнал его, — вступил в разговор новобрачный, заставляя Энн раскрыть рот от изумления. — Я видел фотографию в кабинете твоего отца, — пояснил Рей. — Оно идет тебе. А этот цвет — с тем же теплым оттенком, что и у твоей кожи. — С этими словами он нежно провел рукой по ее шее.
— На нас смотрит дядя, — напряженно прошептала Энн.
— Я знаю.
— Он что-нибудь подозревает? — беспокойно спросила девушка.
— Если даже и так, то сейчас перестанет.
— Как сейчас? — недоверчиво переспросила она, но тут же замерла, ощутив легкое, изысканное движение его тела: прямо какой-то ловкий фокус — и вот он уже держит ее в объятиях и целует так, что окружающие видят лишь человека столь бурно влюбленного в свою избранницу, что ничьи нескромные взоры ему не помеха.