Твоя безумная «фанатка»
Шрифт:
Матвей так не умел. Он любил и умел петь, но не мог играть на камеру. Даже в клипах возникали из-за этого проблемы, но с клипами-то проще: там экранное время рассеивалось на всю группу, а не концентрировалось только на тебе.
Здесь же Пелька полностью и безраздельно перетянула всё одеяло на себя и было видно, насколько ей это нравится. Как рыба в воде. Она получала неподдельное удовольствие от того, что делала. И окружающие заряжались её энергией.
Забавно, но всего после одной репетиции сама идея мюзикла стала восприниматься Бондаревым куда спокойней.
Правда очень скоро пришлось столкнуться и с первыми трудностями…
— Хватит ржать, — Матвей хмуро осадил сестру, прислоняя к до сих пор пульсирующей щеке банку прохладной колы.
Дело происходило за ужином, в пятницу. Долгая первая учебная неделя, наконец, закончилась. Но в выходные отдохнуть группе "Ящик Пандоры" всё равно не дали возможности. Всю субботу придётся прокорячится на студии звукозаписи, а в воскресенье у них было запланировано сразу три встречи — попытка перекрыть потерянное из-за учебной программы время.
Ну и до родителей надо доехать, показать необколотые руки и необдолбанные зрачки. А то не верят, что дети живы и пока не снаркоманились. Ведь именно это происходит с "вкусившими славу подростками", которые вырвались из-под бдительного родительского контроля. То, что деткам было давно не по шестнадцать, а уже даже немного за двадцать никого не смущало. Ничего не поделаешь. Для предков ты остаёшься ребёнком в любом возрасте.
— Прости, но это очень смешно, — прыснула в тарелку Дина. — Тебя отлупцевала девчонка, я не могу…
— Да никто меня не лупцевал. Это часть сценария.
— Ага, ага. Так себя и успокаивай.
— Ну ты хоть ей скажи, — в поисках поддержки Матвей просяще уставился на Тимура, который тоже видел с ним. Большой стол они занимали втроём, пока не позволяя никому присоединиться и нарушить их идиллию. Да никто, откровенно говоря, и не торопился этого делать. Тут народ давно уже разделился на собственные группировки.
— Не ввязывай меня в свои проблемы. Дерешься с девчонкой — мирись с побоями, — отмахнулся тот, не прерываясь от поедания спагетти с тефтелями.
— Да никто не дрался. Ай… — Матвей случайно ткнул себя пальцем и поморщился. — Наверное. А синяк может выскочить, если часто хреначить по одному и тому же месту?
Пощечина, даже не пощечина, а якобы случайный заезд по лицу предназначался его персонажу всего трижды за двухчасовой с хвостиком мюзикл, однако Никитич решил, что им непременно нужно отиграть эти сцены до совершенства. Такое чувство, что препод по сценическому искусству сговорился с Пылаевой и теперь от души глумился над новеньким.
— Твою…! Обязательно со всей дури лупить? — в очередной раз сердито дёрнулся Бондарев, схлопотав прицельный шлепок по левой части лица. Дело происходило часом ранее, в актовом зале. На индивидуальной репетиции. Некоторые сцены, такие как беседа Анастасии и Дмитрия в многострадальном купе поезда, что
— Мы должны выглядеть правдоподобно, разве нет? — потирая дрожащую в предвкушении ладошку пожала плечами Нелли. Внешне она выглядела максимально незаинтересованно, вот только её глаза, сегодня подведённые ярко-жёлтым карандашом под тон ленточкам, вплетённым в косички, прямо-таки блестели от удовольствия. Маленькая садистка. — Правда, Никитич?
— Дубль! — лишь отмахнулся тот, по-барски развалившись в первых рядах и посасывая фанту из стаканчика с трубочкой. Или не фанту, так как до ребят доходил странный запашок, подозрительно напоминающий коньячный.
— Я ж его зашибу, — на всякий случай предупредила Пелька.
— Да-да, — закатил глаза Чудик, занюхивая шарфик. Точно не фанта. — Мы все испугались и дрожим в трепете. Дубль!
И во теперь Матвей пытался остудить болезненно ноющую кожу прохладой. Казалось бы, уже всё должно давно было пройти, да фиг-то там. Даже есть удавалось с трудом. Нелли своей хрупкой ручкой хлестала, как гирей. Он и представить не мог, что в ней может быть столько силищи.
— Садистка и маньячка. Ей в БДСМ клубы надо устраиваться, доминаткой. Она там кого хочешь на колени поставит.
— Ну не знаю… — не согласилась Дина. — А мне она нравится.
— Ты для этого к ней подселилась? — Кудряшка многозначительно пожала плечами. По секрету, она ведь действительно случайно разнюхала, что Пелька жила одна и немного подсуетилась. Зачем? Да кто знает. Женская интуиция. Или же ей просто реально хотелось подружиться с этой девчонкой. Было в ней что-то… — Смотри, чтоб не задушила тебя ненароком в приступе бешенства.
— Вообще-то, со мной она очень милая. И терпеливая. Всё покажет, подскажет, делится вещами. Я вон забыла захватить зубную пасту и женские средства гигиены, она сразу пришла на подмогу. Иначе пришлось бы вас, мальчики, гнать в аптеку за прокладками.
— Фу. Ну я же ем, — поморщился Тимур, с прихлюпыванием всасывающий водопад макарон и брызгая соусом на себя и сидящую рядом Дину.
— Значит, её ненависть распространяется только на мужчин. Или даже на меня, — вынес вердикт Матвей.
— Я думаю, дело не в ненависти, — возразила сестрёнка.
— Ага. Ей просто нравится танцевать на моих нервах.
— А ты как всегда, только о себе и думаешь. Замечал, какая она грустная?
— Грустная? — усмехнулся тот. — Это ты про ту, что вчера плясала по всей столовой с наушниками и полной тарелкой.
Плясала, пела и так ловко лавировала между столиками, что только успевай было углядеть за ярко-малиновой юбочкой.
— Грустная, — настаивала Кудряшка. — Не обращал внимания, что она везде сидит одна? На переменах, после занятий, когда народ тусит в общей гостиной. Все общаются, а она неизвестно где. Лишь один раз появлялась и то, спряталась в кресле-мешке и сидела в своих на наушниках, голову ни разу не подняла.