Twinfinity Soul
Шрифт:
Огромной, массивной, растянутой от конца до конца. Называют её “Матинфеевым кольцом”, ибо она была подобна кольцу на пальце нашего мира. Она закрывала нас от нечисти и Даемонов, не давая им ступить на наши земли.
Обо всем этом я вычитал из рукописей, и я надеялся увидеть Матинфеево кольцо своими собственными глазами. Увидеть мир за его границами. Взглянуть в пасть Даемона-зверя с высоты этой могучей стены. Но сначала мне предстояло пройтись по улицам и закоулкам соседних районов под присмотром Брата Савелия. По улицам темным и мрачным. Незнакомым мне.
«Стой у плеча моего
Только мы ударили кремнём о сталь-наконечник, зажигая Порядок на инструменте нашем… Только массивные ворота, со скрипом и грохотом, распахнулись перед нами – началась наша миссия. Братья и Сестра наши – Судья - разделились и начали следовать своей дорогой. А я, следуя за Братом Савелием, продвигался вглубь улиц мрачных, наполненных людьми разных сотов и внешностей. Сапоги погружались в грязь и пыль, стукая носком о выплывшие из грязи каменные плиты. Тусклый свет ламп слабо мерцал, едва-едва освещая лица местных крестьян, скрывших свои лица за ткаными капюшонами и шерстяными платками.
По указу Брата Савелия, я должен был оглядывать всех и каждого, заглядывать за углы и в окна домов. И если моему глазу не понравится чьё-либо лицо – опросить и обыскать. Но моя душа была мягкой, трусливой. Каждый взгляд для меня казался немощным, слабым. Я чувствовал сердцем своим, что люди эти ищут помощи, но не могут её найти. Эти мысли лишь сильнее разгорались в моей голове, когда мне довелось пройти мимо площади, в которой пустовали торговые прилавки. Лишь каменные стены домов и замшелый фонтан в сердце площади – все, что описывало это место. К этим тусклым картинам можно было добавить единственный звук, пронзивший тишину. Женский крик, громкий и протяжный.
«За мною, Братья!» - выкрикнул Брат Савелий и, выхватив свой инструмент, ринулся вперёд, выискивая источник этих криков. Во тьме нас поджидала опасность, и опасность эта была намного ближе, чем казалось. Спустя несколько секунд, остановившись посреди улицы, Брат Савелий направил инструмент свой в сторону дома, и Брат Аместолий, сделав несколько шагов в указанном направлении, выбил шаткие двери в дом этот плечом своим могучим. И пока Брат Аместолий обыскивал крестьянское жилище, - мы продолжали движение вперёд.
Я начал лучше понимать свою задачу, когда Брат Савелий указал рукой своей в сторону другого дома, в окнах которых можно было увидеть тусклый свет лампы. Шаткие, прогнившие двери этого дома не стали для меня проблемой. Один сильный удар ногой, и от этих дверь осталось ничего, кроме щепок. Порядок освятил эту комнату своим божественным светом, и этот свет озарил меня. Я увидел чёткие очертания и лица семьи крестьянской, что укрывалась в этом доме. Ничего, кроме мешков с соломой, двух табуретов и стола, на котором горела одинокая свеча.
Появление моё заставило жителей дома этого вздрогнуть. Мать с двумя детьми,
«Брат Иорфей!» - я смог услышать голос Брата Савелия, что разорвал тишину, подобно грому. Он звал меня. Нуждался в помощи моей. Но спешить я не стал. Поспешной рукой я достал из кармана пару кусков хлеба, положив их на стол, прямо на глазах бедной семьи, спокойно произнеся:
– «Отец-Создатель простит меня, и вы меня простите», - мои слова были чисты, и шли они к бедной матери. Она уже была готова пролить слезы… то ли от страха, то ли от щедрости моей.
Более задерживаться мне было нельзя! Возле своего Брата Савелия стоять я должен был! Шагом поспешным я направился к нему, увидев свет Порядка в доме неподалёку. Дом этот был окроплён кровью. Тело бездыханное я мог увидеть у порога. Женщина с кинжалом в животе. В доме же, укрываясь руками и вжимаясь в угол, я увидел человека. На руках его была невинная кровь. Убийца!
«Жалкое отродъе! Льёшь кровь невинных и мучеников! Неужели ты думаешь, что Отца нашего взор не заметит твоих деяний?!» - бедняк и убийца получал по заслугам, принимая на свою душу проклятья Брата, а на тело своё – удары Порядка. – «Будешь гореть на костре! Сгорит твоя прогнившая душа, и сам ты – сгоришь!»
Но что-то странное кололо моё сердце. Мужчина плакал и просил пощады, и Брат Савелий не давал ему попыток высказаться в своё оправдание. Чувствовал я: Что-то ещё пряталось за этим поступком.
«Постой, Брат!» - мне удалось остановить Брата Савелия по просьбе своей. Сквозь маску я видел его гнев и ненависть, но этот гнев, возможно, свёл его с верного пути. Я хотел узнать все из уст этого человека. Может быть, мы поспешили с вердиктом. Взор мой обратился к бедняку, а в голосе моём заиграла строгость: - «Твоих ли рук вина, крестьянин?»
«Ж… жена… Жена э-это моя. Жена!» - сквозь плач я услышал. И на руках его я заметил блеск кольца серебряного. Обручальное кольцо, запачканное кровью. Такое же кольцо я увидел и на пальце убитой женщины при детальном осмотре. Не успев встать с колена, я заметил на себе тёмный взгляд. Кто-то прятался в тени, а потом – скрылся прочь с моих глаз. Я даже не успел подозвать его к себе. Сердце моё приказывало мне следовать за беглецом, и я ринулся вперёд, вслед за фигурой таинственной.
«Брат Аместолий! За мной!» - я не постеснялся попросить помощи у своего Брата, что моментально присоединился к погоне. Сквозь тёмные закоулки и укромные повороты бежали мы, догоняя беглеца. И дорога наша привела нас обратно на площадь. Взгляды местных жителей устремились в нашу сторону, и только два человека, оглянувшись, принялись убегать. Лишь виновные бегут от правосудия! – «Беги за ним!» - выкрикнул я, указав инструментом на убегающего крестьянина, и Брат мой Аместолий последовал моим просьбам, хоть он и знал (сердцем своим я чуял), что нужно делать.