Ты будешь мой
Шрифт:
Наверное, мне должно быть страшно, но я чувствую только жалость к этой бледной нервной девушке. И, ручаюсь, она читает это в моих глазах.
Туманная королева переводит взгляд на инесского принца, бледнеет – в тон её туману – и пытается что-то сказать, но голос её подводит. Пытается вырваться – но Мартин крепко держит её за руку.
А инесский принц удивлённо смотрит на мерцающий кинжал в моих руках. Переводит взгляд на меня.
– Арин, что.., - и замирает на мгновение. А потом я оказываюсь прижатая к той красивой цветочной лепнине на тонкой колонне, а кинжал с тихим плеском ныряет в
– Санна!
– Здравствуй, Рэян, - шепчу я, чувствуя себя так, точно за день сделала заплыв от Инесса до Никэла.
И словно из другого мира доносится ломающийся голос:
– С-ст-тража!
Рэян обнимает меня – так крепко, будто хочет задушить.
– Санна, любимая, прости меня, я не знал, не знал, прости меня, - и так пока его не отрывают меня гвардейцы.
Я падаю на чьи-то руки – мне уже совершенно всё равно, на чьи.
Тот же ломкий голос приказывает:
– В-в т-темницу её!
И как в одном из снов:
– Илва! Не смей! Не смей её трогать!
Меня куда-то несут, перед глазами туман, в голове тоже – и всё, о чём я успеваю подумать, прежде чем потерять сознание: получил ли Мартин то удовольствие, на которое рассчитывал – и позаботится ли он о Сильвене.
А потом туман становится чёрным, и я растворяюсь в нём без остатка.
***
Илва
В густом сумраке огонёк рубина светил тускло, почти не разгоняя темноту. Неровные ступеньки скользили под ногами – когда я споткнулась в третий раз, чуть не порвав подол, чаша терпения переполнилась.
Капитан тюремной стражи не сильно отличался от недавно почившего капитана моих гвардейцев. Та ещё крыса. Я смотрела в его заплывшие глаза – и на силуэты его подчинённых, пришедших полюбоваться, как начальника отсчитывают. Или похихикать про себя над моим заиканием.
«Весь мир надо мной смеётся – ну и пусть. Я заткну смехом их глотки», - так я думала в первый год правления, и эта мысль успокаивала. Сейчас сомневаюсь, что меня успокоили бы даже казни всех моих придворных.
Но чуть-чуть злость я выплеснула – дышать стало полегче. Хотя та вонь, из-за которой я орала на капитана, никуда, конечно не делась. Но я пообещала, что если она останется, я казню каждого второго тюремщика, и их капитан точно в это число попадёт. И пусть ступеньки помоют. И живность выведут. Крыс в моём дворце и так достаточно.
Потом капитан лично проводил меня к камере русалки. Даже под локоток поддерживал, чтобы не дай духи где не поскользнулась. Оставшись одна, я слышала, как он рычал на подчинённых, развивших бурную деятельность по мытью полов.
Почему, пока казнью не пригрозишь, работать никто не начнёт?
Русалка спала, спрятавшись за волосами. «Волосы – это хорошо, подумала я отстранённо. – Блохи любят волосатых. Девка наверняка сейчас мучается».
Впрочем, особенно измученной фэйри не выглядела. Спала как младенец, спрятав лицо в соломенном тюфяке, положив одну руку под голову – вторую вытянув и ладонь сложив куполом. Когда я подошла ближе, то поняла, почему: из-под ладони мне под ноги шмыгнула заспанная пригревшаяся крыса.
Даже крысы, и те к ней тянутся.
Жемчужина в волосах русалки тускло поблёскивала – вернула, значит, волшебство. Освободилась,
Я мрачно порадовалась, что поспешила со свадьбой. Рэян теперь мой. А его девка – я думала она умнее. Раз сбежала в Гленну – возвращаться не будет. Но, видать, упрямая, как и я.
Рэян всё равно мой, мой и только мой. А эта фэйри… жаль, не сдохла в Гленне, но ничего. Это поправимо. Сдохнет в Дугэле.
Я повозилась с ключами, и, в конце концов, замок поддался. Русалка не пошевелилась, когда я вошла – и когда посветила рубином. Спала сладко милая красавица Санна.
Не стоило ей возвращаться.
Я думала, стоит ли сделать потом из неё чучело и поставить вместо портрета – себе в назидание, что играть с врагами не нужно. А нужно убивать их сразу. Ещё в Иннесе надо было. Сложностей было бы тогда куда меньше… Ну ничего, сейчас я избавлю себя от будущих проблем. Это легко, даже магия не нужна.
Кинжал лёг в руку, не издав ни звука, когда я вынимала его из ножен.
Правильно: соперниц надо убивать тихо и незаметно. Запомню на будущее – судя по поведению Рэяна, любовниц у него будет достаточно.
Убью всех.
Я замахнулась – и в этот момент русалка, повернувшись, открыла глаза и сонно посмотрела на меня.
Точно также, сквозь ресницы, смотрел на меня Рэян у воротных камней Охры, когда я собиралась его убить.
Я замерла.
Словно не замечая кинжал, русалка улыбнулась – и это тоже была улыбка Рэяна. Точь в точь.
Моя рука дёрнулась. А потом безвольно опустилась.
Освещая улыбкой камеру – ярче, чем колдовской рубин – русалка пропела, усаживаясь на тюфяке:
– Здравствуйте. Вы Илва, да?
***
Арин
Странно – туманную королеву боятся все: и жители Дугэла (в школе нам внушают, что королева как мать – всех нас любит, но если оступимся – накажет), и гленцы (послушать Сильвена, так туманная королева просто чудовище – хуже ночного кошмара).
Ни на чудовище, ни на мать королева Дугэла не похожа. А похожа на обычную девушку одного со мной возраста, нервную и напряжённую. Вблизи она ещё бледнее – хотя, может, это из-за неяркого света. И мешки под глазами – тоже, наверное, из-за этого. А поджатые губы и взгляд исподлобья невольно напоминают мне Сильвена, когда он на меня шипит. Да, и ещё кинжал, который королева сжимает так крепко, будто это я только что над ней клинок заносила, а не наоборот.
Несчастная. Мне жаль её до слёз. Ненавидеть бы, наверное, надо – но это почти так же просто, как убить еле-еле знакомого мне юношу только потому, что я в прошлом его любила и, очевидно, сдуру принесла какую-то клятву.
Какие же всё это глупости! Клятвы, принцы, любовь, которую не помнишь. Вот девушка передо мной – она настоящая, и голову даю на отсечение, ей нужна помощь. Очень нужна.
– З-зачем, - девушка запинается. Слова ей не даются, не слушаются – наверное, как меня – ноги. Я жду, когда она выдавит вопрос, и жалость становится острее. В школе над косноязычием смеялись. А там мальчик всего-то на «р» спотыкался. Сколько же насмешек вынесла эта бедняжка? – З-зачем т-ты, - королева ловит мой взгляд, вспыхивает и, похоже, не выдержав, выкрикивает: - Ты зря вернулась!