Ты для меня?

Сладкова Людмила Викторовна

— Мелкая, не грузи. Давай решать проблемы, по мере поступления. — Произнес задумчиво, когда Лера уже и не надеялась услышать ответ. — Нужно все обдумать.

— Хорошо, — прикрыв глаза, наслаждалась моментом. Кайфовала от каждой секунды, проведенной в его объятиях. Однако сегодняшние события не отпускали. Назойливым червячком копошились в подкорке. И она решилась. Да. Решилась. — Я…я действительно не знала, что он женат.

Рука, опоясывающая ее талию, превратилась в сталь.

— За полгода наших отношений, Лёня ни разу не дал повода усомниться в своей верности. На деле же, оказалось, состоял в законном браке

около семи лет. А его жена ждала ребенка. Она его и заподозрила. Вместе со свекром, наняла частного детектива, чтобы убедиться наверняка. Специалист сделал запись, одной из наших встреч. Где мы…ну, во всей красе. Его отец, Марк Георгиевич, в любовнице сына сразу же узнал меня — свою подчиненную, которую домогался с первого рабочего дня. В ярости вломился в кабинет, и чуть было не изнасиловал. Благо, ребята из охраны вовремя подоспели. Помешали ему. Но, я рано радовалась. После меня затащили в подсобку. К Катерине. Женщина представилась его женой. Очень-очень беременной женой. Так люто ненавидела меня. Думала, что я…все это специально. Из семьи увести хочу. В общем, ребята держали, чтобы не трепыхалась, а Катя вершила возмездие. Всего не помню. В какой-то момент просто потеряла сознание. А очнулась уже в больнице. Отцу тогда сказали, мол, под машину попала дочка ваша. Я не стала отрицать. Очень боялась, что папа убьет их. Всех. Знаешь же, какой он у меня…суровый. Совсем недавно призналась. Когда переболела. Когда собрала себя по кусочкам, и смогла двигаться дальше. Вперед.

Лера замолчала. От гнетущей тишины заложило уши. Каждой клеточкой своего тела девушка ощущала степень Давыдовского бешенства. Спиной же чувствовала его не менее одичалый пульс. 

— Где все это время находился твой герой?

— Не знаю. И знать не хочу.

— А, ведь ты была права. — Зашипел, уткнувшись носом в ее шею. — Не такие уж мы, с ним, и разные.

— Это не так. Вы…

— Так. Так! — Мягко перебил. — Ублюдки. Трусы. Эгоисты. И оба помешаны на одной и той же женщине.

— Герман, пожалуйста!

— Я знаю, о чем говорю, Лера. И ты…должна узнать, кое-что.

— Что?

— Вот только, как? — Резко развернул к себе лицом. — Как нужные слова найти?

Повинуясь порыву, Лера обвила руками мощную шею, и легонько поцеловала.

— Замотивировать?

Не пришлось. Он обрушился на податливые истерзанные губы подобно урагану. А всего мгновение спустя, ее пронзительный визг эхом отразился от мраморных стен. Дверь в ванную внезапно распахнулась. На пороге, тяжело дыша, и сверкая грозным взглядом, застыл Станислав Юрьевич.

— Стас, остановись! — Доносился из недр комнаты приглушенный голос Маргариты Алексеевны. — Не вздумай…

— Рита, иди-ка сюда, — отозвался, даже не оборачиваясь. — Полюбуйся!

Первым из оцепенения вышел Герман, процедив сквозь зубы:

— Закрой дверь с обратной стороны!

— В общем так, у вас есть ровно десять минут, чтобы привести себя в порядок, одеться. Жду в гостиной. Разговор предстоит…долгий.

Глава 40

Некогда уютная гостиная в данный момент казалась ей колонией строгого режима. Карцером, из которого не сбежать. Не выбраться. Гробовая тишина лишь усиливала внутреннее напряжение. Как и монотонное тиканье настенных часов. Никто из присутствующих не решался заговорить. Нарушить мнимую

идиллию. Станислав, вероятно подготавливая нужную речь, нетерпеливо мерил шагами пространство комнаты. Маргарита отсчитывала должное количество капель пустырника, добавляя их в стакан с водой. Герман докуривал вторую сигарету подряд. Все так же, молча. А Лера…

Просто вжалась в спинку дивана, мечтая стать невидимой. Прозрачной. Невесомой.

Не в силах выдержать серьезные взгляды старшего поколения Давыдовых, угрюмо склонила голову, и с особым усердием принялась изучать собственные ногти, отмечая, какими синюшными стали заледеневшие пальцы. Ее вновь лихорадило. Но, это мелочи. Грядущий разговор страшил куда сильнее. Сейчас хотелось лишь одного — провалиться сквозь землю. И как можно глубже. Чтобы не нашли.

— Лера, тебе нехорошо, дочка? — Станислав Юрьевич почему-то решил сосредоточить внимание именно на ее скромнейшей персоне, заставляя напряженно замереть. Затаить дыхание. — Ты очень бледная.

— Его это еще и удивляет! — Возмущенно, с долей иронии в голосе, воскликнула хозяйка дома. — Да бедная девочка на грани обморока, из-за твоей беспардонной выходки!

— Нет-нет, — отозвалась, заламывая пальчики, — я в порядке.

— Вот, видишь, Рита, на грани обморока у нас находишься только ты. — Осадил жену Давыдов. — Пей скорее свои капельки!

— Выпью, не переживай! — Огрызнулась на супруга, крупными глотками осушая спасительную жидкость.

Хранивший до этого момента молчание Герман затушил сигарету, и небрежно швырнул окурок в пепельницу. После, же потянулся к ней. Мягко обхватив пальцами подбородок, приподнял лицо.

— Отец прав, — констатировал факт, продолжая пытливо разглядывать девушку, — ты бледнее больничной простыни. Давай-ка, успокаивайся.

— Но…

— Посмотри на меня! Все хорошо, — прервал строго. — Ну, увидели нас! И что с того? Небеса разверзлись?

Началось! Мамочки, началось!

— По-твоему, все нормально? — Не выдержав, взорвался Станислав. — То есть, в нашей семье, вести себя подобным образом — обычное дело? А ты не охр*нел ли, сын мой?!

Герман в долгу не остался. От его тона мороз расползся по коже, жаля острыми иголками:

— По-моему, тебе стоит меньше шарахаться по чужим спальням!

— А тебе стоило держать свой агрегат в штанах. Подальше от нее!

Давыдов стиснул челюсти столь сильно, что зубами скрипнул. А Станислав Юрьевич все продолжал:

— Что такое, сынок? Не удержался? Да и как тут удержаться? Запретный плод, он ведь, с*ка, до одури сладок. Да? Да?!

— Да! — Гаркнул уже Герман. — Не сомневайся, от ее сладости у меня рассудок мутнеет!

— Я и не сомневаюсь! Своими глазами, конечно, не видел, но доложили в мельчайших подробностях! И о сцене на пешеходе наслышан, и о драке. Где были твои мозги?

— Отец…

— Молчать! — Яростно взревел Станислав. — Из-за ваших концертов, нас едва не сняли с тендера. Даже не представляете, сколько мне пришлось приложить усилий, чтобы уладить это недоразумение!

— Простите, дядя Стас, — пропищала Спирина заикаясь. Осознала вдруг, всю мощь и глубину последствий. Он имел право злиться. Ой, имел! — Все это, чудовищная случайность. Не специально же мы. Мне очень…жаль!

Глава семейства шумно выдохнул, очевидно, пытаясь взять себя в руки: