Ты доиграешься, босс!
Шрифт:
Кислотные слезы льются по щекам безудержным ручьём, а голос мой хрипит от крика.
В груди у Даймонда дыра! Пуля прошла навылет! И теперь густая кровь сочится из него, оставляя алую лужу на мокром асфальте!
В голове пустота. Только она. В ушах звенит мерзко и холод приближается.
Я не понимаю, что происходит, словно всё происходящее случилось не со мной.
Я додумываюсь лишь положить его голову себе на колени и, быстро нашарив телефон в сумке, вызвать скорую.
— Даймонд, держись...
— Ассоль, кажется, что-то пошло не так, — хрипит он, изрыгая изо рта кровь.
— Ш-ш-ш... Мы успеем... Всё будет хорошо... Ты поправишься... Я тебя не отпущу... — повторяю мантру, впадая в истерику.
Понимает ли он меня? Слышит ли мой голос? Но кажется я сама перестала что-либо понимать. Мой мозг в коме...
— Кот... котёнок, — с трудом произносит он, дотрагиваясь кончиками пальцев до моего лица, — Маленький сфинкс. У тебя же аллергия на шерсть, а в дневнике я прочёл, что ты мечтаешь завести животинку. Поезжай домой. Дьявол, должно быть, очень напуган.
— Хорошо, обязательно поеду... но не сейчас, — из последних сил выдыхаю, роняя слезы ему на лицо.
— Я... люблю тебя, малышка… Прости, что так… — с облегчением испускает выдох.
Губы Даймонда застывают, рука безвольно падает на грудь, а веки наливаются свинцом.
Его тело обмякает, и кажется, становится килограмм на десять тяжелее.
Даймонд больше не дышит. Я не слышу его вздохов... Не могу прощупать пульс!
Он умер?
Он умер....
Умер прямо у меня на руках!
— Нет, Даймонд... прошу, нет.... — рву я глотку изо всех сил, но выходят из меня лишь болезненные хрипы.
Я прижимаю его голову к груди и целую в макушку, покачиваясь взад-вперёд. Сходя с ума от невыносимой боли, раздирающей душу в клочья...
— Я люблю... Люблю тебя... Очнись, пожалуйста... Люблю... я тебя люблю... Слышишь? Не смогу... не могу... не надо... нет... не уходи... с собой.... с собой забери... меня с собой забери, хорошо? — задыхаюсь от собственных всхлипов.
Я погибаю вместе с ним. Моё тело пока ещё живо, но душа уже умерла. Без него она мне не нужна.
Она вот-вот покинет меня вместе с верой в счастливую жизнь. Вместе с моим любимым.
Звук сирен скорой помощи не слышно совсем.
Может быть, из-за того, что в ушах гудит эхо собственных всхлипов, или по каким-то другим причинам.
Но всё же мне удается различить чьи-то уверенные шаги позади.
И стоит мне повернуть голову, как в глазах моих меркнет свет. Луна больше не отражается в дождевых лужах. Мрак и тишина.
Дышать становится невыносимо тяжело. Я вскрикиваю от резкой боли в шее, а после мир для меня перестаёт существовать.
С мыслью о Даймонде
Боли больше нет. Я не чувствую ничего кроме пустоты... Я и есть пустота... Одна пустота...
Глава 40. Ассоль
Что с Даймондом?
Это единственная мысль, волнующая меня.
Не могу открыть глаза. Я абсолютно ничего не соображаю.
В ушах так и звенит, в висках пульсирует от каждого вздоха, а в горле засуха. Нечем даже сглотнуть.
Пытаюсь подняться и осмотреться, но понимаю, что и пальцем пошевелить не в силах.
Тело онемело, кости ломит, а воображение по-прежнему играет со мной.
Мне кажется, что я всё ещё на заднем дворе клуба. А на своих коленях я ощущаю тяжесть и тепло Даймонда. Я чую его запах. Такой родной...
Страшный сон? Или я просто умерла?
— Помогите…, — сипло стону. — Кто-нибудь... На помощь…
— Ори сколько влезет! Тебя всё равно никто не услышит! — раздается где-то вдалеке и темнота снова уносит меня в неизвестность.
Что со мной происходит? Почему я не могу прийти в себя?
Мне что-то вкололи в шею...
Наконец, удается продрать глаза. Я вижу белые стены, бетонный пол и глухую железную дверь.
Комната крохотная. Без окон, но свет горит настолько яркий, что глаза режет и щиплет.
Кое-как привыкаю к слепящему свету. С усилием пытаюсь встать с грязного матраса, лежащего на полу.
Мне нужно дойти до двери...
С третьей попытки у меня получается подняться. Внутренние ощущения кажутся странными, словно я мертвецки пьяна.
На полусогнутых я подхожу к двери, а на ней нет ни ручки, ни замков, ни глазка.
Похищение?
Посмотрев по сторонам, я обнаруживаю в углу две тарелки с заветренной едой.
Сколько я здесь? Сутки? Двое? Больше?
— Эй... Выпустите меня... — кричу я надломленным голосом, колотя изо всех сил дверь.
Но сил во мне ровно столько же, сколько и объяснений всему происходящему.
Меня не слышат, а если и слышат, то им всё равно на меня.
В отчаянии я скатываюсь по стене на холодный пол и взвываю волком. И вдруг улавливаю звук чьих-то шагов по ту сторону двери.
— Кто вы? Зачем вы держите меня здесь?
Ответа не следует.
А спустя минуту в дверную щель просовывают листок бумаги, больше смахивающий на газетный.
Я подбираю его и разворачиваю.
«Известный в Лос-Анджелесе бизнесмен умер, не приходя в сознание. Врачи не смогли спасти ему жизнь. Похороны назначены на двадцать восьмое августа. Приносим родственникам и друзьям погибшего глубочайшие соболезнования».
А снизу размещена фотография Даймонда.
Это был не сон... Не сон!