Ты должна быть моей
Шрифт:
— Это не значит, что я признаюсь тебе в любви, — поспешно исправляюсь, пока он не успел истолковать мои последние слова по-другому.
— Я этого не говорил, Ангелина.
— Твой взгляд сказал все за себя, — я тяну уголок губ вверх, хотя на глаза наворачиваются слёзы.
Мы молчим. И с каждой секундой молчания я чувствую, как напряжение окутывает мое тело. Горечь, боль и отчаяние оплетают меня, и почти бесконтрольно вырываются наружу вместе со всхлипом.
— Ангелина…
— Дэмиан, пожалуйста, не надо, — сквозь лёд в горле и влажность в глазах прерываю его. Мой
— Я думаю, мы уже выяснили, что я не жалею об этом. Любая девушка на моем месте не устояла бы. И ты об этом знаешь, верно? — я грустно усмехаюсь и мысль о том, сколько девушек у него было, почти заставляет меня истерически рассмеяться. — Ты можешь сказать мне прямо, что не заинтересован, — отрезаю я, видя, как его рот приоткрывается, но он не пытается что-то сказать в ответ. И это заставляет окончательно решиться. Мне нужно избавиться от этого чувства. Забыть. Уйти!
— Так что… Прощай, Дэмиан.
Я не даю себе возможности передумать. Рывком поворачиваюсь и тяну дверь, выбегая в пустой коридор. Застывшие слёзы мешают различать действительность, но я продолжаю двигаться сквозь панорамный тоннель, ища выход. В голове мелькает мысль, что Дэмиан сейчас бросится за мной. Остановит, скажет, что все не так. Но… Ничего подобного не происходит. Он просто дал мне уйти.
Я смеюсь себе под нос, уже не сдерживая слёз, бегущих про моим щекам. С каждым шагом ускоряюсь, и через минуту натыкаюсь на танцпол. С трудом пробираюсь сквозь тесноту людей, чтобы быстрее выбраться отсюда. Несколько людей толкаю по пути, но не обращая внимание на их протесты, уверенно двигаюсь вперёд. Забираю верхнюю одежду и практически выскакиваю на улицу в морозный воздух. В последний момент вспоминаю про Лейлу и… Застываю. Всего на миг. Потому что в следующий мои глаза натыкаются на такси и я лихорадочно срываюсь с места, желая только одного. Уйти отсюда. Я уверена, Лейле сейчас не до меня.
Я приезжаю домой гораздо быстрее, чем ожидала. Не знаю, сколько времени, но радует хотя бы то, что брат, скорее всего, уже спит. Добираюсь до своей комнаты и, не переодеваясь, плюхаюсь на кровать. Я измучена. Уставшая. И полностью разбитая. Даже не замечаю, когда мне удается заснуть в таком положении. Но на следующее утро ничего не меняется. Вообще ничего. Как и через день. Я думаю о Дэмиане постоянно. Вспоминаю, фантазирую и размышляю. Даже моя работа, которую я так люблю, не доставляет мне удовольствия. Мне… Просто все равно.
Так проходит почти неделя. Унылая, безрадостная неделя. И глупые мечтания о том, что он вернётся, тают так же быстро, как и появляются. Ведь я осознаю то, что заставляет мое сердце болезненно сжиматься каждый раз, когда я вспоминаю о нем:
Он больше не появится в моей жизни.
9
Месяц спустя
— Ангелина, ты меня слушаешь? — вырывает меня из мыслей знакомый голос и я быстро моргаю, возвращаясь в реальность. Мама все ещё копошится возле плиты, но, несмотря на то, как вкусно пахнет ужин, мне кусок в горло не лезет.
Мои глаза натыкаются на нетронутую тарелку с едой, а затем поднимаются
— Конечно, мам, — тут же нахожусь я, хотя понятия не имею, о чем шла речь. Я слышу со стороны фырканье и поворачиваю голову, видя ухмыляющегося брата.
— Ага, тогда о чем мы говорили тебе минуту назад? — спрашивает он с коварной улыбкой и запихивает в рот кусок пирога, активно жуя.
Я толкаю его локтем в бок и он закашливается, чуть не выплюнув еду.
— Ай! — возмущается он с набитым ртом, потирая ушибленную часть тела. — Как будто я виноват, что ты постоянно витаешь в облаках, — бурчит он себе под нос, на что я закатываю глаза.
— Во-первых, я не витаю в облаках, — отрезаю я, собираясь продолжить, но в последний момент передумываю, ковыряя вилкой свой салат.
— А во-вторых? — вдруг доносится до меня и я удивлённо смотрю на брата, но он пожимает плечами, как ни в чем не бывало.
— Ну, обычно, если люди говорят «во-первых», значит по логике, цепочка последования должна продолжиться, — поясняет он, заставляя меня закатить глаза.
— Напомни мне, почему я тебя терплю?
— Потому что я твой единственный и любимый брат? — он невинно хлопает ресницами, а я подавляю желание раздражённо зарычать. Он специально выводит меня из себя.
— Тогда почему у меня иногда чувство, что тебя подменили в роддоме? — спрашиваю так, как будто мне кто-нибудь даст ответ. — И мой настоящий брат сейчас сидит где-нибудь в офисе и блещет своим прекрасным умом, а не задницей.
— Эй! — возмущается Джереми и собирается ещё что-то сказать, но в нашу перепалку встревает мама.
— Так, дети, тихо! — её глаза с укором метаются между нами. — Вы двое, не устали спорить?
— Ни капельки, — Джереми невинно улыбается маме, а затем одаривает меня хитрым взглядом.
Мама тяжело вздыхает.
— Джейк, ну хотя бы ты скажи, — обращается она к отцу, который весь вечер занят чтением своей газеты, и все ещё не притронулся к еде.
— Дети, не ссорьтесь, — говорит он, очевидно, понятия не имея, о чем речь.
Джереми снова фыркает, а я резко поднимаюсь из-за стола.
— Я пойду к себе. Спасибо за ужин, мам, — я поспешно иду на выход, ощущая на себе удивленный взгляд мамы.
— Но…
Её слова обрываются, когда я выхожу из столовой. Прости, мама, но я просто не хочу ни с кем говорить. Я направляюсь по лестнице вверх, перепрыгивая через две ступеньки, и через минуту оказываюсь в своей комнате. Забираюсь на кровать, сложив ноги по-турецки, и опираюсь локтями о бедра, с измученным выдохом закрыв лицо ладошками.
Что за черт? Прошел уже месяц, а я все ещё не могу забыть о Дэмиане. За это время мы больше не виделись. Да и вряд ли увидимся… И, как бы больно ни было, я знаю, что у него другая жизнь. Статус. Влияние. И мне там точно не место.
Мои размышления вдруг прерываются, когда я слышу, как кто-то осторожно стучит в дверь. Я открываю от лица ладошки и хмурюсь, недовольная тем, что кто-то хочет вмешаться в мое личное пространство. Обычно, если я не хочу ни с кем разговаривать, меня никто не трогает. Тогда что изменилось?..