Ты — любовь
Шрифт:
Бенни ласково зажал ей рот рукой.
— Ты была всегда самой лучшей женой на свете! — сказал он с очень серьезным выражением лица. — Всегда! И если ты утверждаешь противное, то это значит, что ты мало знаешь себя. Ты очень счастлива, родная? По-моему, это так хорошо, так хорошо… словно никогда не было войны! А теперь поцелуй меня и пошли за мальчишкой, давай отпразднуем это событие, как мы делали с тобой в прежнее время!
Некоторое время спустя Дон явился со своей няней в комнату Бенни, где был сервирован завтрак.
Пока Стефания одевалась у себя в комнате, Бенни просматривал
— Послушай, Стефания, — внезапно воскликнул он, — слуга Лоринга, Рикки, покушался на жизнь Хайса! Этот парень совсем сошел с ума! В газете сказано, что он был одержим навязчивой идеей — отомстить убийце Лоринга. Он считал, что Хайс виновен в смерти его господина.
Радость Стефании омрачилась, когда она внимательно прочла сообщение. В тот же день, после полудня, побывав у адвоката и подписав нужные бумаги, она поехала на Сент-Джемс-сквер.
Все шторы в доме были опущены. Стефания позвонила. Ей открыла дверь сиделка, очень миловидная девушка с большими серо-голубыми глазами.
Она сообщила ей, что лорд Хайс чувствует себя значительно лучше.
— Передайте ему, пожалуйста, что заходила миссис Кердью, — сказала Стефания, — что она очень рада, что он поправляется, а, главное, что дело, о котором она говорила с ним, улажено.
— Хорошо, я не забуду передать все, — сказала сестра Харнер. Она повернулась, чтобы уйти, но в этот момент доктор Уоллес быстро сбежал с лестницы и, не заметив Стефании, спросил:
— Послушайте, сестра, где же мисс Лоринг? Лорд Хайс все время зовет ее, и у него повышается температура.
Стефания невольно спросила:
— Вы говорите о Селии Лоринг?
— Да, — очень охотно ответила сиделка, — ее перенесли сюда, когда ее сбил с ног автомобиль, и я тогда ухаживала за ней. Лорд Хайс в бреду (как это часто бывает с ранеными, особенно в голову) не перестает звать ее.
Доктор Уоллес снова окликнул ее и, любезно извинившись, сестра Харнер закрыла дверь. Стефания несколько мгновений неподвижно стояла на тротуаре: Селия и лорд Хайс!..
Глубоко задумавшись, она медленно шла по залитым солнцем улицам. Поднявшись к себе, она застала Бенни и Дона в очень счастливом и возбужденном состоянии.
— А ну-ка отгадай, кто был у нас? — спросил ее Дон и, не ожидая ответа, сообщил:
— Селия!
— Где она теперь живет? — быстро спросила Стефания, и Бенни смущенно признался, что ему не пришло в голову спросить ее об этом.
— Какое счастье, что на свете существуют женщины! — поучительно заметила Стефания.
— Действительно, — подтвердил Бенни, восхищенно глядя на нее.
— Ну, хорошо, а она умеет танцевать, папочка? — спросила Сисси Твайн.
Ее отец уселся поудобнее в своем глубоком кресле и, улыбаясь, возразил:
— А утки умеют плавать?
У Сисси определенно было чувство юмора.
— Значит, с этим все в порядке, — заметила она. — А правда ли, что она необычайно красива? Внешность имеет большое значение. Во всяком случае, я испытаю ее. Кстати, как ее зовут?
— Мисс Селия, вот и все, — ответил Твайн, слегка нахмурив брови. — Ведь ее можно там так представить?
— Конечно, —
— А вот и звонок, это, должно быть, она.
У Сисси был очень красивый цвет лица с ярким румянцем и большие серые, как и у отца, глаза, очень блестящие, с необычайно длинными ресницами.
— Войдите, пожалуйста, — приветливо поздоровавшись с Селией, сказала она. — Отец говорил мне о вас. Мы сейчас же после чая поедем в Вандербильт — это название клуба. Пожалуйста, садитесь, вот чай и папиросы.
Робко улыбаясь, Селия села. После завтрака, состоявшего из кофе с булочками, она провела все время в Грин-парке, и, приведя себя в порядок у Сельфриджа [5] , точно в назначенное время пришла в Хаммерсмит.
5
Сельфридж (selfridge) — большой универсальный магазин, в котором за очень небольшую плату можно пользоваться дамской комнатой, телефоном и т. д.
Ей очень понравилась Сисси, и она была в восторге от комнаты с большим французским окном, выходящим в сад, где цвели настурции и резеда. Вся ограда его была увита диким виноградом и жасмином.
«Папа был прав, — подумала Сисси, — она, действительно, необычайно привлекательна. Но кто же она? Я как будто видела ее лицо в газете».
Они вместе доехали автобусом до Бонд-стрит и подошли к небольшому дворику, где помещался клуб. Чтобы попасть туда, надо было пройти через узкие высокие ворота, где царил полумрак даже в самое ясное утро. После этой полутьмы прелестный четырехугольный дворик с фонтаном посредине, вокруг которого стояли кадки с геранью и белыми маргаритками, казался еще привлекательней.
Вандербильт-клуб фактически содержался несколькими молодыми людьми, которые посещали его только ради удовольствия и очень весело проводили там время.
Сисси завела граммофон и, протанцевав несколько танцев с Селией, одобрительно сказала ей:
— Вы отлично танцуете!
Кивнув ей на прощанье, она ушла на свидание, и Селия осталась одна в пустом танцевальном зале. Она свернулась клубочком на одном из диванов, и волна воспоминаний тотчас же нахлынула на нее.
— О, Дикки, Дикки! — прошептала она. Она вспомнила, как инспектор Твайн сказал ей: «Я велел перевезти ваши вещи к нам, мисс Селия, чтобы, вернувшись из клуба, вы могли переодеться. Я надеюсь, что вы поживете у нас, пока не устроитесь».
Когда она возвращалась из Вандербильт-клуба, погруженная в свои невеселые мысли, то увидела у окна ювелирного магазина Бориса и Пенси. У них был необычайно счастливый, вид, и они весело и оживленно разговаривали.
Пенси была вся в белом; она была одета с очень дорогостоящей простотой; к полям ее большой белой шляпы была приколота шелковая роза.
«Дикки целовал ее много раз, так же, как меня, — подумала Селия, — он сжимал ее в своих объятиях и смотрел на нее тем же самым взглядом, который я так часто видела у него; взглядом, в котором была не только нежность, но и радость — даже не радость, а счастье…»