Ты меня любишь
Шрифт:
– Кстати, моего тренера наконец-то уволили. Не одна я на него жаловалась.
Ты замечаешь, что никогда не ходила в спортзал, и мне безумно интересно и хочется расспросить тебя поподробнее, но Меланда снова влезает в разговор с жалобами на своего «мерзкого тренера». Какого черта! Было бы неплохо, если б она сама хоть иногда следовала правилам, написанным на своей футболке, – «ПОЗВОЛЬ ЕЙ ВЫСКАЗАТЬСЯ». Ты подмигиваешь мне и… Погоди! Это что, подстава?
– Меланда, – говоришь ты, – пока не забыла: это Джо.
Протягиваю руку.
– Рад познакомиться, Меланда.
Вместо того чтобы нормально пожать мне руку, она ее то ли поглаживает, то ли похлопывает. И нет, это не подстава. Мое первое впечатление оказалось верным. Ты испытываешь меня, словно новичка, желающего вступить в закрытый клуб, а Меланда ревнует и строит козни, прямо как подпевала-неудачник в дешевых молодежных мелодрамах.
– Чудесно; еще один белый мужчина, который хочет диктовать нам, что читать, – усмехается она и кладет свою липкую ладонь на мою руку. – Шучу. Просто день был тяжелый.
Ты строишь мне глазки, как в первый день в библиотеке – «пожалуйста, потерпи еще немного», – пока Меланда жалуется на своего мерзкого тренера, который попросил Грега, баристу в «Пегасе», не продавать ей печенье. Ты молча слушаешь и киваешь, будто психоаналитик.
– Зато Грег предупредил тебя. Поступил как честный человек.
– Ну да, – фыркает Меланда, – он смеялся, рассказывая мне об этом, а значит, и с тренером моим ржал… Хорошо, что его уволили.
Ты снова киваешь, доктор Мэри Кей Димарко, но стоишь на своем:
– Не забывай, Грег целый день за прилавком – чего только от людей не наслушается… Мне он показался хорошим парнем. К тому же, представь, если б он промолчал и ты ничего не узнала бы.
У тебя явно талант: ты сумела пристыдить ее, не обидев, и вот она уже самокритично называет себя в шутку Стервозой Злобиной, но теперь ты ее перебиваешь:
– Прекрати, Меланда. Кто из нас святой?
Я хочу содрать с тебя трусики на этом красном диване, но вместо этого просто согласно киваю и говорю:
– Точно, Мэри Кей.
Моя улыбка предназначена тебе, и Меланда чувствует ток между нами, чувствует, что она лишняя. Отводит глаза и делает вид, что осматривает закусочную. Ты слегка подталкиваешь ее:
– Ну, хватит о грустном. У тебя ведь на этой неделе свидание с парнем из Сети? Как его, Питер?
Меланда фыркает и не смотрит в глаза ни тебе, ни мне.
– Из Сети? Скорее, из свинарника! Он прислал мне скабрезный анекдот о Золушке, и, разумеется, я сразу на него пожаловалась.
– Ты знаешь, как я отношусь ко всем этим приложениям…
Меланда ничего не отвечает, разворачивается ко мне, впивается взглядом и спрашивает:
– Ну а ты, Джо? Знакомишься по интернету?
Она не дура: видела,
– Нет, но я бы зарегистрировался, чтобы написать Питеру пару ласковых.
Ты смеешься: тебе понравилась моя шутка, а Меланде – нет.
– Как мило… Вот только я не помню, чтобы просила кого-то за меня заступаться. Ясно?
Я не лезу в склоку. Представить страшно, сколько фоток с членами ей присылают в личку и как часто отказывают. Ты берешь ситуацию в свои руки и меняешь тему.
– Слушай, Меланда, как там успехи у моей дочери? Только честно.
– Нормально.
Поворачиваешься ко мне и говоришь, что Меланда знает о Номи почти все. Для той это явно повод для гордости – она считает себя чуть ли не членом вашей семьи. Говорит, что Номи уже охладевает к Дилану Клиболду. Ты вздыхаешь с облегчением:
– Слава богу… Я надеялась, что она перерастет этот этап.
– Конечно, – вставляю я, потому что у меня тоже есть право голоса. – Взрослея, дети неизбежно проходят через разные этапы.
Меланда хмурится.
– Я бы не стала недооценивать чувства молодой женщины и называть их «этапом»…
Все-таки она меня ненавидит: на твою фразу ни слова не возразила, хотя, по сути, ты сказала то же самое, что и я. Да, не сидеть нам вместе втроем, попивая винишко, в обозримом будущем. Я все понял. Ты заботишься о ней, потому что она одинока и никому не нужна. Она рассказывает о том, какие идеи Номи предложила для ее воображаемого инкубатора, но для твоей дочери она не тетя Меланда, а просто надоедливая чужая тетка.
Ты чуть не подпрыгиваешь и кричишь:
– Шеймус! Мы здесь!
Теперь сомнений не осталось: это действительно испытание. Шеймус неспешно идет мимо столиков, улыбается, как политик, и жмет руки направо и налево своими мастурбационными лапами. «Как сушилка, Дэн, не барахлит?», «Здравствуйте, миссис Пи, я зайду посмотреть вашу печь». На нем майка и бейсболка с логотипом магазина (еще на лоб себе набей, придурок), и он слишком низок для тебя. Слишком угодлив. Но улыбается так самоуверенно, словно стоит ему захотеть, и ты упадешь в его объятия.
– Дамы, – говорит Шеймус. – Извините за опоздание.
Так и слышу голос Бога, когда Он создавал его: «Этого сделаем коренастым коротышкой с непропорционально длинными руками и напыщенным голосом, отталкивающим женщин. Но жизнь там, внизу, не сахар, так что давайте подарим ему пронзительные голубые глаза и мощную челюсть, чтобы он не застрелился, земную жизнь пройдя до половины».
Однако не все так плохо. Я придвигаюсь к стене и оказываюсь ровно напротив тебя.
– Джо, – говоришь ты, – я так рада, что ты наконец познакомился с Шеймусом.