Ты меня не помнишь

Гриневская Марья

— Спасибо, спасибо, Вик.

— Оль, что случилось — говорит спокойно и я чувствую, как его ладони ложатся мне на талию, невесомо, словно опасаясь получить отпор.

— Вик, я не могу вести машину — немного помолчав добавляю — сейчас.

— Значит причина не в машине?

— Нет, с чего ты взял? — отстранюсь и заглядываю в глаза.

Вик выдыхает, выпускает меня из объятий и машет рукой в сторону припаркованного автомобиля.

— Пересаживайся — командует мне.

Обхожу машину и сажусь на пассажирское сиденье.

Все закончилось, скоро мы приедем домой. Я устраиваюсь удобнее, пристегиваюсь и прикрываю глаза.

— Рассказывай, что произошло Оля.

Голос Вика звучит резко, он словно злится на меня из-за того, что ему пришлось разыскивать меня и срываться в ночь, чтобы привезти домой.

— Мне стало плохо, снова, как тогда в общежитии. Я выпила таблетки после которых за руль никогда не сяду — говорю часть правды — прости, что заставила тебя менять планы.

— Оля! Не в этом дело. Объясни, что с тобой происходит! Приступы, таблетки, диагнозы. Я чуть с ума не сошел, пока пытался до тебя дозвониться.

— Хорошо, я все расскажу тебе. Давай только не сегодня. Завтра?

Снова заглядываю в глаза Вика и вижу, что настроен он решительно. Разговор состоится и придется рассказать ему все. Говорю и сама не верю в это. Я не хочу ничего рассказывать. Тем более сейчас и Вику. Надо попробовать оттянуть время, а завтра я что-нибудь придумаю. Нельзя все рассказывать. Потом я просто отдам ему свою папку с информацией и уеду. Да, так будет лучше для всех. Вик ничего не отвечает и я тоже молчу. Закутываюсь в уютную курточку и переключаю внимание на дорогу.

Машина останавливается у подъезда только для того, чтобы высадить меня. На мой немой вопрос Вик отвечает, что ему надо вернуться в офис к отцу. Надо, так надо, так даже лучше, мое настроение совсем не подходит для откровенных бесед.

— Я возьму твою машину — озвучивает принятое решение Вик.

Киваю ему и выхожу на улицу. Немного вздрагиваю от холодного воздуха, приподнимаю ворот куртки и ускоряю шаг, стараясь быстрее спрятаться в холле жилого комплекса. Мысли давно уже дома, где я нежусь в теплой ванне, а после, расслабившись, в одном халате, пью травяной чай на кухне в полной тишине. Мне это необходимо, нельзя допускать чтобы приступы повторялись.

Оказавшись в квартире я сделала все как планировала, а после легла спать. Заснуть удалось быстро, а вот пробуждение было неожиданным.

— Просыпайся, Саша, или как там тебя! Просыпайся, мать твою...и рассказывай все! Только учти, соврешь, и я за себя не ручаюсь!

Подпрыгиваю на кровати. Сердце стучит так, что еще чуть-чуть и вырвется наружу. Вик стоит около моей кровати и держит в руках файл с документами. Он зол, очень зол. Я таким его еще не видела и мне страшно.

Глава 16

Сажусь на кровати и растираю лицо руками. Мозг медленно соображает и я судорожно ищу выход из сложившейся

ситуации. Надо понять, что он узнал и что я должна рассказать, а для этого надо взять бумаги и прочитать, что в них написано.

— Вик, не ори! Что у тебя там? — перехожу в наступление.

Он кидает файл на кровать, а сам садится на край, спиной ко мне, и зарывается пальцами в волосах. Тянусь к бумагам и выхватываю первые строчки.

Александра Сергеевна (Лисницкая) Шевцова 30 лет.

В этом признаюсь, так и быть. Надо только найти разумное объяснение. Скрываюсь от мужа в процессе развода? Вполне себе красивая версия, тем более в выходной я подпишу все документы и верну себе свою фамилию.

Читаю дальше. Что еще ему известно? Адрес, образование, родители, муж. О, да, хорошо поработали, все по отцу с Шевцовым собрано. Тут я ему не помощник, как нашел, так пусть и разбирается. Перехожу к самому интересному разделу — диагнозы. Читаю, все верно, полный перечень. Подробно об ограничениях и лечении, сроки и даты тоже указаны. Сжимаю бумаги и прикрываю глаза, придется объяснять. Сроки большие, повторная госпитализация... В его глазах я теперь шизофреник? Что ж, мне не привыкать.

— Откуда это у тебя? — начинаю разговор.

— Отец отдал сегодня.

— Он собирал информацию на меня?

— Сам в шоке. Хотя, я сегодня пришел чтобы попросит его именно об этом.

— Зачем?

— Оля! Или Саша? Что я должен думать? Ты молчишь, пьешь какие-то таблетки, приступы, странное поведение. Ты ни одну лекцию еще не посетила, какая ты студентка!

— Если человек не говорит о чем-то, значит он не хочет чтобы об этом знали.

— Не переживай, у него там целая папка, а отдал он мне только три листа.

Изображаю гримасу удивления и признательности. Вик ухмыляется, все понял. Снимает свой ярко-красный худи и усаживается на кровать с ногами и подтягивает их под себя.

— Что из этого правда, Саша?

— Все, Вик. У твоего отца, впрочем, как и у моего, люди работают на совесть. Я Саша и мне тридцать лет.

Произношу и меня разбирает смех. Похоже на начало встречи в обществе анонимных алкоголиков. Скидываю одеяло и встаю с кровати, чтобы накинуть халат. Не люблю откровенные разговоры в пижаме. Вик следит взглядом до момента, когда я снова забираюсь на кровать.

— Что еще тебе интересно?

— Зачем все, Саша?

— Я развожусь с мужем. В субботу подписываю документы. Кто мой муж ты знаешь.

— Он тебя преследует? Угрожает? — продолжает Вик.

— Нет, я застала его с любовницей и ушла. Развестись смогла только сейчас. Спасибо твоему отцу.

— При чем тут мой отец?

— Они созванивались и твой отец все рассказал про нас. Только после этого мой согласился на развод.

— Саша, я не знал...

— Что ты еще хочешь от меня услышать? — перебиваю я.