Ты меня (не) спасёшь

Чернышова Агата

— Спасибо, не надо, — ответила я достаточно вежливо и холодно, чтобы дать понять: к разговору я не расположена. Но пятой точкой чувствовала, что так просто тётка не отстанет. И оказалась права.

* * *

— Тетя Тамара, переходите сразу к делу, — вздохнула я, когда родственница взялась пересказывать подробности жизни своей семьи за все те года, что мы не виделись. Будто для меня жизненно важным было это узнать, прям умру без этих сведений!

На самом деле она жутко стеснялась и боялась. Позвонила тётка явно с определённой целью, весьма

важной для неё лично, и вот никак не хотела ли не могла решиться её озвучить.

— Нет, я устроилась на работу и слишком занята, — ответила я на четвёртое за последние полчаса предложение «встретиться и поболтать по душам». Наконец, собеседница сдалась.

— Я тут Николая как-то встретила. Он сказал, что ты Эко делать собиралась. Знаешь, не моё это дело, вот знаю, но промолчать не могу: не богоудогдное это дело.

И в трубке повисла тишина, прерываемая лишь негромким сопением. Должно быть впечатлительная тётя пустила слезу, размышляя о моих проблемах.

Если бы не чёртова стимуляция, оголившая нервные струны, я бы смолчала и свернула разговор, но сейчас мне хотелось выплеснуть на кого-то всю горечь, скопившуюся внутри.

Вот не могла я в данный момент слушать о Боге и о том, что он даёт детей только самым достойным. А как же алкаши и прочие маргиналы? Это они достойные?!

— Вот врёте вы всё про Ника. Он не мог ничего вам рассказать!

Это я знала точно. Стал бы мой муж исповедоваться перед тёткой бывшей жены, которую видел раз в жизни?! Да она бы и не узнал её в толпе!

— Это вам Марина рассказала, — выпалила я, осененная догадкой. Мачеха, больше некому!

А всё мой длинный язык и одиночество. Подруг я ликвидировала ещё до замужества, потому как Ник жаловался, что все они строят ему глазки. Мне бы ещё тогда заметить этот сигнал, да не до того было.

Умер отец, мы с мачехой сблизились на этом фоне и могли разговаривать часами напролёт, больше никто не понимал нашего обоюдного всецелого погружения в приятные воспоминания о покойном.

— Ты только не сердись, Зоя! Но мне помощь твоя нужна, — жалобно застрекотала тётка, видимо, испугавшись, что я брошу трубку. — Вадик же в Финляндии живёт, ну помнишь, я рассказывала…

Ещё бы не помнить! При каждой встрече не преминула прихвастнуть! Вот, мол, какой у меня успешный сын, на богатой финке женат, она с него пылинки сдувает!

И сейчас тётя Тамара с гордостью в голосе рассказывала, как прекрасно, что сын оставил «эту чёртову страну» и получил европейское гражданство. Вскоре речь снова зашла о Боге.

— Он нас испытывает. Каждого, мне батюшка так и сказал, а я, дурёха, не сразу поверила. Всё гордилась сыном, да и сглазила. Приезжал Вадик недавно, с год как. Погостить, значит. Ну вот и проведал родителей!

Тётка вздохнула и снова замолчала, так и не добравшись до сути.

— Я не понимаю, какое это отношение имеет ко мне, — снова начала я, успев за время разговора по телефону обработать рану зелёнкой и перекисью. На всякий случай. Осталось только

лейкопластырем заклеить, — и порядок!

— Сейчас, — вздохнул голос в трубке, будто собираясь с духом для финального аккорда. — Сын у Вадика родился. Внебрачный. Сама узнала месяц назад, его женщина к нам с лялькой и чемоданом заявилась. Мол, кормите и крышу дайте. Выгнали её, видите ли, с работы. По сокращению, а декретных едва на жизнь хватает. Сын ваш, грит, обещал кормить и обеспечивать, а потом, как она была на седьмом месяце уехал по Финскому заливу, и поминай, как звали. Можно они пока у тебя поживут? Квартира просторная, всё равно одной, небось, скучно?

От такой наглости я даже уронила лейкопластырь. Ничего, сейчас приду в себя и…

— Ко мне любовник переехал, тётя Тамара. А он молодой, пылкий, бросается на всё, что движется. Боюсь, и на вашу сноху позарится. Всего доброго! И да, с долгожданным пополнением вас! — отчеканила я с плохо сдерживаемым злорадством и положила трубку.

Но ненадолго. Думаю, самое время позвонить Марине и поговорить по душам!

* * *

Олег

Я был зол на весь мир и прежде всего на себя. За то, что снова позволил влипнуть в отношения с Зоей Велесской, но на этот раз безо всякой взаимности с её стороны.

Пока я нужен, она разговаривала со мной, позволяла себя целовать и обнимать, не переходя известных границ, а потом, словно одумавшись, отталкивала, ухватившись за любую мелочь.

Так было и раньше, на заре нашего романа, но тогда я быстро перешёл в наступление, и крепость пала. До поры, до времени.

Вот я идиот! Когда Зоя позвонила мне спустя столько лет, даже услышав знакомые интонации пугливого оленя, я думал, что смогу остаться незыблемым и непоколебимым. Всё ведь давно кончено, перегорело, испепелилось дотла.

Обычно бывшие остаются бывшими, только Зоя красной нитью проходит через все мои романы, будто стоит за спиной в самый интимный момент. И напоминает о себе улыбкой незнакомки в толпе или проглянет вдруг во взгляде нынешней пассии.

Кто-то скажет, как это здорово, но я так рассужу: фигня всё, хреново жить так, когда память, словно незаживающая гноящаяся рана.

— А я жду тебя, — окликнула меня Саша. стоило припарковаться у подъезда и выйти из машины с одним намерением: встать под холодный душ — и сразу спать.

Бывшая жена выглядела элегантной скромницей, даже шпильки сменила на уютные лодочки на низком каблучке. Помнится, терпеть такие не могла, говоря, что подобные туфли созданы для пенсионеров с их больными ногами.

— Зачем? Ты же забрала все вещи, а если и нет, то теперь поздно. На прошлой неделе я заказал клининг. В квартире и духа твоего не осталось.

Я не хотел быть вежливым, сил не осталось, да и видно же: дашь слабину, она тут же ей воспользуется, чтобы проникнуть в дом. И примется рыдать, заламывая руки, как дешёвая актриса, работающая на публику. Душечка в образе, потерявшая опору.