Ты мне (не) нужен

Черно Адалин

— Ты ее простил, — замечает Дима. — А я не смог. Да и неважно уже. Давно другую встретил.

— Простил, — киваю, пропуская мимо тот факт, что Дима тоже начал открываться. — А потом узнал, что она беременна.

— Понимаю. Воспитывать чужого сложно.

— Нет. У нее двое сыновей. Взрослых. Мне было не сложно, просто… твою мать, я ведь думал, что это несерьезно всё. Ну, переспала на эмоциях, но ребенок. Я же своих иметь не могу.

В какой-то момент становится тошно от обстановки и самого себя. Нет, Дима воспринял информацию

спокойно, пожал плечами, выпил еще, просто… каким чертом я занимаюсь? Вместо того, чтобы как-то поддержать ее — бухаю с совершенно незнакомым мне чуваком, еще и умудряюсь вываливать все грязное белье. Наше с ней. Это дело точно касается только меня и Сони.

— Так, может, судьба? — хмыкает Дима. — Своих быть не может, а тут она беременна. Воспитаешь, как родного. Чужих детей не бывает.

Дело ведь не в этом…

Черт, а правда. Я бы принял ее ребенка. Факт того, что спала с другим принял и от ребенка бы не отказался, но… она так уверенно сообщала мне о беременности, словно не могло быть ошибки. Словно я точно отец и у нее со Славой ничего не было. Было, конечно, и она об этом умалчивает. Поступает так же, как и Рита когда-то. Скрывает отца ребенка и убеждает меня, что свершилось чудо.

Именно это убивает.

Признайся она, расскажи все, я бы поступил иначе. Возможно, вспылил бы, но не сбежал, почувствовав что не могу справиться с эмоциями.

— А-а-а-а-а, — ударяю кулаком по столу, отчего на нем звенит посуда.

Дима вдыхает, отодвигает бокал подальше, отставляет бутылку, предлагает лечь отдохнуть. Я отказываюсь, рвусь к Соне. Риту противно было трогать после всего, что узнал. Вот даже прикасаться к ней — неприятно. А к Соне тянет. Хочется прижать ее к своей груди, сильно сжать в объятиях и сказать, что люблю, заверить, что мы со всем справимся. Люблю ее, в общем-то. Так сильно, что готов простить все что угодно. И даже то, что она меня обманула.

— Не стоит тебе никуда ехать, четыре утра на часах. Ложись, проспишься, завтра к ней поедешь. Тем более она беременная.

Дима, хоть и молодой, но сообразительный. И правда ведь, куда я в таком виде. Еле на ногах стою, а ей волноваться нельзя.

Глава 30

— Мам, все в порядке?

На кухню по очереди заходят ребята. Останавливаются, будто в нерешительности, включают свет, который тут же слепит глаза. Я просидела в тишине до самого вечера, даже не заметив. Думала, почему он ушел?

— Да… да, нормально.

Они мне не верят, но это и неудивительно. У меня наверняка красные опухшие от слез глаза и голос сорван. Я посмотрюсь в зеркало после того, как разогрею им ужин.

— Это из-за папы? – спрашивает Паша.

Мы со Славой не общались слишком давно, чтобы из-за него расстраиваться. Да и он немного успокоился, прекратил на меня давить, видимо увидев, что Рому я бросать не намерена, как и он меня. О той ночи я так и

не решилась рассказать. Не смогла. Как разрушить счастье собственными руками? Я и не решалась, а теперь оказывается, что и не было у нас никакого счастья.

Роме ребенок не нужен. Не нужен.

— Нет, не из-за папы. Ребят, идите мойте руки и ужинать.

Они больше ни о чем не спрашивают, скрываются вначале ванной, а потом у себя в комнате. Приходят, когда я зову их на ужин, но на этот раз молча едят и не тревожат вопросами. Я тоже пытаюсь запихнуть в рот хотя бы кусочек, но не удается. Не лезет. Не хочется. Всё не то. Не могу перестать думать о случившемся. Почему все вышло вот так? Почему Рома даже не сказал ничего?

— Спасибо мам, было очень вкусно, — почти в один голос говорят парни.

Они встают из-за стола, переминаются в нерешительности, а затем подходят ко мне оба сразу. Обнимают с обеих сторон и целуют в щеки, поддерживают, убеждая, что все обязательно будет в порядке, ведь у меня есть они. Слезы накатывают на глаза, но я стойко их удерживаю и обнимаю ребят в ответ. Так и стоим пару минут, затем они от меня отлипают и скрываются в своей комнате.

Ночь проходит беспокойно. Я все время прислушиваюсь к звукам за окном, вскакиваю, стоит услышать звук мотора. Надеюсь, что это Рома. Отодвигаю штору, смотрю вниз — курьер несет кому-то пиццу в два часа ночи. Глупо ждать, конечно. Захотел бы — вернулся раньше, а раз его нет…

Забываюсь сном только под утро и встаю ближе к обеду. Парни собрались и ушли сами. Не стали меня будить, пожалели. Надеюсь, не слышали моих ночных метаний и скрипа двери, когда я несколько раз вставала в туалет. Беременность вроде бы только наступила, а побочные эффекты уже появились. Впрочем, это может и от волнения.

Наскоро готовлю себе завтрак и кофе, без которого не могу начать ни одно утро. Сидя с чашкой ароматного напитка, звоню Андрею и со скрипом отменяю ближайшие несколько съемок. Причину пока не говорю, сообщаю, что нужно сходить в клинику. Он соглашается, просит позвонить ему, когда пройду обследование. Киваю, хотя видеть он меня, разумеется, не может. Следующий звонок — гинекологу. Я должна убедиться в том, что ребенок — Ромы. Я итак уверена в этом, иначе бы не стала ему говорить, но… я хочу иметь на руках справку, в которой будет написан срок беременности. Должно быть недель пять-шесть максимум.

Прием назначают на три. Остается принять душ, собраться и можно выходить, что я и делаю. В подъезде сталкиваюсь с сестрой. Она поднимается на свой этаж пешком. Любит это дело и не признает лифты.

— Привет, — Аня искренне улыбается. — А ты куда?

Мы заметно отдалились друг от друга. Я вроде бы ушла в работу, а Аня как-то не настаивала, не расспрашивала, хотя я почему-то была уверена, что она знает о существовании Ромы.

— Да в поликлинику нужно, — отмахиваюсь. — Очередная медкомиссия.