Ты мне не нужен
Шрифт:
Одними губами я шепчу «не против» и иду за ним тенью к лавочке, где сидит Мирон.
Он выглядит разбитым. Каким-то потерянным.
Терять родителей всегда тяжело. Это будет одинаково ощущаться и для маленького ребенка, и для взрослого. А если они еще были близки…
— Ты как? — спрашивает Ян сразу, хлопнув друга по плечу.
— Я его убью, — голос Вертинского пронизан холодом. — Все из-за этого уебка.
— В чем дело?
— Одна из его потаскух притащилась к матери домой. С животом. А у нее и так сердце
— Тихо. Вычеркни его нахуй из своей жизни. Сочувствую, мужик. Арина Викторовна была очень хорошим человеком. И тебя любила больше жизни. Так что не делай глупостей, она бы не хотела.
Вертинский кивает, а потом запрокидывает голову к небу. Я замечаю, что уголки глаз у него блестят.
— Прими мои соболезнования, пожалуйста.
— Агата Юрьевна? — он дергается от моего голоса. — Не заметил.
— Давай уже просто Агата. Ты спал на моем диване, какая уж тут Юрьевна.
— Да неудобно как-то, — парень неловко улыбается.
Порыв ветра резко сносит табачный дым от тлеющей сигареты Яна в мою сторону. Он неожиданности я закашливаюсь и морщу нос.
Костров тут же тушит сигарету о край урны и выбрасывает ее. Вроде ничего не означающий жест, но у меня от него внутри какие-то странные ощущения… По-моему, из таких вот мелочей все и складывается.
— Что тебе сказали? — Ян переводит тему.
— Да я и не разговаривал толком ни с кем, не знаю. Мне ее увидеть дали, ну и я все. Вышел сразу, тебе вот только набрал.
— Пойду узнаю все тогда. Агат, — поворачивается ко мне. — Посидишь с ним?
— Да, конечно.
Костров заходит в больницу, а я продолжаю стоять возле лавочки. Нужно срочно придумать, чем можно отвлечь Мирона, чтобы он окончательно в себя не ушел.
— Как машина? — ляпаю первое, что приходит в голову.
— Сделали уже все. Да там неглубоко было, так что особо заморачиваться и не пришлось. Динь сама больше испугалась, я же видел. Особенно когда ее в машину заталкивали.
— Вы не виделись с ней после этого?
— Она все еще на меня обижена. Пару дней назад не села ко мне, когда я предложил подвезти.
— Это она умеет, да, — возле моего лица появляется облачко пара, когда я хмыкаю в ответ.
Некоторое время мы проводим в молчании, а потом обстановку разряжает вернувшийся Ян. Он кратко пересказывает все, что узнал у врача, и предлагает забросить Вертинского на квартиру, потому что весь основной процесс начнется все равно утром.
— У меня же машина здесь, я доеду, — Мирон отнекивается.
— Куда тебе за руль в таком состоянии? Либо сам долбанешься, либо кого-то. Давай, в мою тачку, без разговоров.
— Так и правда будет лучше, — вставляю свое слово.
Возле дома Вертинского я предлагаю ему свою помощь, и он не отказывается. Мнется только первые
— Спасибо. Ты не обязана все это делать, но спасибо, — Ян выключает свет в салоне, когда мы остаемся вдвоем.
Он сжимает пальцы на моем бедре и утыкается лбом в плечо. Его дыхание греет кожу даже через толстую вязку платья.
— Поехали ко мне? — Ян заставляет меня повернуть голову, обхватив подбородок пальцами, и выдыхает этот вопрос мне в губы.
Раньше я бы съездила ему по лицу за такое похабное предложение в открытую, но сегодня прикрываю глаза в немом согласии.
На нас, кажется, одинаково повлияло это событие, потому что смерть всегда ощущается так. Даже если это не твой близкий человек, на какое-то время тело все равно погружается в странную апатию и хочет тепла.
Обыкновенного человеческого тепла, когда присутствие другого человека рядом важно без лишних слов.
Этой ночью все происходит иначе. Нет резких движений и болезненной страсти. Ян двигается как-то по особенному и все время смотрит в мои глаза.
Он сплетает наши пальцы и не отпускает мою руку до самого финала, когда я все-таки срываюсь на крик в конце оглушающего глубокого удовольствия.
Ян приносит мокрое теплое полотенце, вытирая последствия нашего секса, и ложится так, что его затылок оказывается на моем животе.
— Она никогда на нас не ругалась. Вообще не помню, чтобы хоть раз голос повысила. Даже если мы вваливались в квартиру все грязные и с подбитыми глазами, — он рассказывает мне про маму Мирона. — А отец Верта давно гулять начал.
— Она знала об этом?
— Догадывалась, наверное. Больная какая-то любовь. Ты бы стала терпеть такое, Агата? Когда мужик налево ходит, а потом к тебе бежит с цветочками, — в конце Ян срывается на рык.
— Не знаю… — честно признаюсь. — Я не оказывалась в такой ситуации и действительно не знаю, как отреагировала бы. Это так со стороны легко рассуждать обо всем, а на деле все может оказаться совсем иначе.
После моего ответа Ян нападает на меня уже куда яростнее. Переворачивает на живот и вбивается так сильно, что в какой-то момент становится даже больно от его толчков.
Он замечает все по моей реакции и тут же замедляется, подключив пальцы, которые уносят меня в нирвану. Выскальзывает, чтобы кончить мне на поясницу, и своей наглостью ломает все мое сопротивление, когда я пытаюсь сползти с кровати, чтобы элементарно в душ сходить.
Я снова засыпаю в коконе из его рук.
Глава 32
Агата
Я захожу в преподавательскую и удивленно смотрю на свой стол.