Ты мне только пиши... Хроника пикирующего бомбардировщика(Повести)
Шрифт:
Безоружный «сто пятнадцатый» шел вперед. Сверху стягивались истребители. Они поняли, что противник теперь не опасен, и строились вокруг бомбардировщика в красивое конвойное кольцо.
Гуревич щелкнул переключателем рации, прислушался и сказал:
— Командир, рация не работает…
Архипцев смотрел вперед, держа машину ровно по горизонту. Совсем близко висели «фокке-вульфы».
— Прижимают, — сказал он. — Сажать будут…
Гуревич посмотрел вперед и сказал
— Женька! Нас будут сажать…
В кабине стрелка-радиста, прислонившись головой к разбитому передатчику, лежал Женька с открытыми мертвыми глазами. Впечатление было, что он очень устал и просто решил отдохнуть. И только глаза Женьки выдавали, что он мертв.
Из шлемофона, сползавшего с Женькиной головы на плечо, неслись тревожные голоса Архипцева и Гуревича:
— Женя! Что с тобой? Почему ты молчишь? Женя! Ты ранен? Что с тобой, Женька?!
Пустые мертвые глаза Женьки остановились на «Голубых танцовщицах». Рука лежала на разбитом, простреленном передатчике…
— Женька! Говори! Тебе плохо, да? Женя… Дотянись до аптечки, она над передатчиком!.. — продолжали звучать голоса.
Сергей смотрел прямо перед собой и сжимал штурвал побелевшими от напряжения пальцами.
Гуревич прижался щекой к бронеспинке кресла, в котором сидел Архипцев. Лицо у него было неподвижно и очень спокойно.
— «Сокол-115», «Сокол-115»! Я «Рубин», я «Рубин»… Отвечайте! Прием… — Взмокший от напряжения радист щелкнул переключателем. Он поправил наушники, надетые поверх пилотки, и настороженно склонил голову набок.
Около рации сидит Дорогин. Комбинезон его расстегнут, волосы прилипли ко лбу, шлемофон висит на поясе. Стоят начальник штаба, штурман полка. Сзади радиста, угрюмо глядя ему в затылок, замер Кузмичов.
— Вызывай еще раз, — говорит Дорогин и закуривает папиросу.
Радист сдвинул наушники на виски, рукавом вытер пот и вопросительно посмотрел на Дорогина.
— Дерьмо! — не выдерживает Кузмичов, с ненавистью глядя на радиста. — Чего ты смотришь?.. Чего ты смотришь, сопляк! Включай свой «Зингер», зови их!..
— Зови их!.. — закричал и начальник штаба.
Дорогин схватил микрофон и, глядя на самолеты, готовые к старту, быстро и раздельно сказал:
— Внимание всем! К запуску!
Он вскочил и, на ходу крикнув: «Ракету!», — первым побежал к своему самолету.
Над полем взвилась зеленая ракета.
Винты самолетов слились в сверкающие диски, и аэродром заполнился грохотом двигателей…
Неумолимо приближался аэродром немцев. Конвой из шести «фокке-вульфов», расположившись
Потом истребитель, шедший впереди, взмыл вверх и совсем уже вплотную облетал «сто пятнадцатый», вглядываясь в лица Сергея и Веньки. Он что-то прокричал по радио, и следом за ним его маневр повторил каждый из «фокке-вульфов». Все они делали круг над кабиной «сто пятнадцатого», а потом обменивались впечатлениями, так как после каждого облета пилот, занимавший свое место в конвойном строю, что-то весело кричал и все остальные хохотали.
Сергей и Венька молча смотрели вперед.
Впереди тянулась длинная полоса стоящих на земле закамуфлированных «фокке-вульфов». Их было штук тридцать…
— Вот он… — сквозь зубы сказал Сергей.
— Тот самый!
— Много машин на стоянке.
— Много… — эхом отозвался Гуревич.
Сергей посмотрел на Веньку и проглотил слюну.
— Давай… — кивнул Гуревич, и крупные капли пота покрыли его лицо.
Архипцев слегка довернул штурвал, и через прозрачный низ кабины стало отчетливо видно, что через несколько секунд «сто пятнадцатый» пройдет прямо над немецкими самолетами, стоящими на земле.
— Женька, — спокойно сказал Архипцев, — мы нашли этот аэродром.
— Ты слышишь, Женька, мы его нашли… — хрипло повторил Гуревич.
Сергей отжал от себя штурвал и перевел машину в стремительное пологое пикирование…
Стоянка «фокке-вульфов» росла с ужасающей скоростью и мчалась им на грудь…
Со страшным воем «сто пятнадцатый» врезался в начало стоянки «фокке-вульфов» и прогрохотал, стирая с лица земли немецкие истребители.
Взрыв!!!
Пустое летное поле. Пустое, исполосованное десятками следов шасси только что улетевших самолетов…
На месте «сто пятнадцатого» стоит Кузмичов.
Валяются на пустой стоянке струбцины от элеронов и рулей глубины, чехлы моторные…
Очнулся Кузмичов и стал собирать вещи — вещи, хозяином которых был «сто пятнадцатый» пикирующий бомбардировщик…
Собрал и пошел, не к землянкам и не к штабному бараку, а так просто — куда глаза глядят. Туда, где чистое поле смыкалось с очень ясным вечерним небом…