Ты мой мир
Шрифт:
– Это мило с твоей стороны, но…
– Нет, серьезно. Он меня очаровал, но это была не любовь. Было похоже, будто я поехала в очень необычный отпуск, он закончился, и я снова вернулась к обыденности. Не переживай за меня, мое сердце не разбито.
– Ты не представляешь, как я счастлив это слышать. И, дорогая, прежде чем мы вернемся ко всем остальным, я бы хотел тебя попросить. Я не хочу, чтобы твоя мама знала, что я вас подслушал… Впрочем, надеюсь, ты меня поняла.
Фрея поняла все предельно ясно. Теперь ей стали понятны
– Не волнуйся, я ничего не скажу, – произнесла Фрея.
– Даешь слово?
– Даю слово. О, вот и мама.
Жанин подошла к ним и опустила руку на плечо Эймоса.
– Я везде тебя ищу, пора идти внутрь, – сказала она.
Когда Фрея осталась одна, Джексон вышел из-за дерева, за которым прятался.
– Я так и знала, что ты тут, – сказала она.
– Мне с трудом верится в то, что я сейчас услышал. Он практически сказал, что был не прав. Кто бы мог подумать, что мой отец сможет признать, что подслушал твой разговор с матерью?
– Особенно если вспомнить, что она тогда про него сказала.
– Я знал, что он подслушал вас той ночью, но что именно он услышал – мне неизвестно.
– Мама сказала, что у нее есть сомнения, возможно ли их дальнейшее будущее.
Джексон присвистнул:
– Ну и ну! Имеешь в виду, она думала уйти от него? Женщины никогда не бросали отца. Он сам от них уходил.
– А теперь все иначе, – заметила Фрея. – Теперь его могут бросить, а не он. Именно поэтому Эймос в последнее время ведет себя так странно. Тот разговор ударил по самолюбию. Сомневаюсь, что задеты были его чувства по отношению к Жанин.
– Не знаю. Я всегда спрашивал себя, дает ли он волю эмоциям, ведь они для него не более чем проявление слабости. И конечно, именно по этой причине он и умолял тебя ничего не рассказывать матери. Он лучше умрет, чем допустит подобное.
– И снова проклятая гордость, – сказала Фрея. – Как мне жаль его иногда. Бедный, бедный Эймос. Джексон, было ли мудро с моей стороны пообещать ничего не говорить матери? Смогу ли я сдержать слово?
– Ну, знаешь, папа мне всегда говорил, что мудрость заключается в том, чтобы в подходящий момент как раз нарушить свое обещание.
– Вполне в его духе.
– Настанет день, когда Жанин будет готова узнать правду, но только не сейчас. Но я еще кое-что хотел сказать.
С минуту Джексон колебался, будто не зная, как продолжить разговор. Фрея вопросительно на него посмотрела, и он наконец смог произнести:
– Спасибо, что была так добра к нему сегодня.
– Я люблю Эймоса, – заявила Фрея. – Ну да, пускай я иногда и взрываюсь от того, что он все время всех учит жизни, но ведь это здорово, что он хочет, чтобы я стала частью семьи, это мило.
– Ты правду ему сказала? Что справилась с переживаниями о Дэне, что, возможно, и не любила его вообще? Это правда?
– Ну конечно, правда. Я же говорила тебе то же самое и не один раз.
– Верно, –
– Я не собираюсь плакать только потому, что какой-то мужчина разлюбил меня. Мне дана жизнь, и я прекрасно ее смогу прожить сама. Впредь, если Эймос будет спрашивать у тебя про меня, можешь спокойно ему сказать, что он никаким образом не навредил мне и я абсолютно счастлива.
– Отлично, я скажу ему, что все в порядке.
– И что я счастлива.
– Ты уверена в этом?
– Сомневаешься? Я сказала «счастлива», и это значит, что я счастлива, – особенно меня радует тот факт, что мне поступают на счет деньги.
– Деньги приносят счастье? Ты начинаешь говорить в точности как отец.
– Что ж, возможно, он порой прав.
– Нет! – возмутился Джексон. – Не говори так, это не ты!
– Это новая я. Говорю тебе, я вижу новые горизонты и некоторые из них представляются мне очень привлекательными. Спокойной ночи, Джексон.
– Спокойной ночи, – сказал он, провожая ее взглядом.
Работа над проектом завершалась. К концу следующего дня Джексон был рад немного пройтись в одиночестве.
Будто завороженный, он медленно подошел к статуе Гора, вспоминая, как впервые ее увидел. Она была выше его более чем в два раза, острый клюв будто разрезал небо – очень внушительное зрелище.
Начало смеркаться. Вся съемочная группа уже готова была отправиться в отель, и скоро Джексон должен к ним присоединиться, но сначала нужно кое-что сделать. Повернувшись назад так, чтобы видеть над собой величественную статую, он начал говорить:
– Ты совсем как мой отец. Он никогда не хотел, чтобы его сыновья остались одни. Даже теперь, когда мы все уже выросли, он до сих пор не хочет принять то, что мы все независимы… «Сделай то», «сделай это», «женись на той женщине, которую я тебе выбрал»…
«Так женись на ней, – прошептал голос в его голове. – Ты ведь знаешь, что любишь ее».
– Ничего подобного!
«Ты влюблен в нее. Ты пытаешься не замечать этого, но пора взглянуть правде в лицо».
– Даже если это действительно так, уже слишком поздно что-то менять. Она держится на расстоянии, не подпускает меня ближе. С той ночи, когда я снова ее поцеловал, она стала держаться еще холоднее, хотя я хотел лишь отвлечь ее от неприятных мыслей об инциденте с Томми, только и всего.
«Не обманывай себя».
– Ну ладно, может быть, я и хотел чего-то большего. Но после всего случившегося она на меня даже не посмотрит.
«Не стоит так быстро опускать руки. Настал час, действуй».
Слова в его голове звучали отчетливо, Джексон мог поклясться, что слышал реальный голос. Молодой человек изумленно осмотрелся, словно хотел удостовериться, что не сходит с ума. Над ним по-прежнему молчаливо возвышалась статуя Гора.
– Ты что-то сказал? – обратился к ней Джексон.