Ты - мой парадокс

Логунова Диана

Но как следует подумать мне, конечно, не дали. Началась вся эта суета с отпрашиванием, что думать о лишнем не в силу.

— Стоп, — я болезненно зажала уши ладонями, — в общем, действуем по ситуации. Импровизируем!

— Уверена? — спросил Стёпка.

— Что-то я сомневаюсь, что нас с импровизацией отпустят, — пожал плечами Костя.

— Так, — насупилась я, — я начинаю, вы подхватываете.

— Главное не трусить, — уверенно произнесла Светка.

— И верить, — тихо высказалась Лида.

Прозвеневший

звонок оповестил нас о закончившихся десяти минутах и нагло заставил вновь возвращаться за парты. Как только я хотела сделать шаг к аудитории, то замерла на месте, увидев замечательную картину века. Лис стоял и миловался с какой-то девкой! Слышь, куколка, я узнаю, кто ты и поплатишься за то, что вообще посмотрела на моего парня.

Так Диана, это уже ты берега попутала, девочка! Собралась, я же баба!

— Мартина, чего замерла? — услышала позади.

— Идея! — тихо прошептала я, будто боялась её спугнуть.

— Иди уже, — меня не очень тактично впихнули в дверной проём.

Уже на лекции, я незаметно, хотя бы понадеялась на это, достала телефон и напечатала Таньке.

«Постараемся быстро всё исправить,

отпросившись с них.

Встретимся после этой пары у фонтана?»

«Надеюсь, всё у вас получится.

Конечно, встретимся там!»

Сообщений от подруги не последовало. Наверное, деньги закончились или всё же спалилась. Или тренировка началась.

В общем, к концу пары я была вся на нервах и за несколько минут до звонка уже была полностью собрана.

Нервы натянулись до такого предела, что чуть-чуть и они хрякс и оборвутся.

«Чик-чик»- блеснул ножницами человечек в маске.

«Придурок? Я эту маскарадную маску с нового года искала!»- и пока в моей голове зарождался спор, я обратила внимание на доску.

Краем сознания — иначе никак — заметила, что комнатка в голове преобразилась. Там стоял, оказывается не только стол. Теперь там находились и милые обои, и коврик на шикарном полу.

До чего доходят мои степи маразма?!

— Свободны, — и зачем я на доску смотрела? Неважно.

И я первая выбежала из аудитории, направляясь к блоку подруги. Стоп, а что Лис вообще забыл в моём корпусе, когда свой у него находится в другом направлении? Думай, Мартина, думай. Тебе полезно.

«А может он специально?»- предложил человечек с попкорном.

«Да. Ревность, шуры-муры»- поиграл бровями второй.

«Какие шуры-муры, аллё? Это тебе не хухры-мухры! А серьёзные отношения! — человечек-бабушка пригрозила кулачком.

«У них, да и серьезно! Не верю!»- тут же вякнул третий, за что чуть не отгрёб грабелькой.

«А ты не Станиславский, чтоб не верить!»- тут же проворчали несколько человечков.

«Фома неверующая!»- вякнул человечек из-под стола.

И

в голове моей несчастной разгорелся нешуточный спор. Кто прав, кто виноват? Неважно. Главное чтоб мне голову не снесли.

— У тебя чего такое лицо перекосилось? — о, я уже до Таньки дошла.

— Думала, — серьёзно ответила.

— Больно с непривычки, да? — спросила она тоном, будто я душевнобольная.

— Язва, — показала язык Долматовой.

— А на самом деле? — мы свернули в туалет.

— А на самом деле, — повторила я растянуто, проверяя свидетелей, — увидела, как Тёма миловался с другой около аудитории.

— Специально, — махнула Таня рукой, будто сама всё подстроила.

— Думаешь?

— А-то! Ты ему три дня нервы трепетала. Вот он и решил проверить чувствуешь ты к нему что-то или нет.

— Боже, Господи, дай мне сил…

Подруга открыла рот, что бы съязвить — сто процентов съязвить — но тут, же захлопнула его, забавно щёлкнув зубами. Потом панически завертела головой по сторонам и, схватив меня за руку, удрала за стенку. Естественно, не ожидавшая такого я, шлепнулась на колени, содрав кожу на руках.

— Ты дурра? — зашипела я зло.

— Поднимайся, — э, а на меня наезжать за что?

Долматова ещё раз свернула, и мы оказались на крыльце академии. Все стоящи, обернулись на нас. Конечно, никто не ожидает, что в одну секунду на улицу вывалятся две девушки, одна из которых, тихо шипя, отряхивает джинсы, а вторая, тем временем, нервно осматривается.

— Какого… ты творишь? — развела я руками.

— Там, это, — замялась подруга, — а он что здесь делает?

Так, или я сошла с ума, или подруга. А мы сошли с ума, какая досада.

— Долматова, матушку дорогую твою, ты о чём?

— Уже о нём, — мне тактично развернули голову, спасибо, что не до щелчка, и тыкнули в брата.

— А он что здесь забыл? — повторилась я, — какого чёрта?

Мартин Тимофей, мой брат близнец, напоминаю, опирался на свою машину и улыбался плавной походкой подплывающей к нему АХИЕВОЙ!

Я же его просила не связываться с ней, дак какого лешего он опять связался с ней? Было очень больно и неприятно.

— Пойдём, а? — раздался надломленный, болезненный голос подруги.

Органы сжались, готовясь выползти из горла. Вот за кого мне будет обидно в тысячу раз сильнее себя. Танька же любит его, а он, а он — мой брат, в котором я видимо ошиблась. Он всё тот же эгоистичный мальчишка, которому проще спрятаться в своём коконе чувств, чем разобраться во всём сразу. Нет, всё-таки мы слишком разные.

Тим чуть повернул голову в нашем направлении, и улыбка чуть не померкла на лице брата. Он совладел с собой, но глаза у него всегда отражали правду. Очень жаль, Тимошка, но сейчас, когда эта мадам вешается на тебя, я простить я тебя не сумею.