Ты - мой парадокс
Шрифт:
Глава 18
Весь вечер пятницы тринадцатого мы провели в сборах. Да, после того, как я с горем пополам закрыла чемодан, тот реально напоминала ведьму. И странно было то, что мыслей об Артёме не было вообще. Ладно-ладно! Сдаюсь! У меня не было мыслей ни о чём, кроме Артёма.
Ну, вот зачем он так со мной? Зачем так причинять боль, а? я же человек. А на людей нельзя спорить, нельзя! Помнится, я читала несколько книг, где парень спорил на девушку, но в конце всё равно был ХЭ. Только, мне что-то не верится, что у нас
Приворожить? Бред. Удержать ребёнком? Не получится по некому состоянию здоровья. Угрожать? Ой, всё. Пора заканчивать с криминалом.
Утро субботы четырнадцатого тоже не увенчалось успехом и радостным настроением. Мало того, что подняли посреди ночи — в шесть — то и разозлили! Я, видите ли, долго собираюсь. И чего Тимофей такой нервный? Да, кстати, с ним я не разговаривала. После того момента, как наорала на него, что чуть голос не сорвала. Но, он видимо внял, раз сразу, же схватился за телефон и разорвал все связи с Ахиевой. Нет, я, конечно, понимаю, что личная жизнь человека — личная, но везде присутствует НО. Может, это всё из-за того, что и брат, и подруга неравнодушны друг к другу, просто олени слепые. Может, я страдаю чувством привязанности к Тимофею, и не смогу его отдать в непроверенные руки. Впрочем, неважно, так как Юлю я в родственниках не хочу. А ещё, брата я убедила такой фразой: «А ты, мальчик мой, я понимаю — слепой. Ахиева же ищёт себе богатенького, красивого. Конечно, понятно, что с Лисом и его друзьями ничего не светит, но есть и другие институты. А ты смотри какой! Красивый, умный, да и с деньгами. Эх, только с сестрой не повезло. Может мышьяк ей в чай засунуть? Хотя, это можно сделать и после свадьбы! Да, Тимошка?».
Сегодня уже воскресенье пятнадцатое, дело к вечеру пришло — 18:37 — и мы сидим у костра, после того, как разложили все свои вещи по комнатам. С Долматовой мы выпросили отдельную комнатушку. Конечно, нам сначала отказали, но через полчаса мы стали обладательницами ключа от маленькой комнаты по соседству с певцами. Этот факт меня не обрадовал, но просить другую комнату не стала. А то и эту отберут. Тимофей — да, он тоже оказался здесь — жил в корпусе с дизайнерами. Тим учится на архитектора, но в другой академии.
Дак вот, отошла от темы. Сидели мы сейчас на полянке около разгорающегося костра. На улице было ещё очень светло, но ветер, исходящий от недалёкой речки был холодноват. Рядом была установлена сцена, на которой должны были выступать добровольцы.
— Внимание, внимание, — так, это Тайфун, лучший друг близнеца, — выбираем нашего счастливчика, который весь вечер будет исполнять нам песенки.
Денис — именно так звали парня — подошёл к прозрачной первой вазе, где определялись направления.
— Актёры, — дизайнеры, архитекторы, певцы и спортсмены облегчённо вздохнули, — выбираем ВУЗ.
Тайфун хищной походкой — ещё один бабник — подошел ко второй вазе с большим количеством записок и, пошарив там рукой, достал одну.
— Государственная академия искусств, — мы тихо застонали.
— Не
Чёрт! Я ж на третьем, мать вашу, курсе. А удача была так близка.
— И так, последнее, — остался лишь участник, — ого. Тимофей, а твоя сестричка хорошо поёт?
— У тебя есть сестра? — раздалось вокруг.
— Может сбежать по-тихому, а? — шепнула я Таньке на ухо.
— Ну, она музыкальную школу окончила, — а-а, предатель.
— Мартина, — может за Егором спрятаться? — прошу на сцену.
— А может не надо? — поинтересовалась Танька.
— А что, боишься, что твоя подружка оглушить сможет? — сказала Ахиева, и засмеялась.
— Боже. Кто бы говорил, — воскликнула какая-то светленькая девушка, — я на тебя смотрю — боясь ослепнуть. Или окаменеть.
Сравнение с Горгоной осталось не бесследным, вызвав смех у ребят. А нас тут много!
Тайфун странно — для меня — взглянул на девушку, а она в отместку показала ему язык. Между ними определённо что-то есть.
— А ты, замарашка, помолчи лучше, — отозвалась Юля.
— Ахиева, молчи уж, — покачала я головой, поднимаясь, — не делай нонсенс в биологии.
— Что?
— Ну, коровы же не разговаривают. Вот и ты молчи. Может, не знаю, помычать для разнообразия. В крайнем случае, тявкнуть. Только бешенством не зарази.
Это вызвало ещё один приступ смеха, и преспокойно зашла на сцену. Точнее, «преспокойно». Волновалась я, не по-детски. Одно дело выступать, а другое дело петь. Для меня пение было всегда чем-то личным, как для Таньки рисование.
Женька — она естественно тоже была здесь — вышла на сцену, настроить камеру. При этом, ругаясь по телефону с Ксюшкой.
— Так, — ко мне подошёл Денис, — на чём играть умеешь?
Может, мне прикинуться дурочкой, и сказать, что я ничего не умею.
— На всём, — а-а, Тим — предатель.
— На всём? — переспросил Ден.
— Да, — кивнула я, — а знаешь, какой мой любимый инструмент?
— Какой? — Вау, со мной флиртуют.
— Нервы, — опять смех, — не одолжишь свои, а? А-то все добровольцы кончились…
— Извини, — он покланялся, — но этот инструмент занят.
От меня не ушёл тот быстрый взгляд в сторону той девчонки, которая вступилась за меня.
— Органы, может? — опять смех, — я так люблю играть с почками, или печенью. Но, с сердцем это выходит лучше, — быстрый взгляд на Лиса.
— Моё тело «от» и «до» занято на сегодня, могу поставить бронь на следующую неделю.
— Извини, Денчик, но твое тело меня не интересует, — махнула рукой, — раз нервишки и органы заняты, то свободен.
— Какие мы невежливые, Диана, — покачал головой лучший друг брата, — тебя братик совсем не воспитывает?
— Она меня бьёт, когда я её воспитываю, — вставил Тим, вызвав новый порыв смеха.
— Эх, ты, Ди, мальчиков бить нельзя! — пожурил меня Ден.
— Да, вы у нас нынче такие нежные, — опечалено вздохнула, подхватив цветочек, — дарю.