Ты моя проблема
Шрифт:
54
* * *
На часах около трех ночи. Я проснулась попить и обнаружила, что Дениса рядом нет. На мне его футболка и больше ничего. Медленно откидываю одеяло в сторону и касаюсь босыми ступнями прохладного пола. Спускаюсь вниз. Сразу замечаю, что на кухне горит свет.
— Что-то случилось?
Подкрадываюсь к Денису, обнимаю сзади. Он сидит за
По спине пробегает холодок легкой обиды.
— Не спится.
— Ладно, — отлипаю от его спины и достаю стакан. Наливаю холодненькой водички. Делаю несколько жадных глотков, а сама никак не могу унять свою тревогу, напрямую связанную с неуверенностью и этими появившимися тайнами.
Мне просто необходимо допытаться о том, что происходит.
Еще пару минут кручусь на кухне, а потом ухожу спать. Соколов словно мысленно дает мне понять, что будет лучше оставить его одного.
Заворачиваюсь в одеяло и стараюсь не разрыдаться. Как бы я ни пыталась смириться, но его нежелание говорить задевает.
Когда я просыпаюсь второй раз, то за окном уже утро. Кормлю котенка и понимаю, что Соколова в квартире нет. Он ушел. Правда, скинул сообщение, что отвезти на учебу не сможет. Во сколько вернется, не знает. Дела у него. Попросил не шариться по маршруткам, быть благоразумной и вызвать такси.
Я так и сделала. Почти дословно. Только вот мне весь день было как-то паршиво. Все это слишком странно. Я ничегошеньки не понимаю. И чем дольше затягивается это молчание, тем ужаснее я себя чувствую.
Он закрывается от меня, а я не нахожу смелости задать вопрос прямо. Не нахожу, потому что внутри боюсь того, что он может мне ответить.
Может быть, мама и Олька действительно были правы? Как страшно ошибаться… божечки.
Но все это волнует меня ровно до восьми вечера. Самый ад начинается, когда я выхожу на улицу. Покидаю стены училища и сталкиваюсь лоб в лоб с реальностью.
Мерзкой, аморальной реальностью.
Меня мгновенно окружает толпа журналистов. Глаза слепит от частых вспышек фотокамер.
Пытаюсь высвободиться из этого кольца, которое стягивается с каждой прожитой секундой, но у меня не выходит. Со всех сторон летят вопросы… я не сразу понимаю суть. Просто не могу уловить хоть что-то четко. А когда наконец разбираю слова, впадаю в дикий ужас.
Зажимаю уши руками, но это не помогает. Меня дергают, наседают и вопят-вопят…
— …у вас психическое отклонение?
— …почему вы спите со своим братом?
— …каково это — быть не просто родственниками?
— …это началось еще с детства?
Их толпа. Целая толпа, желающая сожрать меня с потрохами. Словно стая коршунов. Они кружат. Они готовы разорвать меня на части здесь и сейчас.
Спасибо Юльке, которая вытаскивает меня оттуда. Тянет на себя и кричит бежать!
— Ксения,
Выкрики летят нам вслед, но Фёдорова крепко держит меня за руку.
Я не замечаю, что плачу. Слезы есть, но понимания этого — нет.
Мы поднимаемся к Юльке в комнату, и я сразу залезаю в интернет. Стоит только начать вводить имя Дениса, как поисковик мгновенно выдает мне такое…
Они ведь даже не упоминают, что мы сводные. Несут какой-то бред про кровное родство. Плюс где-то взяли мои фотки. С выпускного, портрет в вечернем платье…
Роняю смартфон и оседаю на кровать. Ту самую, где я спала, когда тут жила. Кстати, Юльке повезло: новая соседка, которую к ней подселили, практически тут не бывает. Зависает на квартире у своего парня.
Откуда все это вылезло? Неужели Крис? Больше же некому…
— Попей, — подружка протягивает мне стакан воды. Делаю глоток, а на экране разрывающегося айфона появляется короткое слово: «Мама».
Испуганно смотрю на Юлю. Боже, что мне делать? Она знает. Более того, пока я была на учебе, мама уже успела оставить мне несколько голосовых и пару пропущенных вызовов. Но мне было некогда… а теперь… теперь, кажется, меня четвертуют.
55
Нельзя сказать точно, во сколько все это началось. Но первая новость прилетела ко мне, когда за окном уже стемнело. Пока шла тренировка, я не прикасался к телефону, поэтому на пару часов выпал из жизни. Именно за это время в сеть вылилась вся эта требуха. О которой мне, собственно, и сообщила Марика.
Можно сказать, подлила масла в огонь. И так последнюю неделю башка ломится от думок. Мой новый знакомый не оставляет попыток поговорить. Привести, по его мнению, железобетонные доводы…
Этот бой — красная тряпка. Для всех. Бельмом на глазу отсвечивает.
«Черные костюмы» не воспринимают отказов. Решают быть более настойчивыми. Подкидывают завуалированные угрозы, пока только на словах… Хотя уже, возможно, и нет.
Теперь кажется, что нужно было отказываться проводить бой в Москве. Было бы гораздо меньше прилипал и проблем. Но развернуть всю эту махину за оставшиеся полтора месяца и перенести за рубеж уже нереально. Все согласовано до мелочей. Продумано. Да и не изменит этот перенос ничего. Нет.
Это раздражает, когда тебя пытаются загнать в тиски. То, что за мной вот уже третьи сутки тенью ходит человек, не удивляет. Новые «друзья» оказывают моральное давление. Думают, что дожимают.
Уклон, удар, защита… По лбу скатывается очередная капля пота, а двери в зал распахиваются.
Марика. Она шагает в направлении ринга, слегка покачиваясь. Лицо перекошено от бешенства.
— Хоть что-то человеческое в тебе есть? — идет в мою сторону, громко стуча каблуками. — Я же просила… просила держаться от нее подальше, — взмахивает руками и что-то роняет.