Ты моя судьба
Шрифт:
— Как ты её назовёшь? — спросила врач, глядя на меня с улыбкой.
Я не знала, потому что ещё не думала об этом.
В тот же вечер, когда я, всё ещё потрясённая, вернулась домой, он встретил меня в своём кабинете. Я вошла, сжимая пальцами ткань платья, сердце всё ещё билось быстрее обычного.
— Это девочка, — выдохнула я, глядя на него.
Он поднял на меня взгляд, в его глазах отразилось что-то похожее на одобрение.
— Её будут звать Дамира, — спокойно произнёс он, словно этот вопрос даже не подлежал обсуждению.
Я
— Почему Дамира? — прошептала я.
Он не сразу ответил. Его пальцы постукивали по деревянной поверхности стола, и лишь через несколько секунд он произнёс:
— Потому что она должна быть сильной.
Эти слова застряли во мне. Сильной. Да, моя дочь должна быть сильной. Как бы ни сложилась её жизнь, я не позволю ей пройти через то, через что прошла я.
Я кивнула, принимая это имя так же, как и всё, что случилось в моей жизни.
А когда она родилась, всё изменилось окончательно.
Я не помнила боли, не помнила страха, когда впервые услышала её крик. В тот момент всё исчезло — осталась только она. Маленькая, крохотная, с розовыми щёчками и удивительно серьёзным выражением лица. Она была моей. Моей дочерью.
Я держала её на руках и не могла поверить, что эта маленькая жизнь появилась из меня, что теперь у меня есть кто-то, кого я буду любить больше всего на свете.
Тимур был там. Он стоял в стороне, наблюдая. Он не говорил лишних слов, не показывал эмоций, но я видела, как он смотрел на неё. В его взгляде было нечто, что я не могла разобрать.
Когда спустя несколько часов он сел рядом со мной и посмотрел на малышку, я спросила:
— Ты счастлив?
Он не ответил сразу. Посмотрел на меня, затем снова на дочь, а потом едва заметно кивнул. Я знала, что он не покажет свои эмоции, но надеялась что теперь у нас обоих был смысл.
Глава 18
Я знала, что у Тимура есть сын. Давид появился в этом доме всего пару раз за то время, что я здесь жила, но наши встречи всегда были короткими. Он не проявлял ко мне никакого интереса, а я не знала, как себя вести рядом с ним. Это был взрослый восемнадцатилетний парень, от которого веяло отстранённостью, но в его взгляде читался разум и характер Тимура.
И вот, несколько месяцев спустя после рождения Дамиры, он снова приехал.
Когда я услышала мужской голос в холле, сердце сжалось, потому как знала, кто это. Давид приехал ненадолго, как всегда, и когда он вошёл в гостиную, где я находилась с дочерью, почувствовала, как воздух в комнате стал холоднее. Высокий, статный, с тяжёлым взглядом, он смотрел на меня не как на мать своей сестры, не как на женщину, живущую в этом доме, а как на чужую. В его глазах было презрение. Он не сказал ни слова, просто молча окинул меня взглядом, от которого мне захотелось спрятаться.
Но когда он увидел малышку, всё изменилось.
Дамира лежала в своей колыбели, беззаботно изучая
— Ты же не понимаешь, что творится вокруг, да? — негромко сказал он, но голос его стал мягче. — Повезло тебе.
Я смотрела на них и чувствовала облегчение. Он не принял меня, но он принял её. Вся его неприязнь, что была направлена на меня, исчезла, когда он был рядом с Дамирой. Он поднимал её на руки, ходил с ней по комнате, шептал ей что-то негромкое. Она тянулась к нему, словно знала, что перед ней её родной брат.
И каждый раз, когда он приезжал, даже если его взгляд в мою сторону был холодным, к Дамире он относился с искренней заботой. Это было единственное, что имело значение.
Глава 19
Годы шли. Я смирилась с тем, что Тимур никогда не полюбит меня так, как я любила его. Я видела его заботу, его ответственность, но не любовь. Он относился ко мне с уважением, но между нами всегда оставалась дистанция. Он никогда не говорил лишних слов, никогда не показывал чувств. А я… Я отдавала всю свою любовь дочери.
Дамира росла в окружении тепла и заботы. Тимур её любил и баловал, дарил ей всё, что только можно пожелать. Он редко улыбался, но когда Дамира смеялась, его лицо становилось мягче, взгляд теплее. Она была его слабостью, и я никогда не ревновала. По крайней мере, старалась.
С сыном же у него отношения только ухудшались. Давид приезжал редко, и эти визиты всегда сопровождались напряжением. Он приезжал только ради Дамиры, и в такие моменты я видела, что в глубине души он всё же привязан к своей семье. Но ко мне… Ко мне он испытывал только презрение.
В его взгляде было что-то ледяное, когда он смотрел на меня. И если в начале он просто избегал разговоров, то со временем стал позволять себе язвительные замечания. Напоминал, откуда меня притащили в этот дом, бросал колкие фразы, которые могли бы ранить, если бы я позволяла себе на них реагировать. Я молчала. Не собиралась убеждать этого обделённого любовью парня, что я по сути ничего не решала. Не собиралась становиться героиней из дешёвых фильмов, оправдываться или пытаться завоевать его расположение.
Но потом всё изменилось.
Давид отсидел год в тюрьме. Мы не обсуждали, за что именно, но, выйдя на свободу, у него появилась не просто девушка, а жена. И сын.
Он изменился. Уже не бросался словами, не пытался задеть меня при каждом удобном случае. Но главное — он стал давать отпор Тимуру. Их отношения с отцом и раньше были сложными, но теперь обострились до предела. Давид никогда не был слабым — он рано потерял мать, вырос сам по себе, добился многого без поддержки отца. А Тимур всегда бесился из-за этого, особенно когда Давид отказывался жить по его правилам.